У меня есть предчувствие, что в ближайшие дни мы с тобой обязательно увидимся, — говорит Ярослав. А я не замечаю в его голосе беспросветной грусти по поводу моего отказа. И зачем, спрашивается, тогда звал? Мереминский — ходячая головоломка.

Возвращаюсь из своих тяжёлых мыслей и натыкаюсь на раздражённо усталый взгляд Татьяны.

— Это то же самое, что и переманивание.

— Тань, да почему они не могут разместиться у нас в теме номера?

— Потому что они уже размещаются в нашем журнале, — поясняет Таня, — Только в другом городе.

— Как будто к ним самарские отдыхать не ездят! — бурчу я. Да между нашими городами расстояние всего сто с небольшим километров.

— Ездят. Но у нас они размещаться не будут и точка. Обзваниваем самарские турбазы.

— Но ведь им же это только в плюс! — не могу успокоиться я. Так бесит, когда правда на твоей стороне, а тебя уверяют, что ты не прав! — О них узнает больше людей, начнут чаще приезжать. Больше клиентов, больше денег.

— А ты думаешь у них на рекламу сильно большой бюджет? — усмехается директор по продажам. — Не все такие клиенты, Лиз, как «Корсар». Тем же «Парусам» придётся выбирать между нами и тольяттинским журналом, вот и всё. На нас двоих у них бюджета нет.

Ну вот опять этот «Корсар»! Ведь только-только удалось выкинуть на пять минут из головы и Сашу и Ярослава.

— А уводить клиентов у своих же — подло, — продолжает Коваленко.

— Извини, Тань, — вздыхаю я, глядя ей в глаза. Мне правда не по себе. — Я как-то не подумала…

— Проехали, — отмахивается Таня. — Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Я помню по молодости и дурости тоже однажды в такую историю вляпалась, покруче, чем у тебя будет…

Коваленко начинает травить байки из своего прошлого. Ну ладно, вроде бы отошла. Значит, показательная порка на этом закончена. М-да, теперь надо быть аккуратнее с выборкой клиентов для холодного обзвона. Иногда, как говорится, инициатива наказуема.

Возвращаюсь на свое рабочее место и прохожу мимо Ланы с Никой, которые собираются на встречи. Ника прихорашивается, чуть подкрашивая губы. Не могу не отметить, что коралловый тон помады просто идеально сочетается с её огненно-рыжей копной волос. Хотя я бы неверное не стала выбирать столь яркий цвет помады для общения с клиентом. Ника пока не так часто совершает продажи, она у нас совмещает работу продажника и ведение инфоблоков. Может быть, переживает перед встречей, и поэтому пытается скрыть свое волнение боевой раскраской.

Невольно улыбаюсь, глядя на неё, Ника улыбается в ответ, вертясь перед зеркалом. Хорошая она всё-таки девчонка, никогда не видела её с грустной миной в отличие от той же Зубковой, которая вечно на пафосе. Странно, что Ника и Лана почему-то стали заметно больше общаться в последнее время. Вроде бы у них мало общего.

— Эй, Асоль! — громко орёт Оксанка на весь офис. — Тут твой Грей тебе третий раз уже названивает. Дуй к телефону!

Резко оборачиваюсь, непонимающе смотрю на Матросову.

— Какой ещё Грей? — ошарашенно спрашиваю я.

— Ну уж точно не Кристиан Грей. Хотя тебе, наверное, лучше знать, — откровенно заржала в ответ Оксана, прикрывая трубку. — Давай быстрее, я звонок переведу обратно на тебя.

Асоль, Грей. До меня не сразу дошёл сарказм. Но теперь стало понятно — эти «Алые паруса» мне точно ещё долго будут аукаться.

— Привет, — раздаётся в трубке такой знакомый голос. Только теперь я отчётливо слышу в нём раздражение и сталь. Может до Кристиана Грея ему пока и далеко, но чувствую, что порку сейчас кое-кто с удовольствием бы мне устроил.

[1] Вымышленная турбаза

Глава 44

— Привет.

— Может всё-таки поговорим? — Корсаков не ходит вокруг до около. Но на что он надеется, звоня мне на рабочий? Вокруг одни любопытные уши.

— По рабочему телефону? — изумленно озвучиваю я свои мысли вслух.

— Можно и по мобильному, если кто-то соизволит взять трубку, — бурчит Саша.

— Я была занята.

— Мы опять вернулись к тому, что ты от меня шарахаешься, как чёрт от ладана? — устало спрашивает Корсаков. — Нужно ещё какой-нибудь контракт заключить, чтобы ты вновь проявила благосклонность?

Его как будто штормит. То грусть, то злость, то отчаяние, то раздражение. Но вот последнее заявление — это уже низко! Между прочим, сам же и навязал мне этот контракт! Так что нечего меня в ряды меркантильных особ ставить!

— Не перегибай, — холодно отвечаю я, непроизвольно морщась от досады.

— Тебе что-то сказал обо мне Мереминский? Из-за этого ты так со мной теперь общаешься? — напрямик задаёт вопрос Корсаков.

Бинго! А он догадливый. Не прошло и суток.

— А тебе есть что скрывать? Есть что-то такое, чего лучше не говорить вслух Ярославу? — саркастически протягиваю я.

Саша молчит. Я боюсь даже сделать вдох в ожидании его ответа. Пауза на том конце провода затянулась. Замечаю, что со всей силой сжимаю в руках телефонную трубку, так что побелели костяшки пальцев.

— Да, есть, — наконец выдаёт Корсаков. А у меня внутри всё обрывается. — Лиз, мы вроде душу друг перед другом не раскрывали ещё, да и секретами не делились…

Саша устало вздыхает, замолкая на полуслове. А ведь правда. Вот что я о нем знаю? Да по сути ничего. Он мне ничего не должен. В вечной любви и верности он мне тоже не клялся.

— Ты прав, — задумчиво говорю я. И не знаю, что ещё тут можно добавить. Наверное, для него все эти мои наезды и игра в прятки выглядит довольно странно. Но мне правда лучше сейчас остыть. Я боюсь наговорить лишнего, и ещё больше всё испортить. Или просто боюсь спросить и узнать правду…

— Я заеду за тобой после работы? Обсудим всё спокойно?

— Нет, я хочу немного побыть одна и подумать. Я сама тебе потом позвоню, — говорю я и поспешно кладу трубку. Ещё секунда, и эти умоляющие нотки в голосе заставили бы меня рвануть прямо к нему.

Несмотря на неожиданно открывшееся нелицеприятные факты, моё притяжение к Саше никуда не ушло. И быть может, вопреки всякой логике, стало ещё сильнее.

Но чего бы мне это не стоило, нужно изо всех сил постараться сохранить остатки разума. И самое главное — не влюбляться. Вот это определённо будет лишним.

***

Завершение рабочей недели я ждала, как никогда. Потому что с самого утра мне пришлось слушать трескотню Ланы и Ники о прошедшей вечеринке, и о том «как же это было круто». Корсаков, кстати, там тоже был, правда недолго. Не более пяти минут.

— Лиз, а он вообще