Но это все в прошлом. А теперь я достаточно хорошозарабатываю, чтобы позволить себе такую маленькую роскошь.

Они проезжали невероятно красивые места. Почти все времямашина шла по набережной, вдоль которой на многие километры растянулсяживописный бульвар.

Прогуливающиеся по бульвару люди никуда не спешили. Вокругцарили расслабленность и умиротворение.

— У них здесь всегда весна, — вздохнул Потапчук.

— Вы имеете в виду состояние погоды или души? — уточнилДронго.

— И то, и другое, — мрачно ответил Потапчук и без всякогоперехода добавил:

— Я боюсь этой встречи с Игнатом Савельевым. Он можетпринять решение о нашей ликвидации. А у нас нет с собой даже оружия.

— Не думаю, — возразил Дронго, — он ведь все равно хочетпродать свои документы. Так какая ему разница, с кем заключать сделку? Гораздовыгоднее иметь дело со знакомыми людьми. А наше устранение принесет ему тольконеприятности и осложнения с местной полицией.

— Вы говорите так, словно речь идет не о нас с вами, а окакой-то отвлеченной шахматной партии, — выдохнул Потапчук. — Он очень опасен,очень! У него изощренный ум профессионала. У вас логика шахматиста, у него —хитрое коварство иезуита. У вас рациональный расчет, а он полагается наинтуицию, которая его редко подводит. Вам будет очень трудно с ним справиться,Дронго. К тому же это мы приехали к нему в гости, а не он к нам. Значит, наши ибез того не очень большие шансы стремительно уменьшаются.

— Пока они у нас есть, ничего не потеряно, — задумчивосказал Дронго. — У нас впереди много времени, мы сумеем придумать что-нибудьдельное.

— Я считаю, мы можем попросить за документы гораздо больше,— заметил Потапчук.

— Это, кажется, главное, что вас волнует, — холоднопарировал Дронго. — И вам не стыдно? Вы ведь офицер, работали в КГБ.

— Это все осталось в прошлой жизни, — упрямо возразилПотапчук. — Сейчас это никого не интересует. Всем важны только деньги,заменившие ум, честь и совесть. И не нужно меня агитировать. Надеюсь, вы нехотите сдать безвозмездно эти документы в Службу внешней разведки? Если так, тоскажите, и я сейчас же выйду из машины.

— Мы ведь компаньоны, — напомнил Дронго, — значит, обязанывсе решать сообща. Поэтому давайте сначала получим документы, а уж потом решим,что с ними делать.

Автомобиль свернул направо и остановился рядом с выпуклым,закругляющимся с боков зданием отеля «Негреско». По обилию знаменитостей,останавливающихся в этом отеле, он, пожалуй, не имел равных в мире, успешноконкурируя с парижским «Ритцем» и нью-йоркским «Плазой».

Здание окружали буйно цветущие вечнозеленые деревья. Повсюдуросли высокие пальмы, внизу располагался пляж, к которому можно былоспуститься, перейдя автомобильную дорогу. В самом здании бросалась в глазанеобыкновенно большая люстра, заказанная хозяином отеля сто лет назад. Войдя вотель и дожидаясь, пока Потапчук заполнит традиционную карточку, Дронго прошелпо первому этажу, поражаясь роскоши и любуясь архитектурой.

Следом за первым просторным холлом, в котором размешалисьслужбы приема, портье и консьерж, находилось помещение лифтового холла, а ужедальше большой парадный зал, в котором и висела знаменитая люстра Негреско. Полпокрывал большой ковер. По краям зала висели люстры, каждая из них могла статьотдельным украшением. Дронго пересчитал их, обратив внимание на симметрию.

Ровно десять, не считая самой большой, закрепленной наспециальной цепи в центре зала. Потолок в этом месте имел причудливуюполусферу, уходя вверх. За колоннами, окольцовывающими парадный зал, виднелисьмагазины, торгующие сувенирами, золотом, парфюмерией. Справа от входа коридорвел в сауну, а пройдя налево, посетитель попадал в ресторан «Шантеклер», увхода в который возвышался импозантный метрдотель.

— И для чего вся эта роскошь? — услышал Дронго за своейспиной.

Обернувшись, он увидел Потапчука.

— Никак не привыкну к вашей бесшумной походке.

— Привычка, — усмехнулся «ликвидатор». — Я уже заполнилкарточки. Идемте, они собираются проводить нас в наши номера.

По традиции в каждый отведенный номер гостя провожал личногенеральный менеджер отеля. Дверца лифта автоматически открылась, и ониподнялись в свои апартаменты, расположенные рядом с лифтовым холлом, с правойстороны левого коридора. Они имели повышенную комфортность.

Менеджер открыл дверь, прошел по небольшому коридору в глубькомнаты, открыл занавески. Яркое солнце ударило в глаза гостей. Оба номера,расположенные рядом, выходили на небольшие балкончики, красиво обрамлявшиестены старинного здания. Строго выдержанная в одном стиле мебель, стеныкомнаты, обитые дорогим материалом, дополнявшим тройной слой занавесок,просторная ванная комната, из которой можно попасть в другую, гораздо меньшую,где находился туалет. Подобная система ванных и туалетов практиковалась и в«Ритце», где Дронго жил во время своей сложной операции против масонскогоордена в прошлом году.

Из окон их номеров справа от «Негреско» виднелись музей иказино «Рулл», находящееся в пяти минутах ходьбы от отеля, на Английскойнабережной. Когда открылось окно и менеджер, улыбаясь, показал на набережную,Потапчук, вышедший следом за ним, несколько сконфуженно согласился:

— Красиво.

— Обратите внимание, — по-английски сказал менеджер, — нашителевизоры принимают и «Останкино» из Москвы.[1] У нас часто останавливаютсягости из России и других стран бывшего Советского Союза. Мы всегда готовыугодить любым клиентам. Кстати, сейчас у нас есть один гость, тоже приехавший ссоветским паспортом.

— Уже прошло столько лет после развала Советского Союза, амы все еще пользуемся этими паспортами, — проворчал Потапчук, — все никак неможем отделаться от вчерашнего дня.

— Прошлое иногда цепляет настоящее, — согласился Дронго.

— Зато число богатых людей в России стремительно растет, —напомнил ему Потапчук. — Если так пойдет и дальше, скоро им придется ловить всеканалы из России. Вы не забыли, что вечером мы должны быть в казино? — напомнилон напарнику.

— Не забыл, — ответил Дронго. — А теперь идите к себе, ядолжен принять душ и переодеться.

Он внимательно осмотрел ванную комнату и туалет.Вентиляторы, нагнетавшие свежий воздух, находились за стеклянной стеной,очевидно, в шахте, оборудованной по другую сторону этих помещений. Он включилвентиляторы и вернулся в комнату. Обычно он смотрел Си-эн-эн, слушая последниеновости в мире, но теперь почему-то включил «Останкино», воспользовавшисьредкой возможностью посмотреть московское телевидение за тысячи километров отМосквы.