Постараемся уменьшить непонимания, сняв несколько слоевпротиворечий. Первое из них заключается в том, что людей сумели увлечь вобласть аутистических представлений о свободе, которые несовместимы с реальнымсоотношением свободы и необходимости, свободы и ответственности.

Чтобы отключить выработанное культурой и здравым смысломнедоверие к разрушительным идеям, была проведена интенсивная кампания посозданию стыда или хотя бы неудобства за «рабскую душу России». В ход пошел иЧехов с его «выдавливанием раба по капле», и модный фон Хайек с его «дорогой крабству», и Э. Фромм со «страхом перед свободой». Отсюда, кстати, вырослимногие разделы антисоветской философии. Вычитали у фон Хайека, что «для всехвеликих философов индивидуализма власть – абсолютное зло», и уверовали вобоснованность своей крайней антигосударственности. Так же восхитили нашихдемократов призывы фон Хайека не бояться идти ради свободы на жертвы ипрезирать защищенность.

Он советовал: "И надо вновь вспомнить слова БенджаминаФранклина, выражающие кредо англосаксонских стран: «Те, кто в главномотказывается от свободы во имя временной безопасности, не заслуживает нисвободы, ни безопасности». Как мило слушать эти советы рабовладельцев в России!Ведь это кредо сытого человека. Это у него главное – свобода, это для негогосударство – абсолютное зло. А если у тебя ребенок плачет без хлеба? А если натебя прет немец, обещавший вообще стереть твой народ с лица земли? В том-то идело, что антисоветское мышление возникло у людей, лишившихся историческойпамяти и о голоде, и о Хатыни.

Кампания по обличению «тысячелетней рабы» была настолько мощнои разнообразно оркестрованной, что удалось достичь главного – отключить здравыйсмысл и логику в подходе к проблеме свободы. Кто-то робко или злобно огрызался:врете, мол, Россия не раба, мы тоже любим свободу. Но не приходилось слышать,чтобы какой-то видный деятель обратился с простой и вообще-то очевидной мыслью:«Люди добрые, да как же можно не бояться свободы? Это так же глупо, как небояться огня или взрыва».

Стоит только задуматься над понятием «страх перед свободой»,как видны его возможности для манипуляции. Ведь человек перестал быть животным(создал культуру) именно через постоянное и непрерывное создание «несвобод» –наложение рамок и ограничений на дикость. Что такое язык? Введение норм иправил сначала в рычание и визг, а потом и в членораздельную речь и письмо. Ах,ты требуешь соблюдения правил грамматики? А может, и вообще не желаешь презретьоковы просвещенья? Значит, ты раб в душе, враг свободы.

Представим, что вдруг исчезло организованное общество игосударство, весь его «механизм принуждения», сбылась либеральная утопия«свободного индивидуума». Произошел взрыв человеческого материала – болееполное освобождение, чем при взрыве тротила. Какую картину мы увидели бы, когдаупали бы все оковы угнетенья – семьи, службы, государства? Мы увидели бы нечтопострашнее, чем борьба за существование в джунглях – у животных, в отличие отчеловека, не подавлены и не заменены культурой инстинкты подчинения и солидарности.Полная остановка организованной коллективной деятельности сразу привела бы кострой нехватке жизненных ресурсов и массовым попыткам завладеть ими с помощьюгрубой силы.

Короткий период неорганизованного насилия заставил бы людейвновь соединяться и подчиняться угнетающей дисциплине – жертвовать своейсвободой. Одни – ради того, чтобы успешнее грабить, другие – чтобы защищаться.Первые объединились бы гораздо быстрее и эффективнее, это известно из всегоопыта. Для большинства надолго установился бы режим угнетения, эксплуатации инасилия со стороны «сильного» меньшинства.

Взрыв такой свободы Россия наблюдала после февраля 1917 г. ипонесла от него тяжелейший урон. М.М.Пришвин, наблюдая во время революции игражданской войны за людьми в деревне и маленьких городах, много думал над тем,какие социальные типы являются противниками коммунистов. В своих дневниках онописывает эти типы в разных вариациях, глядя на них под разными углами. Вотодна из его записей, 20 января 1919 г.:

"Власть – это стальная проволока, провод необходимости,из оборванного провода необходимости вылетают искры свободы, дикий свет этихискр зловещим пламенем осветил тьму, и так будет, пока ток не будет заключен.

Тогда вышел какой-то разноглазый Фомкин брат и начал с своей«точки зрения»: он дикий анархист, ворует лес, разрушает усадьбы – «змеиныегнезда» и что ему надо жить – аргумент против коммуны. Эта чернь косоглазаяпреступная уже отмахнулась от коммуны… Их существование, как подтверждениемонархии, их может удовлетворить только бесспорная власть, которая насядет так,что и пикнуть невозможно, они оборванные концы провода необходимости (власти) свылетающими искрами свободы, дикий свет этих искр освещает тьму, пока ток небудет замкнут и сила заключения не двинет винт фабрики, поезда, машины… Трикласса: шалыган, маленький человек, буржуй – все против коммуны".

Я представил картину этого «взрыва свободы» в нынешнеевремя, как абстракцию. На деле в СССР после искусственного подавления «страхаперед свободой» была создана обстановка, в которой многие черты этой абстракциивоплощены в жизнь. Уже в 1986 г. прошла серия структурно схожих катастроф,вызванных освобождением от «технологической дисциплины». Мы потрясеныЧернобылем и не заметили множества малых аварий и катастроф, удивительно схожихпо своей природе с чернобыльской. В 1988 г. власти дали свободу от норммежнационального общежития – потекла кровь на Кавказе, в Фергане. Через годбыла разрушена финансовая система СССР, а затем и потребительский рынок – всеголишь небольшим актом освобождения (были сняты запреты на «обналичивание» и навнешнюю торговлю).

Что было дальше, хорошо известно – распад государства ипроизводственной системы, появление огромного количества «свободных» людей(мелких торговцев, шатающихся по всему миру жуликов и студентов, проституток,бомжей и беспризорников). А также взрастание многомиллионного, почтиузаконенного свободной моралью преступного мира, который изымает иперераспределяет жизненные блага насилием. Свободные от закона и морали чиновникии предприниматели могут теперь не платить зарплату работникам – об этом десятьлет назад даже помыслить никто не мог, такой прогноз приняли бы за бредсумасшедшего.

Подавив, средствами манипуляции сознанием, «страх передсвободой», идеологи уничтожения советского строя соблазнили людей жизнью беззапретов – так же, как средневековый крысолов в отместку городу, где ему невыдали обещанного золота, сманил своей дудочкой и увел всех детей этого города.Его дудочка пела: «Пойдемте туда, где не будет взрослых с их запретами».

Вот первый вывод: в основании всей антисоветской концепциисвободы лежала ложная посылка о свободе как отрицании норм и запретов, бывшихякобы порождением советского тоталитарного строя. Вместо диалога о «выборенесвобод» людям внушили разрушительную мысль о ликвидации норм и запретов.Между тем только через огромную и разнообразную систему несвобод мы приобрели исохраняем те свободы, которые так ценим.