Ковалев обвинял КПСС, как человек из иного общества. Такиелюди в небольшом количестве есть везде (как, например, кришнаиты в США). Но онине обвиняют, а сосуществуют с «отсталыми». Допустим, КПСС была часть нашего«отсталого» общества. Мы шли к все более правовому и очень терпимому обществу.Ковалеву не нравилось, как шли – и под его аплодисменты нас повели черезКарабах и Приднестровье.

Наше общество относилось к категории «традиционных». В нихглавное – не право, а справедливость, то есть нормы всеобщей этики (как и любыенормы, они нарушались, но формирующую общество функцию выполняли). Либералысчитают возникновение таких норм «дорогой к рабству». Спор об этом философский,а уж никак не для Конституционного суда. Признание недоказуемых философскихтезисов Ковалева лучшими аргументами обвинения означало в правовом отношенииогромный регресс.

Наша история была такова, что если что-то признавалосьвредным для страны, то право было лишь инструментом для нейтрализации этогозла. Вспомним ту «преступную», по мнению Ковалева, этику, под которую подгонялиправо, судя диссидентов. Диссиденты апеллировали вовне (к Рейгану, ООН и т.д.).Независимо от нынешних оценок, у советского общества был «синдром военногобыта» – никто этот факт, отмеченный еще Менделеевым, не оспаривает. При такомумонастроении апелляция к противнику в холодной войне выглядела какпредательство. Осуждать за это КПСС тех времен глупо, ибо речь идет омировоззрении, об идеалах, которые очевидно доминировали в обществе в тотконкретный период.

Да и с точки зрения разума: к кому апеллировали диссиденты?К США, залившим в те годы кровью Вьетнам? Разве у них права человека были науме? В Панаме в декабре 1989 г. убили 7 тыс. ни к чему не причастных людей,чтобы доставить подозреваемого (!) Норьегу в суд. Норьегу – агента ЦРУ, личногодруга Дж. Буша, который в чем-то провинился перед хозяевами. Это сегодня, накороткий срок у нашей интеллигенции произошла такая аберрация, что ей Батистапредпочтительнее Кастро, а Пиночет просто идеал демократа. В 70-е годыапелляция к США воспринималась (и вполне разумно), как натравливание Запада навесь наш народ. Пожалуй, и сегодня обращения к Олбрайт или Дж. Бушу с просьбойнаказать Путина не вызвали бы симпатии у населения России – что же говорить огодах холодной войны.

Я сказал о честности выступления Ковалева. Но в ней большойизъян. Ведь он выступил против КПСС не из вакуума – он согласился бытьсвидетелем определенной стороны, представленной Ельциным, Бурбулисом и пр. Онвошел в их бригаду, и тем самым взял на себя ответственность за их дела. Так либезупречна эта фракция, чтобы было честным морализаторство в ее интересах? Дани в коем случае, и невозможно поверить, что Ковалев этого не понимал. И еслиКПСС – зло, то как минимум все эти Ельцин, Шеварднадзе, Снегур и прочиеэкс-партократы – тоже зло. И в самом лучшем случае в их тяжбе речь может идти овыборе меньшего зла, но тогда рушится вся схема столкновения Добра и зла, накоторой построил свое выступление Ковалев. И всякое морализаторство и призывы кпокаянию становятся нечестными. Какое из этих зол меньшее – вопрос далеко неочевиден. Именно поэтому правозащитники вроде Л.Богораз при виде расстрелянныхБендер набрали в рот воды – они подписали контракт с упомянутой фракциейЕльцина-Снегура и стали соучастниками ее дел. Так нечего рядиться в тогуморализатора, честнее быть просто ладскнехтом политической партии, которую тывыбрал для службы.

И еще одну нечестность я вижу в самом ядре выступленияКовалева. Сегодня, 60 лет спустя, он возлагает вину на КПСС и весь народ запреступления Сталина, отстоящего от нас на два поколения и несколькоисторических эпох. И ни слова о том, что проделала его, Ковалева, партия запоследние 7 лет и о том, что она делала в момент суда. Что, разве расстрелы вХоджаллы и в Бендерах – стихийное бедствие, а не результат определеннойполитики? Этой политики не хотело подавляющее большинство народа («совки снеправовым сознанием») и не хотела динозавр-КПСС – за исключением Горбачева иего друзей-конкурентов. Горбачев и Ельцин эту политику делали, а Ковалев (иподобные ему правозащитники) молчали или аплодировали – помогали. Ведь это уже– очевидный, экспериментальный факт. Разве здесь нет сегодняшней, осязаемойвины – не отцов и дедов, а лично Ковалева и «его стороны» в конституционномсуде? Вот бы ему и поговорить о личном покаянии – это было бы уместно какпрелюдия.

Интеллектуалы-демократы неуклюже оправдываются: ах, мы незнали, что так получится, хотели всего лишь разрушить империю! Вот доктор наукиз Института философии Э.Ю.Соловьев поучает: «Сегодня смешно спрашивать,разумен или неразумен слом государственной машины в перспективе формированияправового государства. Слом произошел. И для того, чтобы он совершился, отнюдьне требовалось „все сломать“… Достаточно было поставить под запрет (т.е.политически ликвидировать) правящую коммунистическую партию. То, что оназаслужила ликвидацию, не вызывает сомнения. Но не менее очевидно, чтогосударственно-административных последствий такой меры никто в полном объеме непредвидел. В стране, где все управленческие структуры приводились в движение нематериальным интересом и даже не чиновным честолюбием, а страхом передпартийным взысканием, дискредитация, обессиление, а затем запрет правящейпартии должны были привести к полной деструкции власти. Сегодня все выглядиттак, словно из политического тела выдернули нервную систему. Есть головноймозг, есть спинной мозг, есть живот и конечности, а никакие сигналы (ни указысверху, ни слезные жалобы снизу) никуда не поступают. С горечью приходитсяконстатировать, что сегодня – после внушительного рывка к правовой идее вавгусте 1991 г. – мы отстоим от реальности правового государства дальше, чем в1985 г.».

В каждой фразе кривит душой философ и усугубляет вину своегоцеха. Выполняя заказ, он опять доказывает, что можно обсуждать лишь действияушедших вождей – а прошлогодние дела обсуждать даже «смешно». И правомерностьзапрета КПСС «не вызывает сомнения» – ведь наверху-то решили! Но напрасноученый скромно прячется за словом "никто", говоря, что якобы непредвидели катастрофических последствий «выдергивания нервной системы» из телатрадиционного общества. Эти последствия не просто «предвидели» и Горбачев, иЯковлев, и их консультанты из корпорации «РЭНД». Эти последствия настолькохорошо изучены и в истории, и в социальной философии, что результат можносчитать теоретически предписанным. Да и эксперименты были проведены. Югославиябыла намного либеральнее СССР, намного «западнее», но и там процесс неотклонился от теории. И смысл всего проекта, защитником которого выступилКовалев – новый виток войны против России с извечной апелляцией к Западу иопорой на его мощную поддержку.

Разрушение мира символов

В том мире культуры, который создан человеком (общественнымчеловеком) и в котором он живет, особое место занимает мир символов («универсумсимволов»). Символы – отложившиеся в сознании образы (призраки) вещей, явлений,человеческих отношений, общественных институтов, которые приобретаютметафизический смысл, то есть смысл, выходящий за рамки физическогосуществования тех объектов, из которых выделился символ. Символы – частьоснащения нашего разума. Оно все время развивается, достраивается, но оно можетбыть и разрушено или повреждено. Символы образуют свой целый мир, сотрудничаютмежду собой, борются – усилиями нашего сознания и воображения. Мы в этом миреживем духовно, с символами непрерывно общаемся и под их влиянием организуемнашу земную жизнь. Но мир символов с этой земной, обыденной жизнью несовпадает, символы приходят к нам из традиции, у них другой ритм времени идругие законы.