Он спрашивает небрежно, рассматривая бюро:

– А сам? Пробовал что-то?

– Не, – отвечает Трей без выражения.

– Уверен?

– Да ни за что. Тупишь после этого. Кто хочешь тебя словит.

– И то правда, – отзывается Кел. Его аж пошатывает от облегчения. – Ты, кажись, не из тех, кто доверяет, и наркотики, наверное, не для тебя.

– Не из тех.

– Ага, это я уже усек. Я тоже.

Трей смотрит на него. За эту неделю он словно спал с лица, побледнел, будто все это у него что-то забирает. Говорит:

– А дальше что будете делать?

Кел все еще крутит это в уме – не что дальше делать, а, скорее, как это обставить. Сейчас ему ясно одно: малому надо, чтобы сегодня случилось что-нибудь хорошее. Говорит:

– Собираюсь учить тебя пользоваться вон тем ружьем.

Малой распахивает рот и весь загорается, будто Кел только что вручил ему тот самый велик на день рождения.

– Спокуха, лягуха, – говорит Кел. – Это тебе не то что взял его в руки и сразу стал снайпером. Сегодня будешь учиться в основном тому, как себе ногу не отстрелить, да по паре пивных банок промажешь. Если времени хватит, может, промажешь мимо кролика-другого.

Трей пытается закатить глаза, но смахнуть с лица улыбку ему не удается. Кел поневоле улыбается в ответ.

– Только вот, – внезапно говорит Трей, – оно не доделано. – Показывает на бюро.

– Значит, доделается в другой день, – решает Кел, выпрямляясь у кухонной стойки. – Пошли.

На голых половицах спальни оружейный сейф смотрится чужеродно. В комнате есть еще матрас и спальный мешок, чемодан, в котором Кел хранит чистую одежду, и мешок для мусора, где лежит грязная; стены в комнате цвета индиго, рябые от сырости; посреди всего этого высокий темный металлический ящик излучает лощеную иноземную угрозу.

– Это оружейный сейф, – говорит Кел, хлопнув ящик по торцу. – Мое ружье находится здесь все время, когда я не собираюсь из него стрелять, потому что это не игрушка и все это не игра; эта штука создана для убийства, и если я хоть раз поймаю тебя на неуважении к этому, ты к ружью больше не прикоснешься даже пальцем. Ясно?

Трей кивает, словно боится, что если заговорит, то Кел передумает.

– Это, – продолжает Кел, вынимая ружье, – рычажная винтовка “хенри” двадцать второго калибра. Одно из самых замечательных ружей на свете.

– Ух ты, – почтительно выдыхает Трей. – У отца ружье не такое было.

– Наверное, – говорит Кел. По сравнению с “хенри” почти все остальные ружья кажутся ему либо мелкими, либо взбалмошными. – Эти ружья были в ходу на Диком Западе, на фронтире. Если старые ковбойские фильмы смотрел, там вот с такими ружьями ребятки рассекают.

Трей втягивает запах оружейной смазки, проводит пальцем по богатому ореховому дереву приклада.

– Красотища, – произносит он.

– Перво-наперво, прежде чем делать с ним что бы то ни было, – говорит Кел, – убедись, что оно не заряжено. Магазин вынимается вот так, рычаг вниз идет вот так, проверь, нет ли заряда в патроннике. – Загоняет трубчатый магазин на место и вручает ружье Трею: – Давай теперь ты.

Лицо у малого, когда он принимает в руки ружье, такое, что Кел радуется этой своей затее. По его опыту общения со множеством малолетних хулиганов и уголовников, какие попадались ему по службе, им на самом деле недостает именно этого, пусть сами они того и не сознают: ружья, лошади и стада скотины, какую можно гонять по опасной территории. Дай им это все, и если не все, то очень многие вели бы себя нормально. Иначе они к этому рвутся уж как умеют, а результаты – от скверных до катастрофических.

Трей проверяет ружье с тем же ловким на руку, сосредоточенным вниманием, с каким он работает над бюро.

– Хорошо, – говорит Кел. – Смотри – вот это видишь? Это курок. Оттягиваешь его назад до упора, теперь он взведен, готов к выстрелу. Но ты его чуть-чуть возвращаешь, вот так, слышишь щелчок? Это значит, что ружье на предохранителе. Можно дергать за спуск сколько влезет, ничего не случится. Чтобы перейти из режима “на взводе” в режим “на предохранителе”, крючок чуть отпускаешь, самую малость, а затем подаешь курок вперед. Вот так.

Трей пробует. Его руки на ружье с виду маленькие и слабые, но Кел знает, что сил для обращения с ним Трею хватит за глаза.

– Готово, – говорит Кел. – Теперь на предохранителе. Но помни: на предохранителе или нет, заряжено или нет – не наставляй его ни на какое живое существо, если не готов его убить. Понял?

– Ну, – говорит Трей. Келу нравится, как он это произносит: не сводя ровного, немигающего взгляда с ружья в руках. Малой ощущает этот вес, и ему это необходимо.

– Лады, – говорит Кел. – Давай пробовать.

Подхватывает пластиковый мешок, в который собирает пустые пивные банки, вручает его Трею. Вскидывает ружье на плечо, и они вдвоем выходят наружу, воздух мягок и тяжел от тумана, насыщен запахами влажной земли. Только-только начинает сочиться вечер; далеко на западе, где облака там и сям тонки, кромки их золотятся.

– Надо выбрать хорошее место, – говорит Кел. – Где не собьем ничего лишнего.

– Их стрелять будем? – спрашивает Трей, дергая подбородком на грачей, спорящих о чем-то в траве.

– Не.

– А чего?

– Мне с ними нравится, – отвечает Кел. – Ушлые они. Да и не знаю я, годятся ли они в пищу, а развлекухи ради я живое не убиваю. Если добываем что-то, мы его свежуем, потрошим, готовим и едим. Лады?

Трей кивает.

– Хорошо, – говорит Кел. – Вот тут давай?

В поле на задах Келовых владений, у низкой каменной ограды с сухой кладкой, открытое травянистое пространство, просматривается во все стороны, никто не забредет на линию огня неожиданно. К тому же эта сторона поля видна безмолвному нелюбопытному Пи-Джею, а не Марту, хотя сейчас и Пи-Джея не видать. Кел с Треем устанавливают пивные банки на грубые камни, сложенные здесь невесть как давно предками Марта, Пи-Джея и Трея, и отходят вдаль по полю. Ноги шуршат в сырой траве.

Кел показывает Трею, как вытягивать магазин, загонять в него патроны и возвращать магазин на место. День они выбрали славный: тучи гасят стелящийся свет, он не слепит и не дает глубоких теней, а ветерок – легкое касание по щеке, не более. Пивные банки четко выделяются, оттененные зеленым полем, словно крохотные менгиры. Еще дальше тянутся ввысь бурые горы.

– Так, – говорит Кел. – Стрелять можно стоя, с колена или лежа на животе, но начнем мы с колена. Одна нога под тобой, одно колено вверх. Вот так. – Трей старательно повторяет движения. – Приклад упираешь в ямку плеча, сюда. Прижимай крепко, чтоб отдача не слишком жестко пошла. – Ружье безупречно уравновешено; Кел мог бы держать его у плеча, стоя на одном колене, хоть весь день, и ни одна мышца б не устала. – Видишь вот эту штучку на конце ствола? Это мушка. А вот этот полумесяц – это прицел. Выстраиваешь мушку и прицел в одну линию со своей мишенью. Я целюсь в третью банку слева, отстраиваю всё в одну линию. Сейчас вдохну, а затем выдохну тихо-спокойно, а когда выдох кончится, нажму на спуск. Несильно – это ружье понукать не надо. Оно трудится вместе с тобой. Просто выдыхаешь через рот, а затем – через ружье. Усек?