произошло на кладбище, – добавила она. – И наверняка смотрели сегодня утром национальные новости с теми снимками призраков, что крутят сейчас по всем каналам. Нам необходимо показать какой-то результат, ребята.

«Есть в этих фото что-то дьявольски настораживающее, – думал Колдмун. – Интересно, как этому немцу, Мюллеру, удалось мошенничество такого высокого уровня? Есть допустить, что они фальшивые». Он застал начало устроенного Мюллером цирка с конями, а потом Пендергаст утащил его прочь. А теперь Колдмун жалел, что они не задержались.

Делаплейн вкратце изложила ход расследования, делая пометки на лекционной доске. Затем Шелдрейк пару минут рассказывал про необычные и противоречивые подробности, бегло упомянув и способ перемещения тела жертвы с места нападения на место обнаружения.

Уже под самый конец у дверей началась какая-то суета. Колдмун оглянулся. В зал вошла группа мужчин в темных костюмах во главе со своим боссом в темных очках. «То ли политик, то ли мафиози», – подумал Колдмун, наблюдая за тем, как неизвестный шагал по залу, словно по собственному дому. Следом из дверей появилась съемочная группа, но не те придурки, что снимали документальный фильм. Видимо, их притащили с собой люди босса.

Делаплейн взглянула на вошедшего и произнесла не слишком приветливым тоном:

– Добро пожаловать, сенатор!

– Надеюсь, не помешал? – сказал он и обернулся к сотрудникам полиции с сияющей улыбкой.

Таких белых и ровных зубов Колдмуну видеть еще не приходилось. Сенатор щеголял искусственным загаром, пересаженными волосами и, как предположил Колдмун, подтяжкой лица. Сложен он был как футбольный линейный защитник, и дорогой костюм грозил вот-вот разойтись по швам. Вылитый красавчик-киногерой, лет под пятьдесят. Его внешность портила только паутинка сосудов на носу.

– Я пришел сюда на правах старшего сенатора, чтобы предложить помощь в раскрытии этого гнусного дела. Я всеми силами, на все сто процентов поддерживаю местные силы правопорядка, – заявил он, с улыбкой оглянувшись на камеру, а затем снова обратился к Делаплейн: – Как продвигается расследование, капитан?

– Мы как раз закончили совещание по новым данным в этом деле, – ответила она.

– А в нем есть новые данные?

– Мы работаем в нескольких направлениях, – спокойно объяснила Делаплейн.

– Рад это слышать, потому что меня оно, естественно, беспокоит, – сказал сенатор и добавил после паузы: – Как вам известно, завтра вечером я провожу митинг в Форсайт-парке.

– Мы прекрасно это знаем, сенатор, потому что обеспечиваем его безопасность.

– Вот-вот, это самое главное: безопасность. Я знаю, что вы днем и ночью работаете над этим делом, но теперь история стала известна всей стране, не в самом выгодном свете выставляя наш город и наш штат. Нам необходимо увидеть реальный прогресс в решении вопроса, причем до начала митинга. Я понятно выразился, леди и джентльмены?

Колдмун отметил, что рядовые сотрудники саваннской полиции не в восторге от вторжения сенатора на совещание. Зал наполнила холодная тишина.

– Я просто хотел сказать, что вы можете рассчитывать на мою поддержку, – продолжил сенатор, повысив голос. – Я заверю Вашингтон, что мы бросим все наши силы на раскрытие этих отвратительных убийств. Так что, капитан, если вам что-то понадобится, просто позвоните и дайте мне знать. Мы вам поможем, обещаю.

– Спасибо, сенатор.

– Вам спасибо. Леди и джентльмены из сил правопорядка, да благословит вас всех Бог!

Он коротко взмахнул рукой, и оператор перестал снимать. Улыбка сенатора мгновенно исчезла. Он повернулся и со всей своей свитой направился к двери. Но внезапно изменил маршрут, шагнув туда, где сидели Пендергаст и Колдмун.

– Джентльмены, могу я переговорить с вами на свежем воздухе?

Пендергаст без лишних слов поднялся, Колдмун последовал за ним. Они вышли из полицейского участка на припекаемую солнцем парковку. Черный внедорожник сенатора в нарушение всех правил стоял перед самым зданием вместе с другими служебными машинами.

Сенатор обернулся к Пендергасту:

– Значит, вы и есть те двое агентов, которых Пикетт назначил на это дело.

Он оглядел сначала одного, потом другого.

– Вы, должно быть, агент Пендергаст. – (Пендергаст наклонил голову.) – Мне сказали, что вы лучший. Что вы всегда раскрываете преступления. Что во всем Бюро нет более ловкого агента, который справился бы с таким сложным делом.

Пендергаст молчал с непроницаемым выражением лица.

– Откровенно говоря, все, что я до сих пор увидел, не более чем пшик. Ни арестов, ни версий, вообще ничего. Ах да, за исключением облавы в церкви, где престарелые свингеры купались в утиной крови. И что же я вижу сегодня в утренних новостях? Фотографии призраков, превратившие Саванну в посмешище для всей страны. «Саваннский вампир»… Господи ты боже мой! Могу я спросить, агент Пендергаст, чем вы с вашим напарником занимались последние десять дней или около того?

– Вы можете спросить, – ответил Пендергаст.

Дрейтон ждал продолжения, но Пендергаст, вероятно, не собирался ничего добавлять.

Сенатор шагнул ближе:

– Позвольте мне кое-что вам объяснить, Пендергаст. Вы слышали, что я говорил. Завтра состоится решающий для моего переизбрания митинг. Нельзя допустить, чтобы ему что-то помешало или сказалось на посещаемости. Я не могу отчитать вас и вашего напарника за то, что дело не продвинулось ни на шаг. По правде говоря, у вас слишком низкий уровень, до которого мне не опуститься. Но ваш босс Пикетт, заверивший меня, что вы справитесь с этим делом, певший вам дифирамбы и покрывавший вас… Его ведь выдвигали на должность старшего помощника директора. Заметьте, я использовал прошедшее время.

У Колдмуна вскипела кровь. Пикетт не очень-то ему нравился, но Колдмун был предан Бюро и почувствовал себя глубоко оскорбленным угрозами этого продажного политикана. А Пендергаст все молчал.

– Вы поняли меня, Пендергаст?

– Разумеется.

Это было уже слишком.

– Очень огорчительно слышать, сенатор, что ваша перевыборная кампания проходит не так гладко, – сказал Колдмун.

Маленькие, прищуренные, полные ярости глазки Дрейтона обратились на него.

– Ах ты, наглец! Может быть, я все-таки смогу что-нибудь сделать, чтобы раздавить такую букашку, как ты?

– Попробуйте, – ответил Колдмун.

Дрейтон ухмыльнулся, оскалив ровный ряд белоснежных зубов.

– Вы оба еще узнаете, что значит грубить действующему сенатору Соединенных Штатов, это я вам точно говорю.

– Если вы еще будете действующим после этих выборов, – напомнил Колдмун.

– О, поверьте мне, вас зальют дерьмом гораздо раньше, агент… – Он сделал паузу, поднес к глазам бейдж, висевший на шнурке на шее Колдмуна, и снова выпустил его. – Агент Колдмун.

Потом щелкнул пальцами у себя над головой и отвернулся. По этому сигналу все его миньоны бросились к внедорожнику. Кто-то открыл дверцу, помогая ему забраться внутрь, остальные набились в другие машины.

Колдмун попытался успокоиться, сделав несколько размеренных вздохов, затем оглянулся на Пендергаста, но выражение лица напарника оставалось таким же отстраненным и невозмутимым, как всегда.

– Тоже мне, граф Дундук, – проворчал Колдмун,