— Отвяжись от меня со своими принципами, Санджай! Я тоже рискую: если мой босс пронюхает, в чем тебя обвиняют, я вылечу в два счета. Не мешай мне действовать, свои претензии прибереги на потом.

— Я хочу спать. Завтра голова будет свежее. Спасибо за все.

Где только не ночевал Санджай в Нью-Йорке: на страшно неудобном раскладном диване, на мраморном полу холла, в гостиных у алкоголика и у отправившейся в гости вдовы, потом на лавке камеры площадью девять квадратных метров. С него довольно, пора переночевать в «Плазе»!

Дипак не находил себе места: было уже девять вечера, а Санджай все не появлялся. Он позвонил Лали, но та тоже ничего не знала о племяннике. Дипак ломал голову, как выйти из создавшегося затруднения. В конце концов он спустился в чулан за табличкой, которую не вешал на ручку лифта ни разу за все годы работы.

Только после этого он поехал домой.

Ванна, ужин в постель, фильм в прекрасном качестве на огромном экране и долгий сладкий сон на широченной кровати с тремя подушками… Ночь в роскошном отеле должна была прочистить ему мозги, а разговор с мэтром Вулвордом, нанятым Сэмом адвокатом, — успокоить. Так как речь шла о простой краже без применения насилия, полиция вряд ли озаботится снятием отпечатков пальцев на месте преступления, а без улик и мотива судья, скорее всего, не станет выносить обвинительный приговор. Полностью исключить осложнения нельзя, однако адвокат заверил клиента, что у того нет серьезных причин для беспокойства.

Тем не менее Санджая мучило чувство вины. Накануне вечером он не явился на работу, не проявил элементарную вежливость — не предупредил Дипака, что не приедет, да еще прибег к услугам юриста, с которым ни за что не смог бы расплатиться, если бы действительно был только лифтером. Прямо с утра ему следовало бежать к Дипаку с извинениями. Перед этим он попил чаю, быстро принял душ, оделся и, прежде чем заплатить за номер, усомнился, что теперь Дипак примет его под своей крышей. По пути на Пятую авеню, в дом № 12, Санджай терзался угрызениями совести. То, что начиналось как игра, день ото дня все больше превращалось в мистификацию. Он дал себе слово покончить с ложью и поговорить с Хлоей.

При появлении в холле племянника Дипак снял очки.

— Ты предупредил тетю? — спросил он нарочито сдержанно.

— О чем?

— Что ты жив. Она глаз не сомкнула, всю ночь обзванивала все городские больницы.

— Мне ужасно жаль, я отвык предупреждать родных, что вечером не вернусь.

— Ты еще дерзишь?! Можно узнать, почему ты не позвонил? Какое унижение! Из-за тебя мне пришлось солгать.

— Я не мог, потому что ночевал… в полицейском участке.

Дипак оглядел Санджая с головы до ног.

— Что, появились четырехзвездочные тюрьмы?

— Я переоделся у Сэма.

— Не знаю, кто такой Сэм, — сказал Дипак со вздохом. — Что ты наговорил полицейскому, почему он посадил тебя в тюрьму?

— Я ничего ему не наговорил, а вот некто, советовавший мне взвешивать каждое слово, сказал ему, что в доме никогда не было ограблений, пока здесь не стал работать я.

— Я сказал не так…

— Полицейский понял тебя именно так.

Дипак прищурился.

— Странная история! Не с крыши же спустился этот грабитель! Каким образом он умудрился войти и выйти так, что ни ты, ни я ничего не видели и не слышали?

— Не имею ни малейшего понятия, — ответил Санджай. — Ну вот, со вчерашним мы разобрались…

— Так ты просишь прощения? — Дипак опустил руку в карман. — Меня вызывают. Жди здесь, я быстро.

Вскоре Дипак спустился вместе с Хлоей. Он открыл дверь дома и с удивлением заметил, что она задержалась около его племянника, как будто ждала, что он что-нибудь скажет.

— Шикарный костюм! — бросила она наконец и выехала в дверь.

На тротуаре она не позволила Дипаку остановить для нее такси, сообщила, что хочет проветриться и доберется до студии на метро.

На обратном пути Дипак столкнулся с Санджаем.

— Ты что?

— В какую сторону она поехала?

— Хочешь, чтобы я повторил тебе мои три правила?

— Направо или налево? — От волнения Санджай схватил дядю за плечи.

— Точно не направо, — ответил тот, стряхивая его руки.

Санджай помчался к 9-й улице, на бегу чуть не врезавшись в фонарный столб, сделал крутой поворот и кинулся на Шестую авеню.

— Подождите! — взмолился он, задыхаясь.

Хлоя, уже поворачивавшая на переход, обернулась. Санджай настиг ее и замер перед ее креслом.

— Мне стыдно за мое поведение только что в холле, но при Дипаке я не…

— С меня довольно вчерашнего ожидания, — перебила его Хлоя. — Из-за вас я опоздаю в студию, пустите!

— Сначала объясните, чем я вызвал ваш гнев.

— Разве у меня разгневанный вид?

— Честно? Да.

— Я ни о чем не просила, ничего не предлагала, но вы… Это была игра, пари? Удастся ли вам соблазнить девушку в инвалидном кресле? У вас было право передумать, но элементарная вежливость требовала по крайней мере мне ответить.

— Со вчерашнего дня каких только упреков я не слышу, но сейчас ничего не понимаю!

— Скажете, что не прочли записку, которую я вам оставила на конторке?

— Когда мы мне ее оставили?

— Вчера вечером, чтобы вы пришли и прочли. Я отдала ее Дипаку, а он человек надежный. Так что не рассказывайте мне сказки.

— Вряд ли я смог бы ее прочесть, потому что был в тюрьме.

— Час от часу не легче! С каждой встречей вы предносите мне все больше сюрпризов! Вы сбили женщину?

— Как смешно! Полагаю, вы слыхали о пропаже ожерелья? Я — подозреваемый номер один.

— Скажите мне, что вы не виновны!

— Это, пожалуй, слишком. Но я и вправду не виноват. Что было в вашей записке?

— Вам пока рано об этом знать. А теперь пропустите, я могу опоздать.

Санджай остановил такси, уже привычным движением поднял Хлою и посадил в машину, убрал в багажник кресло и плюхнулся рядом с ней на сиденье.

— Угол Двадцать восьмой улицы и Седьмой авеню! — скомандовал он водителю.

Через десять минут они были на месте. Санджай проводил Хлою к дверям здания, где находилась студия.