– Не надо, – решительно отказался от таблетки парень. – Само пройдет.

– Тогда идем отсюда…

В тот же день кто-то проник в мастерскую Артынова. Постоял, озираясь по сторонам, и двинулся к мольберту. На деревянном станке покоилось полотно размером около метра в высоту, закрытое куском белой бумажной ткани.

– Это она, – прошептал визитер, приподнимая ткань, как жених трепетными пальцами приподнимает свадебную вуаль невесты. – Она!..

Дама с обнаженной грудью и соблазнительной улыбкой смотрела на него из-под выбритых бровей.

– Боже!.. – задохнулся он, пораженный. – Неужели… это Алина?

С портрета взирали на него холодные глаза красавицы, которая и не улыбалась вовсе, – это был взгляд змеи, направленный на свою жертву и осознающий ее бессилие перед тем, что должно свершиться.

– Али-и-ина… – отшатнулся визитер, но только на мгновение. – Л-лиза? Мона Лиза…

«У нее нет имени, – вдруг сообразил он. – Она хищница, подстерегающая дичь!»

Со смешанным чувством ужаса и восторга, неизвестный протянул руку и коснулся холста. Ничего не произошло. Молния не поразила его. Гром не грянул. Пальцы не обожгло. Разряд тока не пронзил его тело.

– Вот и хорошо, – лихорадочно забормотал он. – Вот и славно. Будь умницей, Алина… Иди ко мне!.. Я не причиню тебе вреда. Я – твой возлюбленный… твой раб…

Осторожно, но решительно визитер снял полотно с мольберта, завернул его в тот же кусок ткани, который прикрывал даму от чужих глаз, и собрался выносить из мастерской… как что-то скрипнуло, и в мансарде раздались тихие крадущиеся шаги.

Неизвестный похолодел, поставил свою ношу в угол, а сам скользнул к двери и затаился сбоку, прижавшись спиной к перегородке, отделяющей мастерскую от «холла».

Шаги смолкли. Нежданный гость по ту сторону тоже замер. Он прислушивался. Открытая дверь насторожила его.

– Кто здесь? – спросил он.

Из мастерской не доносилось ни звука. Похититель Джоконды затаил дыхание и наклонился за ломиком, которым он взламывал замок.

– Артынов? Это вы? – спросил гость, осторожно приближаясь.

Похититель издал жалобный стон.

– Что с вами? – донеслось из «холла».

Стон повторился.

Гость приглушенно выругался и сунулся в дверной проем. Похититель ударил его ломиком по затылку. Тело рухнуло ничком, вытянувшись во весь рост, головой в мастерскую.

Злоумышленник склонился над ним, удивленно присвистнул, схватил картину и проворно выбежал вон…

* * *

– Рома… Рома… – послышалось где-то далеко, в тумане. – Рома… очнись… Господи!.. Кто же тебя так?.. Рома!..

Лавров медленно приходил в себя. Голова раскалывалась, тело, налитое свинцом, не слушалось. Он медленно разлепил веки. Над ним маячило бледное лицо в венчике огненных кудряшек. На ангела не похоже. На демона не тянет.

– Слава богу!.. – запричитал рыжий человечек, взмахивая растянутыми рукавами свитера. – Я уж думал, ты того… «Скорую» вызвать?

Лавров качнул головой и чуть не вскрикнул от боли. В глаза ударил сноп искр, затошнило.

– По… помоги…

Рыжий клоун суетился, неуклюже пытаясь приподнять лежащего.

– Больно… – простонал тот.

– У тебя кровь! – испуганно сообщил рыжий. – Надо врача!

– Не надо…

– Как ты здесь оказался?

У Лаврова наконец прояснилось в уме. Он вспомнил, что пришел в мастерскую взглянуть на портрет Алины. Тайком от всех, даже от Рафика. Его обуревало непреодолимое любопытство. Дверь в мансарду была взломана. Он вошел и увидел, что мастерская Артынова не заперта. Окликнул художника, в ответ раздался стон. Он сунулся поглядеть… и провалился в черноту.

– А где… где Артынов?

– Дома, наверное, – доверительно прошептал клоун. – Делаем ноги, пока он нас тут не застукал. Идти-то сможешь?

– Погоди, Рафик… тут кто-то был, кроме меня?

– Никого. Я пришел, гляжу, дверь нараспашку… из мастерской Артынова чьи-то ноги торчат. Испугался, чуть сердце из груди не выскочило. Наклонился, а это ты. Не двигаешься, затылок в крови. Мне еще хуже стало. Думал, ты покойник!

– Типун тебе на язык.

– Тьфу, тьфу, тьфу, – суеверно сплюнул Рафик. – Я тебя перевернул, пульс проверил… вижу, живой.

– Дай руку.

С помощью Рафика он сел и, морщась от боли, ощупал голову.

– Вроде цела, – обрадовался художник. – Только ссадина кровоточит. Надо бы промыть, обработать. У меня в мастерской аптечка есть. Я сбегаю?

– Да погоди ты…

– Что тут случилось? – покорно вздохнул Рафик. – Кто тебя по башке огрел?

– Меня хотели убить, – криво улыбнулся Лавров. – Удар вскользь пошел.

– Хотели бы убить, убили бы.

– Кому-то я помешал…

– Ясный перец.

Рафик нашел у Артынова бутылку с водой и подал товарищу.

– Попей… а я за бинтом и ватой сгоняю. Мигом вернусь.

– Стой! – задержал его Роман. – Погляди, где портрет, который с Алины писан.

– Нет его, – покачал головой художник. – Наверное, на мольберте стоял. А теперь там пусто. Скажи спасибо, что я за ним пришел. Иначе лежать бы тебе на полу до завтрашнего утра.

– Ты за портретом пришел? – насторожился Лавров. – Зачем он тебе?

Рафик смущенно потупился.

– Уничтожить хотел, изрубить на куски, облить бензином и сжечь. Чтобы и следа не осталось. Видишь, какой я варвар? Честно говоря, я подозревал, что картины тут не окажется. Но решил все же проверить.

Лавров с трудом встал и, покачиваясь, обвел мутным взглядом мастерскую. Портрета не было. По крайней мере, навскидку он полотна не заметил ни на мольберте, ни где-либо еще. Зато прочие картины, гипсовые бюсты, подрамники и стеллажи вдруг поплыли по кругу, пол вздыбился и ушел из-под ног. Если бы не Рафик, вовремя подхвативший товарища, тот бы упал.

– Осторожно!.. Видать, сотрясение у тебя… Платок носовой есть?

– В кармане…

Художник усадил пострадавшего на стул, достал из его кармана платок, намочил и приложил к месту ушиба.

– Тебе к врачу надо, Рома, и в постель.

– Потом, – отмахнулся Лавров. – Ты как следует поищи. Тщательно.

– Чего искать-то? Портрет, что ли? Тут его не спрячешь. Артынов не дурак. Если на мольберте Джоконды нет, значит, она в другом месте.

– Тут кто-то стонал… – обескураженно пробормотал Роман. – Я слышал…

– Кому тут стонать? – удивился Рафик. – Почудилось тебе. В голове шумело от удара.