Достав деньги, оставшиеся от контрабандной деятельности, она отправила Зару в город, наказав ей купить целый воз самой дорогой мебели и итальянскую гитару для дочери барона. Наняв извозчика, она вручила ему конверт с тысячей рублей, попросила привезти всё это на квартиру Боде и передать ему письмо. Собрав последние силы, с трудом удерживая в руках непослушное перо, Жанна писала, что искренне раскаивается в своём поступке, просит принять её дар и больше никогда не обижаться. Она боялась, что гордый барон отошлёт всё назад и проклянёт мошенницу, которая причинила ему неприятности. Но добрый Боде был не склонен таить обиду и вскоре ответил, что, мол, не сердится на неё, просит принять его дар — ящик с лучшим вином, и, если ей захочется, посетить его в имении в Судаке.

Помирившись с бароном, графиня почувствовала себя лучше. После его письма и приглашения ей нестерпимо захотелось увидеть море. Что, если её убивает горный климат, а море, это огромное аквамариновое зеркало, вылечит за сутки? Что, если купить имение в Судаке, неподалёку от жилища барона? Жанна открыла коробку, чтобы пересчитать деньги, и убедилась: на покупку имения не хватит. Одалживать недостающую сумму было не у кого, разве у Голицыной. Но силы уже не те, чтобы доехать до княгини. Даже если удастся добраться до Кореиза и взять деньги, дай бог, чтобы она не умерла по дороге в Судак. Можно было продать бриллианты, но как и кому? Продать незнакомому человеку — значит приблизить свою смерть. Сколько раз её уже пытались ограбить! Что же делать? Она сжала ладонями болевшую от напряжения голову. Неужели нет никакого выхода?

Решение, неожиданно осенившее её, показалось простым и верным. Она соберёт последние силы, приедет в Судак и отдаст бриллиант барону. Уж он сумеет его сбыть. Боде — благородный человек, ему можно доверять. Да, пожалуй, это единственно правильное решение. От этой мысли ей стало чуть легче, боль в груди и теле прошла, и Жанна, велев Заре собираться, вышла в город проститься со Старым Крымом. Задыхаясь, она отправилась в лес, с трудом поднялась на невысокую гору и посмотрела вниз. Голые равнины и опустевшие сады, покрытые лёгким снежком, показались ей веселее, чем накануне. Всё у неё ещё будет хорошо! Графиня сделала шаг вперёд, не заметив обледеневший камень, поскользнулась и покатилась вниз. Камни, попадавшиеся на пути, больно ранили, раздирали платье и кожу. Она пыталась ухватиться за пожухлую траву, но та вылезала с корнем из мокрой земли. Докатившись до подножия, Жанна на минуту потеряла сознание. Когда она очнулась, с трудом встав на колени, то внезапно со страхом поняла, что никуда отсюда не уедет.

Отыскав глазами сучковатую палку, брошенную каким-то крестьянином, женщина оперлась на неё и поплелась домой. Когда она переступила порог, Зара, увидев госпожу в разодранной одежде, с окровавленным лицом, всплеснула руками:

— Господи, что с вами?…

Жанна тяжело опустилась на кровать.

— Я скоро умру, моя дорогая, — прошептала она. — Никуда собираться не надо. Завтра, когда всё свершится, пригласи священника. Только передай ему моё условие: похоронить меня в этом платье и не обмывать. А сейчас принеси мне бумагу и чернила.

Плача, Зара бросилась исполнять её распоряжения. Собрав последние силы, Жанна написала завещание, потом развела огонь в камине, достала шкатулку и, бегло просматривая бумаги, бросала их в костёр, в конце концов оставив лишь два письма, которые по завещанию должен был получить барон Боде. Закончив все свои дела, женщина затушила огонь в очаге, легла на кровать и вытянула руки.

Утром Зара обнаружила свою госпожу уже окоченевшей. Выполняя её последнюю волю, она послала за священником. Пришли двое — русский и армянский. Пожилой русский священник, узнав о словах усопшей, категорически воспротивился следовать им: покойную положено обмыть, прежде чем положить в гроб. Армянский коллега полностью с ним согласился. Вопреки воплям Зары, соседи помогли раздеть графиню и с удивлением обнаружили выжженное клеймо в виде латинской буквы V.

— Господи, кто же на самом деле эта женщина? — воскликнул русский священник и схватил Зару за локоть. — Вы должны сказать правду! От этого будет зависеть, как мы её похороним.

Армянка колебалась, но её соотечественник подхватил слова коллеги.

— Да, сейчас вы должны всё рассказать нам!

Плача, Зара назвала её настоящее имя — графиня де Валуа де Ла Мотт. Она сообщила, что госпожа была особой королевской крови, и священники открыли рты от удивления. Как, такая дама жила в их городе, а они ничего не знали?

На деньги, по завещанию отпущенные на похороны и лежавшие на столе возле кровати покойной, купили дорогой гроб. В округе находилось всего одно кладбище — армянское, и, чтобы не тратиться ещё и на переезд к другому погосту, приняли решение похоронить графиню на нём. Гроб торжественно опустили в землю, батюшки прочли молитвы и клятвенно пообещали Заре, что исполнят ещё одну волю покойной: закажут каменотёсу плиту, которую хотела Жанна. На их удивление, единственный в городе лучший каменотёс ответил: неделю назад графиня была у него и заказала плиту, которая уже готова и даже оплачена. Соседи вместе с Зарой и священниками свезли плиту на кладбище и покрыли ею могилу бедной женщины. Рисунок на надгробии показался им странным. Он изображал какую-то вазу с акантовыми листьями (они не знали, что это символ триумфа и преодоления испытаний), под которой располагались вензель из латинских букв, казавшийся довольно затейливым (однако при желании в нём можно было прочитать инициалы), лилия, служившая символом королевской власти Валуа, и щит внизу плиты. Разумеется, ни имени, ни даты смерти там не было. Каменотёс утверждал, что женщина ни в какую не хотела говорить, как её зовут, а когда умрёт, естественно, не знала, вот он и оставил свободное место. Зара взяла с него обещание, что в ближайшие дни он высечет на плите всё, что не смог сделать при жизни Жанны, но забыла об этом, занявшись делами госпожи по завещанию и потратив оставшиеся деньги, а каменотёс, которому не заплатили за эту работу, не выполнил её просьбу. Так и осталась на армянском кладбище безымянная плита, лишь своими рисунками намекавшая, что под ней лежит знатная дама.

Проводив госпожу в последний путь, энергичная Зара стала исполнять все пункты завещания. Она отправила записку барону Боде, который, не ожидая смерти графини де Гаше, тут же примчался, оставив все дела. Жанна поручила доброму другу распродать её имущество, а вырученные средства отослать во Францию некоему господину Лафонтену. По рассказам, он приходился ей дальней роднёй. Чтобы ускорить события, добрый Боде сам выкупил её вещи на аукционе, а деньги переслал в город Тур. Александр Карлович написал родственнику Жанны большое письмо, интересуясь, кем же на самом деле была его так называемая тётя, но француз сначала ответил уклончиво, а потом и вовсе перестал писать барону.

Весть о смерти женщины, которая являлась прямым потомком французских королей, со скоростью звука облетела Крым. Таврический губернатор Нарышкин тотчас сообщил об этом Николаю I, и тот отправил к нему с депешей генерала Дибича, доскакавшего до полуострова всего за неделю. Нарышкин, получив депешу, приказал своему чиновнику Мейеру срочно ехать в Старый Крым и изъять из дома графини все шкатулки, которые он там найдёт. Чиновник ринулся исполнять приказание, но в сером домике, стоявшем в глубине огромного сада, отыскал лишь плачущую служанку, которая проводила его в комнату графини. Там царило опустение. Мейер увидел лишь голые стены, выщербленный пол — и больше ничего.