– Девчонки, что же вы стоите? – Мы не услышали, как вошел Андрей. – Кого начнем делать красавицей?

– Меня! Кстати, я – Алина.

Подруга шустро запрыгнула в большое кресло, стоявшее перед зеркалом, положила руки на подлокотники и с вызовом посмотрела на свое отражение. Андрей набросил ей на плечи накидку, завязал сзади на ее шее бантик и тоже посмотрел на ее отражение в зеркале:

– Значит, так, Алина. Тут – убираем все…

– Что – все? – испугалась моя подруга. – Все волосы? Полностью?!

– Зачем? Длину. Так сейчас не носят. А вообще, не бойтесь, доверьтесь вкусу мастера. Я вас уверяю – через час вы себя не узнаете…

Ножницы в руках Андрея порхали, как большая серебряная бабочка. На пол падали пряди русых волос. Я сидела на стуле возле фена и наблюдала за работой мастера.

В комнату заглянула женщина лет тридцати пяти. Она была в экстравагантных джинсах, черной водолазке с цепочкой на шее, на которой болтался кулон с розовым камнем.

– Андрюш, я не буду ждать, это надолго. Поехала я!

– Нет, Манюня, нам надо договорить, – через плечо, почти не поворачивая головы, крикнул ей Птицын.

– Да не о чем тут говорить, все ясно! Это не мой прокол, и я платить не буду.

– Будешь.

– Нет!!!

Женщина гаркнула так, что я вздрогнула.

– Я могу взыскать с тебя другим методом, – Андрей перестал стричь Алину и повернулся к своей собеседнице, держа ножницы и расческу в поднятых руках.

– Что? Птицын, ты мне угрожаешь?!

– Предупреждаю. Или оплати добровольно, или…

– Да ни за что! И вообще, я не хочу говорить на эту тему. Я тебе свое мнение высказала – а ты поступай как знаешь!

Манюня вышла из комнаты, нарочито громко топая, и хлопнула дверью.

– Ну, вот, девчонки, поздравьте меня, – вздохнул Андрей, – я только что лишился экономки.

Он продолжил стричь Алину.

– Помиритесь завтра, – попыталась я успокоить мастера.

Андрей брезгливо сморщил нос:

– Вряд ли. За последний месяц это уже третья ссора. Сколько можно?! И потом, Маня – не такая уж хорошая экономка, раньше у меня была другая, лучше… Голову нагните, пожалуйста… Да, вот так… Нет, это уже все! Наши конфликты зашли слишком далеко! А то, что она выкинула в последний раз, – это вообще ни в какие рамки не лезет! Что она воображает?! Что я домработницу себе не найду? Причем, заметьте… голову поднимите… заметьте: я ее называю даже не домработницей, а экономкой! Она должна следить за моим домом как настоящая хозяйка. Я плачу ей большие деньги! Во дворе вы видели новенькую «Уздеу Матиз»? Ее тачка. Недавно купила. И все недовольна! А сегодня по ее вине сломалась моя стиральная машина. Вы знаете, сколько она стоит? Бешеные бабки! Мне ее специально из Германии привезли, по заказу, у нас в продаже таких нет. Я ей сказал, чтобы она сама оплатила ремонт. Так она на дыбы встала! Ну что за баба, извиняюсь, конечно, за выражение! Нет, нет, все, решено! Манюня уволена!.. Голову опустите…

– Андрей, так вы теперь новую экономку ищете?

– Эх, Полина! Искать-то я буду, только, если честно, мне совсем некогда этим заниматься. Завтра к десяти утра мне надо в салон – весь день до восьми у меня расписан по минутам. Хорошо, если я выкрою время кофейку попить… Послезавтра у нас что? Суббота. У меня – тусовка с артистами, отказаться нельзя. Перед этим четверым из них я должен укладку сделать… Нет, нет, мне совсем некогда заниматься личными и домашними делами!

– Андрей, а если я вам порекомендую одну хорошую, хозяйственную женщину?

– Эти хорошие женщины меня, Полина, если честно, уже достали! – Андрей приблизился к зеркалу и внимательно посмотрел на свое отражение, поворачиваясь то правым, то левым профилем к стеклу. – Вы думаете, я не пытался кем-то заменить Маню? Несколько раз!

– Не получалось?

– Нет. Опять звал ее обратно. Она, хоть и дрянь порядочная, но знает мое хозяйство. Умная женщина, с образованием.

– Я вам тоже найду женщину с образованием. И с большим опытом административно-хозяйственной работы. Несколько лет она директором Дома быта была.

– Да? И почему же она ушла?

– Подставили ее. Она в тюрьме сидела. Но вы не должны, Андрей, бояться этого! Она сидела за экономические правонарушения, которых никакой хозяйственник, увы, избежать не может. Так что подумайте.

– Ну, если вы ее рекомендуете… И ручаетесь за нее…

– Ручаюсь. Не пожалеете! Она очень ответственная и исполнительная. Сейчас она в одном общежитии уборщицей работает – полы моет, территорию вокруг здания убирает. Ей копейки платят, а она все равно добросовестно выполняет свою работу. Привычка!

– Ну, хорошо, – несколько капризно согласился Андрей, – она сможет прийти ко мне завтра, часов в девять вечера?

– Если надо, она подойдет в любое время.

– Как ее зовут?

– Серафима. Серафима Витальевна. Ей тридцать четыре года.

– Ну, что ж, посмотрим на вашу Серафиму Витальевну. Если она окажется хорошей домработницей, я ваш должник, Полина. А то я уже так устал возиться со всеми этими вульгарными тетками!..

От Птицына мы с Алиной вышли в половине одиннадцатого ночи. Нашим прическам позавидовала бы любая светская львица. Для нас было неважно, что мы оставили в салоне Андрея по нескольку тысяч. Мы были счастливы! Алина вертелась передо мной, демонстрируя произведение парикмахерского искусства, украшавшее ее голову:

– Как тебе?

– Супер! А я?

– А ты еще суперее! Всем теперь расскажу, что я стриглась у самого Птицына! Как жаль, что больше трех дней укладка все рано не продержится! Голову-то придется мыть, а так, как сделал это он, я волосы все равно не уложу, – сокрушалась подруга.

– Ничего, зато теперь мы с тобой – просто модели!

Мы шагали к моему дому, где подруга оставила свою машину. Шапки мы держали в руках, чтобы не испортить свои новые прически. Впрочем, на улице было совсем не холодно, или нам так казалось от радости.

– А знаешь, я эту тетку, экономку Птицына, уже бывшую, похоже, знаю. Она у меня покупала этот кулон с розовой яшмой. Она меня, наверное, не помнит, а вот я ее хорошо запомнила. Эта Манюня так долго перебирала украшения, ничего ей не подходило, то одно не нравилось, то другое. Я с ней так намучилась! Она меня просто достала! Мымра.

– Зато теперь, надеюсь, с ней никто не будет мучиться. Хорошо бы Птицын взял нашу Серафиму к себе.

– Полина, скажи, ведь правда: он – прелесть!

– Знаешь, наверное, он действительно прелесть, но такие мужчины не в моем вкусе. Слишком капризный и жеманный, как девчонка. Мне нравятся более солидные, мужественные, те кто умеет держаться с достоинством. И не болтают как сороки.