И я разложила перед собой телефонные справочники, записные книжки, записки, бумажки, счета-фактуры, накладные, квитанции и прочие документы и документики. Составила план. Обвела его пункты кружочками, квадратиками, треугольниками и даже подчеркнула некоторые, в конце концов совсем запуталась, по плану выходило так – абсолютно все дела в списке оказывались самыми первоочередными и неотложными. Я сидела в кухне за столом, передо мной высилось зеркало, изредка я любовалась собственным отражением. «Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи». В самый разгар женского самолюбования прозвенел звонок. Я даже удивилась. До сих пор телефон молчал, как зарезанный пьяница, а тут очнулся, оказывается, его все-таки не до конца зарезали.

– Инесса, это мы, из «Школы ремонта», – заверещал в трубке веселый голос. – Куда вы пропали? Мы все сделали, помещение уже отремонтировали. И мебель пришла. Вас все тут ищут.

Я живо представила, как мебель идет пешком из далекого Новгорода. Столы и шкафы бегают по «Меркурию» и ищут Инессу Веткину. А она сидит у себя в кухне и любуется собственным отражением.

– Кто – все? – угрюмо поинтересовалась я. Мне не хотелось расставаться с собственным великолепным отражением. – Игорь Валентинович?

– Нет, все, – неопределенно хмыкнул расторопный строитель, – мебель разгружать надо, а вас нет.

– Сегодня приеду, – пообещала я, рассчитывая на окончание разговора, но не тут-то было, строитель явно тянул резину. Он не хотел прерывать интеллектуальную беседу.

– Инесса, а у вас никого нет за спиной? – задал он странный вопрос. Я оглянулась. Спинка дивана, полотенце на спинке, осенний пейзаж – нет, у меня никого за спиной «не стояло».

– Нет у меня никого за спиной, а что? – спросила я, недоумевая, кажется, во время болезни я безнадежно отстала от жизни. Перестала понимать русский язык.

– Жаль, – сказал строитель, он помолчал, затем испуганно закашлялся и затих.

– Кого – жаль? Зачем – жаль? – Я погрызла кончик ручки. Невкусно. Негигиенично. Кругом одни микробы. Мало мне ангины. Я сердито сплюнула.

– Вас жаль, – вздохнул парень, – короче, приезжайте. Тут без вас просто беда. Мебель без хозяина – что корова без вымени.

Ремонтник делано засмеялся и повесил трубку. А я бросилась к шкафам. Повыдергивала одежду, какая попалась на глаза, быстро облачилась во что придется, не разбирая стилей и причуд моды, отшвырнула Цезаря, чтобы он даже не пытался вмешаться в процесс стремительного обогащения, и пулей пролетела до кабриолета, не встретив никого из соседей, глаза бы их не видели. Через сорок минут я уже толклась в «Меркурии». Разгружала фургоны, расставляла полки, стеллажи и прилавки, прилаживала цветочные кашпо в углы и в центре магазина. Я забыла, что не так давно лежала в кровати обессиленная и бесчувственная, больная и вялая. Энергия кипела во мне, переливаясь через край. Я носилась по зданию, как метеор. Как юла. Как попрыгунчик. Мне безумно понравился весь процесс. Мой магазин напоминал мне сцепленный состав из вагонов. В одном сидит новгородский фабрикант, во втором директор «Меркурия», в третьем ребята из «Школы ремонта», в головном вагоне находится собственной персоной бизнесвумен Инесса Веткина. Отличная девчонка, спортсменка, просто красавица. Она прокладывает путь составу, регулирует движение, подбрасывает уголь в топку. Я вздернула голову, как горная косуля, распрямила плечи. Спину держать надо. Огляделась. Осмотр войск перед наступлением. На меня смотрели остальные вагоны, они доверяли мне. Когда установили последнюю полку, ко мне подошел какой-то мужчина и тихонько шепнул на ухо:

– Поговорить надо бы.

– О чем? Вы кто? – я капризно дернула плечиком, дескать, не приставайте, человек делом занят, настоящим, не придуманным, он не летает в заоблачных высях, не мечтает, не грезит, он деловито разгружает фургоны, руководит строителями, раздает команды направо и налево. Человек занимается настоящим мужским делом. На войне как на войне.

– Выйдем на минутку, – мужчина прищемил краями пальцев мой воротник и выдернул из рабочего ритма, легонько покачал в воздухе, как марионетку, и подтолкнул второй рукой, дескать, не ерепенься, следуй, куда говорят. Я прикусила губу, чтобы почувствовать боль. Когда ощущаешь терпкий солоноватый вкус крови во рту, кажется, что ты уже придумал выход из безвыходного положения. Или этот выход нашелся сам по себе. И я послушно пошла за мужчиной, оглядывая его с головы до ног. Тридцатилетний крепыш, короткая стрижка, накачанные мышцы, интересно, где он тренируется, аккуратно и модно одетый, с иголочки, стильно, вполне симпатичное лицо с ямочкой на подбородке. Ничего инфернального. Абсолютно ничего. И нечего волноваться. Я успокоилась. Симпатичный мужчина обернулся, ласково кивнул, дескать, ты здесь, Инесса, никуда не ускакала, и скрылся за сворой фургонов. Черная спина спряталась, а я беспокойно завертела головой, отыскивая своего конвоира. Вдруг кто-то прихватил меня за локоть и чуть-чуть сжал руку. Кость захрустела, я дернулась. Но зажим сцепился в обхват. Я ослабила напряжение. Когда напрягаются двое, получается кровавая разборка. Один должен расслабиться и получить удовольствие. Тогда драка потеряет смысл. Я пыталась мысленно шутить сама с собой. Ведь не мог же этот симпатичный мужчина вызвать беззащитную девушку во двор, чтобы устроить ей заурядную выволочку. Мы с ним даже не знакомы. Я его ни разу в жизни не встречала, хоть наш город и маленький, как большая деревня. Так в Москве говорят про наш Питер, желая принизить значение высококультурной столицы. А наш город населяют воистину интеллигентные и воспитанные люди. И я запластилинила руку, превратив ее в ватный жгут. Мужчина брезгливо ослабил обхват. Я оглянулась. За моей спиной стоял еще один незваный кавалер, до мельчайших подробностей напоминавший первого, будто они близнецы-братья. Второй брат был с усиками. Единственная черта отличия во внешности одинаковых мужчин. И все же они не были кровными братьями. Рядом не лежали в роддоме. Их объединяло внутреннее сходство. Они тоже были родственниками по духу, как мы с Бобылевым.

– Не трепыхайся, Инесса, – сказал усатый и подцепил жесткими пальцами мой локоть, – поезд уже ушел.

– Куда? – спросила я. Мне было интересно, а куда, собственно говоря, отправился мой поезд. В какую сторону и почему без моего участия и ведома.

– Сейчас узнаешь, – пообещал таинственный незнакомец, нервно топорща усы. Усы у мужчины были знатные – пшеничные, с рыжинкой, редкие, с просветами. Какой-то дикий ужас, а не усы. Я сжала губы. Можно до крови искусать себе губы и язык, пока дознаешься, что произошло. Надо немного помолчать, чтобы докопаться до истины. Из двух противников один должен быть обязательно умнее и ловчее другого. Естественно, себе я выбрала ум и ловкость. Сила и цепкость достались моим противникам. Ладно, пусть хоть что-то им отломится. Из-за фургонов вывалился первый незнакомец. Он поманил нас к себе, сгибая и разгибая толстый крючковатый палец. Оба были вполне приятными парнями, с добродушными лицами, с наголо выбритыми щеками, но в обоих заметно проступало что-то гадкое, оно так и выпирало, лезло в глаза – у одного пальцы, как скрюченные сардельки, у второго усы неравномерно прополотые, вроде бы их прореживал темной ночью в стельку пьяный неграмотный агроном.