Я вспомнил эту историю, изложенную мне потом Гришей. Я в точности пересказал ее Кострову. «Их было десять человек, ровно столько, сколько могло разместиться в двух машинах. Десятеро приехали на турбазу и десятеро уехали».

Но если уехало с турбазы десять человек, то, выходит, Соня была одиннадцатая? Но самый главный вопрос: кто была та, вторая, которая продала Соню сторожу за три тысячи рублей? Что, если у сестер имелся один общий враг? Который сначала подложил первую Соню под сторожа, а вторую просто пристрелил? Что они такого могли сделать? Кому причинить вред? Кому они могли быть опасны? Быть может, они оказались свидетельницами чужого преступления и шантажировали какого-нибудь убийцу или грабителя. Или, к примеру, причиной их смерти были дела семейные? Наследство?!

Мне просто необходимо было встретиться с Костровым, который должен был в тот день отправиться к отцу двух сестер – Николаю Виннику.

Я позвонил ему, он сказал, что занят, и я понял, что, возможно, именно сейчас он и разговаривает с Винником.

Мне же пора было возвращаться в Москву, где уже очень скоро должна была состояться моя встреча с Гришей и Майей.

Казалось бы, после разговора с этой женщиной, сестрой убийцы Сони, я должен был разволноваться, но я почему-то успокоился. Мне показалось тогда, что я немного приблизился к разгадке убийства двух сестер Винник. Я предвкушал беседу с Фимой, которому везу этот информационный трофей. Кроме того, мне предстояло узнать тайну Вершинина, который готов был подарить еще один кусочек пазла, который, как я надеялся, еще сильнее приблизит разгадку.

Я вернулся в Москву на полчаса раньше, занял столик в кафе и заказал себе салат, чтобы съесть его побыстрее и чтобы к назначенному часу я был относительно сыт и встретил своих лишь чашкой кофе.

Они опоздали на десять минут.

Когда я увидел Майю, сердце мое сжалось. Любовь к молодому «испанцу» высушила ее, я даже успел приревновать ее, ставшую мне чужой, когда мое воображение нарисовало мне неприличную картину их ночных забав. Она сильно изменилась. Должно быть, это естественно, когда меняются условия твоей жизни. На ней был белый жакет, желтая блузка и синие джинсы. Лицо было бледным, осунувшимся. А вот глаза стали как будто бы больше, темнее, и взгляд совершенно мне не знакомый. Должно быть, она недавно плакала, потому что веки ее порозовели и казались припухшими. Я понимал ее, все-таки она собиралась окончательно сжечь все мосты, которые связывали ее с ее прошлой жизнью, должно быть, ей было нелегко проститься со своими несбывшимися надеждами или даже разочарованиями. Ведь все это составляло большой отрезок ее жизни. Кроме того, сейчас решалась судьба Гриши, которого она хотела взять с собой во что бы то ни стало.

Гриша тоже выглядел взволнованным. Он смотрел на меня так, как если бы испытывал передо мной чувство вины. Еще бы, ведь он собирался покинуть Россию, пуститься в новое плаванье, бросить меня.

– Привет. – Майя слабо мне улыбнулась. – Спасибо, что согласился.

– Да это вам спасибо, такой подарок – квартира по такой цене… – попробовал я пошутить, но у меня ничего не вышло. – Где документы?

– Сейчас нотариус подъедет, тогда все и подпишешь. Ну и деньги сразу переведешь. Ты же можешь прямо здесь, по телефону…

– Да без проблем. Хоть сейчас.

– Нет-нет, дождемся человека.

Она комкала салфетку. Она всегда комкала салфетки, когда нервничала. Или крошила хлеб или печенье.

– Как ты? – спросил я ее, мне показалось, что мы в какое-то мгновение очутились на одной волне.

– У меня все хорошо.

– Я рад за тебя.

– Гриша будет тебя навещать, ты не бойся.

– А чего мне бояться? Он уже взрослый парень, ведь так? – Я подмигнул Грише.

Честно говоря, я ожидал увидеть другую Майю – спокойную, уверенную в себе, увешанную брильянтами, пахнущую дорогими духами. Но она, видимо, чтобы не дразнить меня своим внезапно обрушившимся на нее богатством и счастьем, чтобы не рисковать сделкой, ограничилась теми украшениями, что дарил ей я.

– Что вам заказать? – спросил я.

– Кофе, – сказали они хором.

– Гриша, я хотел с тобой поговорить… Отойдем?

Гриша бросил вопросительный взгляд на мать, Майя пожала плечами. Она была ну очень напряжена.

– Не бойся, я не передумаю, и разговор будет не о квартире. – Мне хотелось ее успокоить.

Мы с сыном вышли из кафе и медленно двинулись по аллее. Я остановился, взял его за руку:

– Слушай, у меня вопрос. Только, пожалуйста, не задавай лишних вопросов. Просто это очень важно.

– Да, что случилось?

– Тогда, на турбазе… Сколько человек там было?

– Десять, – не моргнув глазом, ответил он. Мне даже показалось, что он был готов к этому вопросу. – А что?

– Ну ты же знаешь, в моем лесу убили другую Соню… Но меня интересует тот вечер, когда вся та компания убежала от грозы, когда все набились в машины и сдернули оттуда. Точно было десять?

– Да. Я потом разговаривал с Генкой Проскуриным, он сказал, что всех построил и пересчитал. Все боялись, что кого-то забудут. Их точно было десять.

– С Соней?

– Он говорит, что да.

– Они все ее знали в лицо?

– Ну да… Конечно.

– Тогда как же так могло случиться, что ее забыли?

– Хотел бы и я это узнать.

– Но если она осталась на турбазе, значит, вместо нее взяли кого-то другого.

– Не знаю… Я со всеми ними разговаривал, и до похорон, и после ездил к ним, пытался понять. И все как один твердили, что Соня поехала с ними. Что она была как раз в Генкиной машине. Дождь их всех намочил, выглядели они как мокрые курицы, многие надели на головы капюшоны курток, кто-то просто надел на голову пакет.

– А как была одета Соня, ты не знаешь?

– Да так же, как и все. Джинсы, свитер. Ничего запоминающегося. А что? Почему ты спрашиваешь?

Я начал плести ему что-то про сестер Винник, о том, что их могли убить из-за наследства, сказал, что следствие сейчас как раз прорабатывает именно эту версию. Я говорил и говорил, стараясь не смотреть сыну в лицо, и все думал, как бы плавно подойти к тому, что произошло на турбазе на самом деле. Как рассказать про заблокированную дверь сторожки, про деньги, которые были заплачены (если верить женщине в желтом сарафане) сторожем подлой твари, которая отправила Соню на съедение… Как-то все-таки мне удалось перейти на эту тему, и Гриша, слушая меня, вдруг остановился. Он слушал меня, не перебивая. Только побледнел.

– Постой… Так значит, получается, что вместо Сони в машину села та, другая, которая отправила зачем-то ее в сторожку? Но разве такое может быть?! Ты веришь этой тетке?

Я пожал плечами.