— Стой! — крикнул им эльф так громко, что эхо отразилось от каменных стен. — Кто вы и что вам нужно?

— Я Корвин, король Тиргас Лана, — представился бывший охотник за головами — постепенно эти слова стали слетать с его языка легко, и он уже не чувствовал себя обманщиком. — Я желаю говорить с Высоким Советом.

— Говорить с Высоким Советом нельзя, — ответил эльф, не обратив внимания на титул, названный Корвином.

— Даже королю?

— Никому, — последовал простой ответ.

Но у Корвина не было желания менять свои планы.

— Проклятье! — вырвалось у него, и, не обращая внимания на протокол, который, вероятно, мог действовать в подобных случаях, он соскочил с коня и поднялся по ступенькам к кастеляну. — Получается… Это означает, что я со своими людьми напрасно взвалил на себя тяготы долгой дороги? Что я напрасно оставил трон и империю без защиты?

— Мы не звали тебя, Корвин, король Тиргас Лана, — ответил эльф, отчужденное выражение лица которого заставляло предположить, что он и его интересы давно уже были на Дальних Берегах.

Как же это было ненавистно Корвину…

— Нет, не звали, — засопев, согласился он, — но Улиан, председатель Верховного Совета, некогда заверил меня в поддержке на тот случай, если корона Тиргас Лана окажется в опасности.

— И это случилось? — Кастелян глубоко вздохнул и зевнул, за что Корвин готов был схватить его за шиворот и как следует встряхнуть.

— Вот именно, — подтвердил король, с трудом призывая себя к спокойствию. Он знал, что это неразумно — терять самообладание перед эльфами. С их точки зрения он унижал свою душу и терял лицо. Любой, кто повышал голос, для эльфов был несерьезным собеседником.

Казалось, кастелян на миг призадумался (не обязательно над вопросом Корвина, он мог задуматься над чем угодно). Наконец он согласился, но с таким выражением лица, которое свидетельствовало о том, что он не придает земным делам большого значения.

— Хорошо, — заявил эльф. — Не то чтобы это сыграло большую роль, но тебе дозволено говорить перед лицом Высокого Совета эльфов. Входи, король Тиргас Лана, и тебя выслушают.

Эльфы любили использовать цветастые формулировки и театральные жесты — поэтому он постучал жезлом об пол, после чего обернулся и поднялся ко входу с колоннами.

Корвин велел своим лейб-гвардейцам Бриону и Крэгу, а также двум капитанам королевской гвардии следовать за ним. Остальные солдаты должны были остаться с лошадьми и ждать его возвращения. Не то чтобы он не доверял эльфам, которым он вообще-то был обязан короной, но равнодушие, с которым наследники Фаравина относились к делам людей, настолько сильно нервировало Корвина, что он почти ощущал угрозу.

Пока Корвин поднимался по широким ступеням и проходил под тяжелыми колоннами, на которых покоился навес здания совета, он спрашивал себя, разумно ли он поступил, приехав в Тиргас Дун. Способны ли еще эльфы помочь ему? Конечно, когда-то они были влиятельны и сильны, но это было… довольно давно — сыновья Фаравина пришли в упадок.

С другой стороны, у Корвина не было другого выбора. Не было — если он собирался исполнить обещание, некогда данное Аланне.

— Если когда-либо враг причинит мне зло, — прошептала она ему на ухо тем голосом, противостоять которому был не в состоянии ни Корвин, ни кто-либо другой из смертных, — попроси мой народ о помощи.

— Не будь такой суеверной, — ответил Корвин. — Ты — супруга короля Тиргас Лана. Какой же враг отважится причинить тебе зло?

— Пообещай мне, — упрямо потребовала она, и Корвин, скорее ради того, чтобы доставить ей удовольствие, чем будучи по-настоящему убежден, дал слово.

И снова Корвин спросил себя, догадывалась ли Аланна о чем-то еще тогда. Все, что до сих пор происходило, подтверждало, что эльфы обладают удивительными способностями, и Аланне не раз удавалось удивить его. Возможно, она действительно что-то знала… Но почему же, ради всего этого мира, она не предупредила его еще тогда?

Такие вопросы занимали Корвина, пока он вместе с остальными воинами шагал за кастеляном через высокие, уставленные огромными статуями коридоры.

Как он мог позволить одурачить себя? Как должен король защищать свою империю, если он не в состоянии защитить даже свою жену?

В припадке самобичевания Корвин вошел в широкий круг зала Совета. За ним следовали его люди. Над головами людей возвышался великолепный купол, от которого эхом отразилось постукивание — это кастелян несколько раз ударил концом посоха по мраморному полу.

— Высокие господа, мудрецы эльфийского народа! Я представляю вам Корвина, носителя короны и короля Тиргас Лана!

Снова раздался стук, затем эльф поклонился и отошел в сторону, чтобы уступить место Корвину. Тот быстро вышел вперед, ожидая увидеть весь Совет в сборе — но был горько разочарован. Потому что за полукруглым столом, находившимся в дальнем конце зала, сидел один-единственный эльф. Хотя это был эльф, на котором были одежды члена сената и в казавшихся юными глазах которого отражалась безграничная мудрость, но, тем не менее, он был единственным представителем своего народа…

— Говори, Корвин, король Тиргас Лана, — приказал он, и мягкая улыбка мелькнула в его старых и в то же время юных чертах лица. — Высокий Совет готов выслушать все о том, что привело тебя сюда.

— Высокий Совет? — Корвин знал сидевшего за столом эльфа — то был Улиан Мудрый, который в прошлый раз подтвердил его коронацию. — Прошу прощения, благородный Улиан, но я вижу одного-единственного члена Совета…

— Твои глаза не обманывают тебя, — спокойно подтвердил эльф. — Я действительно последний, с кем ты еще можешь говорить. Последний, кто остался здесь, чтобы принимать решения.

— Итак, это правда. Большинство эльфов повернулись к Землемирью спиной.

— Много кораблей покинуло гавань Тиргас Дуна, и ни один не вернулся, — уклончиво, как все эльфы, ответил Улиан. — Дальние Берега манят бессмертием и исполнением мечтаний — ничто из того, что может предложить мир смертных, не может сравниться с этим.

— Может быть, — согласился Корвин, — но народ Фаравина еще нужен здесь.

— Нужен? — Взгляд, который бросил на него Улиан, был усталым и отчаявшимся. — Зачем? Мы, эльфы, на протяжении поколений помогали победить зло, основали империю мира и справедливости. И каков итог? Смертные по-прежнему думают лишь о себе, преисполнены ненависти. Все стремления изменить их и обратить к лучшим делам, оказались напрасны.

— Не совсем, — возразил Корвин. — Тиргас Лан скоро засияет прежним блеском, и новый король восседает на эльфийском троне.

Улиан снисходительно улыбнулся.

— То, что ты называешь блеском, король, лишь жалкое подобие того, чем когда-то был Тиргас Лан. И будет ли смертный достаточно силен для того, чтобы объединить империю… Мы сомневаемся.

— Фаравин был убежден в этом, — ответил Корвин.