— Улики пока что отсутствуют, чего не скажешь о ряде серьезных предположений. Поэтому в ожидании адвоката, который вас вызволит, вам придется познакомиться с гостеприимством нашего участка.

— У меня физиономия прожженного преступника? — с вызовом спросил Санджай.

— Милый мой, если бы такие физиономии существовали в реальности, мое ремесло значительно упростилось бы. Признаться, кое-что вызывает у меня сомнения… Чтобы навлечь на себя такую кучу подозрений, надо быть непроходимым болваном, а вы скорее хитрец…

Пильгес приказал Санджаю следовать за ним. Подозреваемому предстояло сообщить все свои данные и дать себя сфотографировать.

— Я думал, что виновного обычно выдает мотив.

— Ожерелье такой стоимости — чем не мотив?

— Что я, по-вашему, сделал бы с ожерельем?

— Скупщик краденого предложил бы вам половину цены. Поверьте, если бы я располагал такой суммой, то придумал бы, на что ее употребить. Сколько нужно трудиться лифтеру, чтобы заработать четверть миллиона долларов?

— Не знаю, как лифтеру, а мне не так уж долго.

Полицейский злобно зыркнул на Санджая и передал его двум сотрудникам в форме. У него сняли отпечатки пальцев, потом сфотографировали в профиль и анфас.

Санджай заикнулся было о своем праве на телефонный звонок, но полисмен молча запер решетку камеры.

Утренняя суматоха улеглась, и Дипак уже готов был перевести дух, когда завибрировал его телефон. Он вздохнул и поехал на девятый этаж.

— Вы не едете вниз? — спросил он ждавшую его Хлою.

— Не могли бы вы, уходя сегодня вечером, оставить этот конверт у вас на конторке, на виду?

Поблагодарив Дипака, она закрыла дверь. Он не стал задавать вопросов. Следующий час он не отрывал глаз от имени своего племянника на врученном ему Хлоей конверте.

В шесть часов вечера на углу Бликер-стрит и 10-й улицы остановилось такси. Из него вылез Сэм в сопровождении юриста фирмы.

— Повторяю в последний раз… — прошипел он, направляясь к полицейскому участку.

— То, чего вы от меня требуете, полностью незаконно!

— Будет незаконно, если вы не справитесь с вашей ролью.

— Поймите, я не адвокат!

— Но изучали право и теперь его практикуете. Или я не прав?

— Это не значит, что…

— Сейчас значение имеет только одно: чтобы мой друг был немедленно — немедленно, слышите? — вызволен из камеры, для чего вы выдадите себя за адвоката, спросите, в чем его обвиняют, напомните, что у них нет никаких улик против него и, следовательно, никаких оснований лишать его свободы. При необходимости вы припугнете их жалобой судье. В результате он окажется в наших жарких объятиях.

— А если у них есть доказательства его вины?

— Какие могут быть доказательства? Если бы Санджай нашел на улице сто долларов, то непременно отнес бы их в бюро находок. Это вообще дело с душком: схватили первого попавшегося цветного и довольны!

Юрист компании, не слушая Сэма, бормотал себе под нос текст, который собирался произнести.

— Если у нас получится, вам со мной не расплатиться!

— Что вы говорите? А кто вас познакомил с девушкой с пятого этажа — Марисой… Матильдой… Маликой…

— Меланией! Вы всего лишь…

— Для того чтобы вы оказались рядом с ней, я устроил ужин для восьмерых коллег. Если я бы не потратил целый вечер на расхваливание ваших достоинств как юриста, ваши шансы свелись бы к нулю. Теперь вам придется доказать, что я не ошибался, иначе я буду вынужден открыть ей глаза и признаться, что ошибался. Я жду! Каждые полчаса ваши ставки все больше понижаются.

Через тридцать семь минут юрист вывалился из участка весь в мыле, зато вместе с Санджаем.

— Ну что? — затараторил Сэм. — Молчи, я все знаю, полицейский произвол, стыд и срам! Почему ты не позвонил мне раньше?

— Потому что мне только утром разрешили сделать звонок. Инспектор хотел взять меня измором, ждал, что я расколюсь и во всем сознаюсь.

— В чем сознаешься? С ума сойти! Не сомневайся, у меня есть человек, который подаст на них жалобу. На сегодня у нас отменились все встречи, представляешь, какой урон?

— На вашем месте я бы помалкивал, — вставил юрист компании.

— Никто вас не спрашивает! — взорвался Сэм. — Побыли адвокатом в участке, а теперь отдыхайте. Когда мне понадобится узнать ваше мнение, я дам вам знать.

— Дело ваше, но учтите, вашего друга подозревают в совершении кражи в доме, где он работает.

Сэм вытаращил глаза:

— Какой еще дом? Какая работа?

— Лифтером! — бросил юрист.

Сэм, близкий к апоплексическому удару, уставился на друга.

— Нам надо поговорить, — промямлил Санджай.

Со вчерашнего дня он ничего не ел. Утоляя голод пиццей в ближайшем ресторанчике, он все рассказал Сэму.

— Коротать ночи в лифте… Нельзя было придумать более комфортный способ ухаживания за женщиной в инвалидном кресле?

— Я не нарочно, так сложились обстоятельства.

— Какие такие обстоятельства?

— Как ты догадываешься, я не воровал ожерелье. А ведь мог, потому что ночевал у миссис Коллинз на диване в ту ночь, когда она отсутствовала.

— Не понял, повтори!

— Так или иначе, к ней залезли не в ту ночь и не в предыдущую, иначе я услышал бы.

— Ты и другие квартиры посетил?

— Квартиру Моррисона. Но он меня не заметил, потому что был мертвецки пьян. Мне ли этого не знать, я ведь сам его укладывал!

— Сейчас зазвонит будильник, и я проснусь. Если я расскажу тебе, какой кошмар мне приснился, ты умрешь со смеху.

— Завтра это дело закроют, тогда мы с тобой и посмеемся.

— Да, пока не до веселья… Сперва уточним кое-какие детали. Ограбление совершено в доме, где ты… мне трудно это произнести… Ты оставил в ограбленной квартире свои отпечатки пальцев, и у тебя нет алиби. Скажи мне, что у тебя есть дубликаты ключей, — и я уже этой ночью переправлю тебя через канадскую границу. Ты знаешь, как в этой стране работает правосудие? Что за идиотская улыбка? Здесь нет ничего смешного!

— Просто я ни в чем не виноват, Сэм.

— Виноват, не виноват… В довершение всего ты иностранец. Сколько стоит это ожерелье?

— Примерно столько, сколько я, по твоему мнению, должен был бы инвестировать в проект.

— Это должно остаться между нами. Я найму для тебя адвоката, настоящего, он запросто докажет, что у тебя, при твоем состоянии, не было никаких причин для кражи.

— Значит, лифтер-индиец может оказаться вором, но если выясняется, что он человек с деньгами, то он становится белым как снег? Если ты меня отмажешь таким способом, я буду упрекать тебя всю жизнь.