– Вам стоило бы познакомиться с моим другом лейтенантом д’Агостой из нью-йоркской полиции, – мягко заметил Пендергаст. – У него тоже замечательная коллекция экспрессивных выражений.

– И я еще сдерживался, – сказал Колдмун, глядя вслед уезжающим машинам. – Знаете, этому парню пошло бы только на пользу, если бы его ударило молнией.

– Всему свое время, агент Колдмун.

Колдмун резко, как на шарнирах, повернулся к Пендергасту:

– Что это значит?

– Такой высокомерный и самовлюбленный человек непременно сам организует собственное крушение.

– А если не организует? – спросил Колдмун.

– Тогда я устрою так, чтобы он попался en dasha belle[58].

– Простите, что?

– Это довольно вульгарное выражение. Позвольте мне пояснить его так: вас, вероятно, назвали Армстронгом, потому что один из ваших предков якобы убил генерала Кастера[59], правильно?

– Без всяких там «якобы».

– Как вам будет угодно. Суть в следующем: если сквайр Дрейтон сам не обесчестит свое имя, я лично прослежу за тем, чтобы он повстречал свою собственную Литл-Бигхорн.

Он не стал развивать эту мысль.

40

Уэллстоун сидел за столиком у окна в баре недавно открывшегося отеля «Телфэйр-сквер» и потягивал содовую с лаймом. Было около десяти, период затишья между давкой желающих выпить в обеденный перерыв и грядущим ночным столпотворением. Сам Уэллстоун, конечно же, остановился не здесь, а снял номер в «Марриотт риверфронт», но этот бар был самым удобным местом наблюдения за его целью, по ту сторону Стейт-стрит.

Довольно экстравагантный отель «Йе Слип» исповедовал некий обветшалый богемный шик. Очевидно, это здание пережило не одно поколение гостиничного бизнеса: из-под свежей краски на фасаде проглядывало пентименто[60] увенчанного красной короной логотипа «Бест Вестерн», а козырек удивительно напоминал «большую вывеску» винтажного «Холидей инн».

К столику подошел официант:

– Что-нибудь еще, сэр? Может быть, немного повысить октановое число?

– Я храню верность содовой, спасибо.

На какое-то время Уэллстоун зарекся пить спиртное, в особенности красное вино.

Он смотрел через улицу, ожидая, когда официант принесет ему новый напиток. Когда Уэллстоун узнал, что Барклай Бэттс с подручными поселился в «Йе Слип», то первым делом почувствовал презрение. Неужели этому нищеброду не по карману устроить своих людей на набережной? Но сейчас, сидя напротив отеля, Уэллстоун уловил некий смысл в безумии Бэттса. Как объяснил официант, номера там старые и очень большие, вполне подходящие для жаждущих выпивки и удовольствий молодых туристов с ограниченными средствами. Это означало, что Бэттс мог позволить себе снять много номеров и разместить в них свою команду, а управляющий при этом не станет возмущаться их ослиным ревом и воплями.

У отеля было и еще одно преимущество… во всяком случае, для Уэллстоуна. На внутренней парковке как раз меняли покрытие, ее перегородили и оставили без освещения. Она тянулась влево до конца квартала и была, разумеется, пустынна. В этом крыле отеля Бэттс и забронировал номера, все на первом этаже.

И пятым со стороны улицы было окно Герхарда Мюллера.

Чтобы выяснить это, Уэллстоуну не понадобились долгие поиски и наблюдения. Положение оказалось лучшим, чем он рассчитывал. Казавшиеся поначалу непродуманными планы превратились в нечто вполне выполнимое. Очень даже выполнимое.

Он не добился ничего и даже отступил на шаг в разоблачении Барклая Бэттса после недавнего изгнания Дейзи Файетт со съемок. Звериная хитрость, которую он угадывал под внешним лоском «южной красавицы», в конце концов подвела его. И теперь благодаря мошенничеству на кладбище работа Бэттса освещается еще активнее. В обычном состоянии Уэллстоун просто вернулся бы в Бостон и не стал бы тратить время на этого шарлатана. Но он все еще ощущал теплоту crème anglaise, стекающего по шее под смех Бэттса. И надо же, какая ирония! Именно унижение Дейзи, переданное во всех достойных сожаления подробностях, и подсказало ему, как можно изменить ситуацию в свою пользу.

Перечисляя с прерывистым дыханием все несправедливости, причиненные ей Бэттсом и компанией, Дейзи описала, как Мюллер сделал фотографии с помощью специальной камеры и через блютус переслал их толпе репортеров и зевак. Покинув Дейзи с расплывчатыми обещаниями возмездия, Уэллстоун тут же отправился в туристическое гетто на Бэй-стрит, где остановилось большинство репортеров, и сумел заполучить в свои руки копии снимков Мюллера. Все три запечатлели вполне обычные объекты: криминалиста, надгробие с мраморным ангелом и еще одну разбитую могильную плиту. Но каждая картина совмещалась со зловещими видениями, нечеткими, но все равно пугающими: тянущаяся к кому-то костлявая рука, огромное жуткое лицо и покрытый клочковатыми волосами череп, вылезающий из-под земли вслед за кистью с кривыми когтями.

Именно эти слова – «совмещалась» и «нечеткие» – убедили Уэллстоуна в том, что он раскусил замысел Мюллера. Очевидно, это были настоящие фотографии, сделанные в реальном времени. В конце концов, «доктор» не мог заранее знать с полной определенностью, что будет фотографировать на кладбище. Это означает, что внутри его камеры есть какое-то устройство для, по сути, цифрового наложения кадров.

Именно так и должно быть. Камера, о которой Мюллер столь заботился, содержит устройство для манипуляций с теми фотографиями, которые она делает, и наложения на них призрачных изображений. «Это возможно только в том случае, – рассуждал Уэллстоун, – если в камере уже хранится целый набор таких изображений, подготовленных Мюллером. И все, что ему нужно, это сделать настоящее фото, а потом наложить на него подходящее изображение из базы зловещих картинок, ждущих своего часа». Уэллстоун предположил, что Мюллер с помощью видоискателя совмещает два кадра самым правдоподобным образом. А затем, нажав на кнопку, делает фотографию, а какой-то алгоритм внутри камеры смешивает эти два уровня в окончательный снимок… чтобы переслать его доверчивым простакам.

Но как именно это работает? Может быть, внутри камеры установлен флеш-накопитель, куда предварительно загружены фальшивые фотографии призраков, готовые к наложению? Почти наверняка так и есть. Если Уэллстоуну удастся стащить эту флешку с банком поддельных изображений, он сможет выставить Мюллера мошенником… а заодно и Бэттса как соучастника аферы.

Значит, нужно заполучить камеру. И способ, которым Уэллстоун собирался это сделать, можно было расценить как взлом и проникновение. Но он отмел в сторону дурные мысли. Получится настоящее журналистское расследование – на уровне «Документов Пентагона» и Глубокой Глотки[61].

Входная дверь «Йе Слип» открылась, и на улицу вышел тот громила-кроманьонец, который оттащил Уэллстоуна от Бэттса в ресторане. Следом появился молодой человек неряшливого вида, известный Уэллстоуну как ассистент по исследованиям в группе Бэттса. Дальше друг за другом шагали привлекательная женщина-оператор, старый пердун Бэттс собственной персоной, а за ним – Deo gratias[62] – и сам Мюллер. Уэллстоун отметил, что шарлатан не прихватил