– Черт! – завопил он.

– Прихватка.

Его рука выпустила форму, и запеканка оказалась на полу, разлетевшись во все стороны. Я подняла ступни, чтобы не наступить на осколки стекла и кусочки грибов с курицей. Мне вдруг стало смешно от того, что Райл даже не подумал взять прихватку.

Должно быть, виновато было вино. Слишком крепкое вино.

Райл захлопнул дверцу духовки и сунул руку под холодную воду, бормоча ругательства. Я старалась подавить смех, но вино и смехотворная ситуация не позволяли мне этого сделать. Я посмотрела на пол, на остатки запеканки, которые нам придется убирать, и расхохоталась в голос. Я все еще смеялась, когда нагнулась к руке Райла. Я надеялась, что он не слишком сильно обжегся.

В следующую секунду мой смех оборвался. Я оказалась на полу, рука прижата к углу глаза.

За одну эту секунду рука Райла возникла из ниоткуда и ударила меня, опрокинув. Силы в руке оказалось достаточно, чтобы я потеряла равновесие и, падая, ударилась лицом об одну из ручек шкафа.

Удар пришелся на край глаза, почти у самого виска. Боль пронзила голову.

И тут я почувствовала тяжесть.

Тяжесть надвинулась на меня, надавила на каждую часть моего тела. Сила земного притяжения оказалась такой, что она потянула за собой мои эмоции. Все разлетелось вдребезги.

Мои слезы, мое сердце, мой смех, моя душа. Разлетелись, как осколки стекла, и дождем сыпались вокруг меня.

Я обхватила руками голову и постаралась забыть предыдущие десять секунд.

– Черт подери, Лили, – услышала я голос Райла, – это не смешно. В этой руке моя долбаная карьера.

Я не подняла на него глаза. На этот раз его голос не проник в мое тело, он как будто пронзал меня, и каждое его слово опускалось на меня словно меч. Потом я почувствовала его присутствие рядом с собой, его проклятая рука на моей спине.

Она гладила меня.

– Лили! О боже, Лили. – Он попытался оторвать мои руки от головы, но я отказывалась повиноваться. Я затрясла головой, желая прогнать последние пятнадцать секунд из своей жизни. Пятнадцать секунд. Этого хватило, чтобы полностью изменить представление о человеке.

Пятнадцать секунд, которые мы никогда больше не вернем.

Райл прижал меня к себе и начал целовать в ма-кушку.

– Прости меня, пожалуйста. Я просто… Я обжег руку. Запаниковал. Ты смеялась, и… Прости меня, пожалуйста, все случилось слишком быстро. Я не хотел тебя толкать, Лили. Прости меня.

Но я не слышала голоса Райла. Я слышала только голос моего отца.

«Прости, Дженни. Это была случайность. Прости меня, пожалуйста».

– Прости меня, Лили. Это была случайность. Прости меня, пожалуйста.

Я хотела только одного: чтобы он отошел от меня. Я использовала всю силу своих рук и ног и оттолкнула его от себя.

Райл упал назад, на руки. В его глазах было искреннее сожаление, но потом появилось и что-то другое.

Тревога? Паника?

Он медленно поднял правую руку. Она была покрыта кровью. Кровь текла из ладони к запястью, я посмотрела на пол, на осколки разбитой стеклянной формы из-под запеканки. Его рука. Я только что толкнула его на стекло.

Райл отвернулся, поднялся на ноги, сунул руку под струю воды и начал смывать кровь. Я встала в тот момент, когда он вытащил из ладони кусок стекла и бросил его на столешницу.

Во мне кипел гнев, но каким-то образом сквозь него удалось прорваться тревоге за руку Райла. Я схватила полотенце и сунула ему в руку. Было так много крови.

И это была его правая рука.

А у него в понедельник операция.

Я пыталась помочь остановить кровь, но меня слишком сильно трясло.

– Райл, твоя рука.

Он убрал руку из-под струи и здоровой рукой приподнял мой подбородок.

– К черту мою руку, Лили. Мне наплевать на нее. Ты в порядке? – Его взгляд лихорадочно метался по моему лицу, пока он оценивал травму.

У меня затряслись плечи, крупные, наполненные болью слезы покатились по моим щекам.

– Нет. – Я все еще была в шоке и знала, что он слышит, как разорвалось мое сердце от этого единственного слова, потому что я ощущала его всем своим существом. – О боже. Ты толкнул меня. Ты… – От понимания того, что только что произошло, было больнее, чем от удара.

Райл обнял меня рукой за шею и в отчаянии прижал к себе.

– Мне так жаль, Лили. Боже, мне так жаль. – Он уткнулся лицом в мои волосы, обрушивая на меня все свои эмоции. – Пожалуйста, не надо меня ненавидеть. Прошу тебя.

Его голос медленно начинал становиться голосом Райла, и я чувствовала его в животе, в пальцах ног. Вся его карьера зависела от этой руки. Ведь это же о чем-то говорило, что он больше не волновался о ней. Верно? Я была совершенно сбита с толку.

Слишком много всего случилось. Дым, вино, разбитый бокал, разбросанная еда, кровь, гнев, извинения. Явный перебор.

– Прости меня, пожалуйста, – повторил Райл. Я отстранилась, посмотрела на него. Глаза у него покраснели, я никогда не видела его таким печальным. – Я запаниковал. Я не собирался тебя отталкивать. Я просто запаниковал. Я думал только об операции в понедельник и о моей руке… Мне очень, очень жаль. – Он прижался губами к моим губам.

Райл не похож на моего отца. Не может быть похож. В нем нет ничего от этого равнодушного ублюдка.

Мы оба были расстроены, сбиты с толку, опечалены. И мы целовались. Я никогда не переживала ничего подобного, как в этот момент, такой чудовищный и болезненный. Но почему-то единственным, что облегчало боль, только что причиненную этим мужчиной, был сам этот мужчина. Мои слезы успокоили его печаль, мои эмоции успокоили его губы на моих губах, его рука, вцепившаяся в меня так, будто он не собирался меня отпускать.

Я почувствовала, как его руки обвились вокруг моей талии, и он поднял меня и понес, переступая через бедлам, который мы устроили на полу. Я не знала, кем я разочарована больше, им или собой. Им, потому что он вышел из себя, или мной, потому что я находила утешение в его извинениях.

Он нес меня в спальню и целовал. Райл все еще целовал меня, когда опустил на кровать и прошептал:

– Прости меня, Лили. – Его губы прижались к тому месту, которым я ударилась о шкафчик. – Мне так жаль.

Его рот, горячий и влажный, снова накрыл мои губы, и я не понимала, что со мной происходит. Мне было так больно в душе, но мое тело жаждало его извинений, прикосновений губ и рук. Мне хотелось сорваться и отреагировать так, как мне всегда хотелось, чтобы отреагировала моя мать, когда мой отец бил ее. Но в глубине души мне все-таки хотелось верить, что на самом деле это была случайность. Что Райл не похож на моего отца. У них нет ничего общего.