– Что за шутки? Холодно же! – снова прохрипела я и чихнула, вспугнув громким звуком невидимых обитателей леса. Они зашелестели, забегали, кто-то невидимый задел краем крыла мою макушку. Я, испуганно вскрикнув, сорвалась на бег. Богатое воображение немедленно нарисовало мне картину моей бессмысленной гибели в лапах ночных хищников. Я припустила ещё быстрее, налетела с разгону на что-то, что сначала легко подалось вперед, а потом, качнувшись, ударило меня, опрокидывая навзничь.

Больно стукнулась головой, приложившись о мёрзлую уже землю, и зажмурилась, прислушиваясь к себе. Лопаткам было больно и холодно, а попе отвратительно мокро. Кроме того, во время падения я подвернула ногу, которая сейчас неприятно ныла и мёрзла – кед я, видимо, потеряла во время своего сумасшедшего забега.

– Вот же я дура, – простонала, открывая глаза.

Вокруг по-прежнему было темно, но звуки леса уже не казались такими страшными. Я попыталась сесть, но снова стукнулась обо что-то головой. Что висело раскачиваясь, прямо надо мной. Не поднимаясь, протянула руку вверх. Пальцы коснулись чего-то твёрдого, рифлёного, чего-то удивительно лишнего в этом ночном лесу. Я несколько раз моргнула, пытаясь рассмотреть то, чего касались мои руки. А когда рассмотрела, закричала, отползла, не переворачиваясь, на пару метров. Затем встала на четвереньки, не сводя глаз с пары небольших кроссовок, белеющих в темноте леса. Подняла взгляд выше, отметила разноцветные носки, джинсы, порванные под правым коленом, до боли знакомый зелёный свитер и грустно поникшие светлые кудряшки.

– Не-е-ет! – закричала, срывая голос и не замечая того, что пальцы, прижатые к щекам, до крови царапают кожу…

– Нет, – повторила, осознав, что это всего лишь сон. Что это не ветер, а кровь гудит в ушах, и барабанная дробь сердца заглушает невыносимую головную боль.

Ну, здравствуйте, маленькие человечки с дрелями и молоточками. Давно не виделись. Я упала на подушку, повернулась на бок, скользнула бездумным взглядом по коврику у входной двери. И вскочила снова, осознав, что Лёшкиных кроссовок нет на месте, кровать её пустует, а на мне надета майка для сна. Та самая, растянутая, казённая, из моего кошмара.

Свои дальнейшие действия я могу оправдать только паникой. Паникой и временным помешательством. Потому что сначала я распахнула Лёшкин шкаф, проверяя, на месте ли её зелёный свитер. С которым она не расставалась с того момента, как мы прибыли в Корпус. Не обнаружив вещь на положенном ей по случаю ночного времени месте, я решила исключить второй параметр из уравнения. Стащив с себя до неприличия растянутую майку, я вооружилась ножницами и искромсала ни в чём не повинную пижаму в лоскуты.

Дыхание срывалось с моих губ, наполняя комнату странными звуками. Полагаю, больше всего это было похоже на то, что где-то здесь всхлипывает не самый лучший в мире бегун.

А потом дверь медленно-медленно открылась, и я едва не оглохла от жуткого визга. Честное слово, я не знала, что человеческое существо вообще способно издавать подобные звуки. Закричала я чисто рефлекторно, но уже через секунду сообразила, что у меня-то для этого никаких причин нет, а вот Лёшку стоило пожалеть. Думаю, будь я на её месте, тоже выступила бы не хуже. Бледное, лохматое, полураздетое существо, рвущее в клочья пижаму твоей соседки по комнате, вряд ли может вызвать иные чувства, нежели ужас или испуг.

– Это я, Лёш! – я сделала свет в лампе ярче и повторила. – Я.

– Лёка… – девочка прикрыла рот ладошкой и привалилась к стене.

Я выглянула в коридор и проворчала прежде, чем закрыть дверь:

– Надеюсь, ты своими воплями не разбудила всю общагу…

– Лёка, ты меня так напугала…

– А уж ты меня как… Ты где была?

Большие глаза в момент наполнились слезами, а уголки губ медленно поползли вниз.

– Не смей давить на жалость! – я не на шутку разозлилась. – Ты представляешь, что я подумала, когда поняла, что тебя нет?

– Прости, пожалуйста!

– Где ты была?

Лёшка кулаком вытерла слёзы и всхлипнула, наблюдая, как я выбрасываю в урну невинно убиенную майку.

– Мне надо было…

– Понимаю, что надо… Но я спросила у тебя, куда ты ходила, а не зачем. Зачем – это мой второй вопрос.

– Лё-о-о-ока… – нарушительница моего спокойствия прижала к своему лицу ладони с растопыренными пальцами и смотрела на меня несчастными, виноватыми глазами: – Я не могу сказать… Прости! Прости, пожалуйста.

– Почему не можешь? – растерялась я.

Серия всхлипов, а затем обескураживающее:

– Я слово дала.

– Кому?

Лёшка упала на кровать и разрыдалась, накрыв голову подушкой.

– Ладно, – я легла рядом с ней и обняла её за дрожащие плечи. – Не хочешь говорить, не говори. Я просто боюсь за тебя. Мы вроде как семья теперь… И я, как старшая, должна за тобой присматривать.

Лёшка развернулась ко мне лицом.

– Я плохая, – всхлипывала она, заливая горючими слезами мою шею. – Я думала, что так лучше будет…

Ни уговоры, ни утешающие слова, ни лёгкие поглаживания – ничего не помогало. Заснула Алевтина в слезах, не разжимая рук, намертво вцепившихся в мои плечи. Мне было холодно, так как лежали мы поверх одеяла, а трусики и эластичный топ, заменяющий мне лифчик – не лучшая пижама для второй половины сентября в ещё не отапливаемом общежитии. Мне было неудобно. Но, по крайней мере, не было страшно. Я точно знала, что Лёшка рядом со мной, и что она никуда не денется, если я буду крепко держать её в своих объятиях.

Сейчас, когда её дыхание горячим ветерком обдувало мою мокрую от её слез шею, недавний сон воспринимался так, как и должен был восприниматься: просто кошмаром, который не имеет ничего общего с реальностью.

Глупышка, не хочет рассказывать, что случилось. Что ж, пусть не рассказывает. Если верить литературе и кинематографу, дети не умеют долго хранить секреты. Не сегодня – завтра Лёшка раскроет мне свою страшную тайну, а до того я с неё больше глаз не спущу.

Я расслабленно улыбнулась, радуясь принятому решению. Но прежде чем окончательно провалиться в царство сна, решила что прямо с утра проведу ревизию в Лёшкином шкафу. Не нужны нам в гардеробе рваные джинсы, а зелёный свитер моей сестрёнке вообще не к лицу.

Проснулась я, как ни странно, от того что мне вдруг стало тепло. Блаженство сладко разлилось по закоченевшим мышцам. Я распахнула глаза, не понимая, где и как я здесь оказалась.

Лёшка всё так же прижималась ко мне, хотя теперь мы были укрыты одеялом, стянутым с моей кровати. Я повернула голову и наткнулась на задумчивый фиалковый взгляд.

– Ты что здесь делаешь?

– Мимо проходил, – шёпотом ответил Котик.

– М-м-м… – я закрыла глаза и устроила голову на подушке.

Плевать, что Котик живет в другом общежитии. Плевать, что он вошёл в комнату без разрешения. На всё на свете плевать, кроме того, что до зубной боли хочется спать. Завтра. Я обо всем расспрошу его завтра.