Пятитонный бронетранспортер «Бюссинг» со спаренным пулеметом над десантным отделением возник из темноты лоснившейся в свете ракет тушей. Удлиненный на полкорпуса капот высвечивал мощными фарами голову русской колонны, а спаренная установка МГ-34 посылала длинные очереди со скоростью двадцать шесть пуль в секунду, пробивая брешь в строю бегущих красноармейцев.

Разведчики нырнули в темноту, где обрывался ослепительный в ночи свет фар, выхватили гранаты. Успели бросить несколько штук. Они взорвались, не причинив вреда гусеницам и скошенной под углом броне.

«Бюссинг», с поросячьим визгом скрежетнув по камням траками, мгновенно развернулся. Двое отчаянных бойцов были сплющены и размазаны гусеничной лентой, двое других убиты выстрелами.

Он уже натворил дел, этот «Бюссинг» с его умелыми пулеметчиками и автоматами, расстреливающими колонну сквозь бойницы. Расчет сменил раскаленные стволы, мгновенно вставил новые, скрепленные попарно ленты. Приготовились продолжить бойню.

Десятки тел лежали неподвижно, другие пытались встать, звали на помощь, но огонь с нескольких сторон находил новые жертвы. Комиссар упал от сильного удара в руку. Пуля перебила локтевой сустав, обездвижив левую руку и сковав тело болью. С трудом повиновался голос. Комиссар сделал знак сопровождавшим, показывая на бронетранспортер:

– Уничтожить…

Других слов произнести не мог, голос ему не повиновался. Хирург и санитары, сделав перевязку, спешно накладывали шины на перебитые кости. Двое пограничников из охраны штаба бежали к «Бюссингу» с гранатами. Одного из них насквозь пронзили желтые трассы.

– Сжечь гадину! – собрав силы, крикнул комиссар.

Несмотря на тяжелое ранение, он продолжал сжимать в правой руке пистолет. Ствол уткнулся в спину старшему политруку Анатолию Усанову. Тот не на шутку испугался. Ведь прибьет с дури!

Он кинулся следом за лейтенантом-особистом. Майор Лесков послал своего помощника, зная, что тот умеет обращаться со взрывчаткой и способен справиться с бронированной машиной. Если повезет…

Небольшого роста, с покатыми плечами гимнаста, лейтенант сразу исчез в темноте. Усанов не отставал от него, нашаривая за поясом «лимонку». Особист сжимал в правой руке связку из немецкой гранаты М-24 (длинная деревянная ручка) и прикрученных к ней двух толовых шашек. Массивный, два метра в высоту, корпус возник совсем рядом. Он стоял на месте, давая возможность экипажу из пяти человек вести прицельный огонь. Лейтенант бросил килограммовую связку, целясь в десантный кузов.

Не добросил. Она скатилась по броне, звонко лопнула, выплеснув в темноту клубок пламени. «Бюссинг» пытался набрать скорость, но рвалась, скручивалась в клубок, правая гусеница, с хрустом сломалось треснувшее колесо.

Лейтенант прошел в свое время польскую кампанию 1939 года, которая была отнюдь не легкой прогулкой. Краем захватил бои на Карельском перешейке и пришел в пограничный отряд Юго-Западного округа далеко не новичком.

Лейтенант отполз на несколько метров и бросил запасную гранату РГД. Она взорвалась на узкой пулеметной площадке, выбив один ствол и перекосив щит. Унтер-офицер выпрыгнул из кабины, целясь в лейтенанта. Но магазин его автомата был пуст, он не жалел патронов, добивая русских окруженцев.

Разглядел направленный в грудь ствол пистолета, замер, подбирая какие-то слова, которые хоть на секунды отсрочат неминуемую смерть.

– Товарищ… камрад!

Пуля ударила его между ключиц. Лейтенант ловко, как кошка, взобрался в узкий кузов. Пулеметчики и двое стрелков были контужены, но уже приходили в себя. Особист выпустил семь оставшихся в магазине пуль, стреляя в упор.

Перезарядив ТТ, он подобрал один из автоматов, выдернул из подсумков несколько запасных магазинов и спрыгнул вниз. Все это заняло не больше пяти минут. Увидел политрука, который только сейчас рискнул подняться с земли, обрадовался ему:

– Молодец, прикрыл меня! – Усанов не знал, что ответить, а лейтенант, увидев гранату на поясе, сказал: – Кидай ее в кабину. Жаль, что водитель успел смыться.

Политрук, оглушенный взрывом и стрельбой, не мог прийти в себя. Лейтенант сам достал «лимонку» и, выдернув кольцо, бросил в открытую дверцу.

– Ложись, сейчас ахнет!

Они благополучно вернулись. Колонна, огрызаясь огнем, продолжала движение.

– Уделали мы гадюку, – весело объявил лейтенант. Но ответа не получил.

Комиссар пограничного отряда угодил под взрыв мины и был смертельно ранен. Его обступили командиры. Наталья Руденко пыталась наложить повязку, но он лишь отмахнулся.

– Что перевязывать? Весь в дырах.

Изо рта хлынула кровь. Он долго и тяжело откашливался. Затем, теряя силы, стал что-то тихо говорить Григорию Зимину и начальнику особого отдела Лескову.

– Не теряйте времени, – повысил он голос, когда оба стали его о чем-то уговаривать. – Меня оставьте здесь.

Прежде чем кто-то успел возразить, комиссар выстрелил себе в висок. Майор забрал полевую сумку, документы, передал пистолет лейтенанту.

– Уходим. Задерживаться нельзя.

Огонь из темноты усиливался. Людей защищали деревья и кустарник, но на открытых местах каждую минуту кто-то падал. Тяжелораненых не подбирали, колонна почти бежала.

Повозки с ранеными шли по неглубокой промоине. Упала одна, вторая лошадь, пули с треском проламывали тонкие дощатые борта. Военврач Руденко вместе с санитарами металась от одной повозки к другой, перегружала людей.

Пулеметная очередь хлестнула по телам тяжелораненых, лежавших грудой на повозке. Кровь брызнула на лицо Натальи Викторовны, она вытерла ее платком.

– Сгружайте мертвых.

Образовалась пробка из нескольких телег. Минометы нащупывали в темноте скопление людей, крики, ржанье лошадей. Взрыв срезал куст орешника, оставив пучок прутьев.

Еще две мины рванули поодаль, убив кого-то. Через мертвое тело перешагивали, не замедляя ход. Взрыв перекосил повозку, оторванное колесо ударило в живот санитара. Раненые расползались в стороны, их накрыл очередной взрыв.

Бойцы из комендантской роты растаскивали пробку, подгоняли лошадей.

– Быстрее… быстрее.

В самом невыгодном положении оказались носильщики. Когда пуля или осколки настигали одного из четырех, самодельные носилки валились на траву. Трое уцелевших кое-как поднимали свою ношу и продолжали путь.

Пулеметная очередь свалила сразу двоих носильщиков. Двое других едва увернулись от трассирующих стрел и побежали. Один успел сделать лишь несколько шагов и тоже упал. Раненый полз по траве и звал на помощь.

– Застрелю трусов! Подобрать раненого!

Капитан медицинской службы Руденко размахивала своим маленьким пистолетом, кому-то грозила, поднимала с земли залегших под пулями санитаров и носильщиков.