плечами, подошёл к кофемашине. Вполне рабочей, от которой долетал аромат натурального кофе. У него тут чудеса не кончаются, что ли?

— Я сделаю кофе, с вашего позволения... Это не рабовладение. Это семейная аренда.

Я ждал.

— Вы же знаете, уцелело очень мало семей, — продолжал Владислав. — У кого-то исчезла жена, у кого-то дети, у кого-то дедушка. Их даже не помнят, что несколько облегчает ситуацию. Люди пялятся на старые фото, отклика в душе нет. Но знаете, где-то внутри ноет... словно отобрали что-то важное. И я придумал такую штуку — аренду родных. Вспомнил, что у японцев есть такая практика: временная жена, временные дети. Никакого интима, просто иллюзия нормальной жизни. За большие деньги приходит женщина с детьми, весь день проводишь, будто в семье, включая ссору с битьём посуды, если потребуется. А так — гуляешь, помогаешь по хозяйству, уроки с детьми делаешь.

— Японцы как инопланетяне, — согласился я.

— Мы все теперь такие! Знаете, это очень популярно. Может, раньше человек ненавидел заботиться о старом отце-маразматике, а теперь — радостно варит кашу, читает вслух, подгузники меняет. Мы, кстати, и все расходники за отдельную плату предоставляем… И знаете, иногда в результате возникают полноценные семьи! То взрослые люди сойдутся, то деток усыновят, то старичков берут к себе. Хорошо ведь?

— Как это связано со способностями? — спросил я. — Как их можно отдавать?

— А это способность Геннадия, — спокойно ответил Владислав. — Вы с ним на входе беседовали, он умеет их отчуждать. Очень помогает, знаете ли. Но только по добровольному согласию и временно, не подумайте плохого.

— Круто, — согласился Миша. Плюхнулся на диван, но пулемёт по-прежнему держал в руках, опустив на колени. — Я-то думал бессмертие — круче всего.

— Бессмертие? — заинтересовался Владислав. — Вы о чём?

— Оживаю, — сказал Миша скромно. — Что со мной ни делай.

Владислав хмыкнул.

— Какая вы забавная команда. Убивающий словом и бессмертный!

— А ваша выгода? — спросил я.

— Разная. Иногда беру на время способность, иногда товары, услуги...

Он снял пиджак, набросил на спинку кресла, сел за свой стол с кружкой кофе. Под мышкой у него обнаружилась кобура, которую он и не пытался скрывать. Шумно отхлебнув, Владислав добавил:

— Я собрал команду, свёл на этом рынке, где полностью сохранились электричество и подача воды. В общем и в целом, у меня тут разгорелся очаг цивилизации среди ужаса и безумия! И вы знаете, это как-то работает! Люди постепенно оттаивают, начинают вести себя как обычно. Будто нормальная обстановка их лечит. Грандиозных планов не строю, но... — он улыбнулся, — посмотрим, что в итоге выйдет.

— У вас форсайты бывают? — спросил я.

— Редко, — Владислав вздохнул. — Но мы с моим прежним быстро нашли общий язык. Переписываемся, советы даём друг другу. Я занимался бизнесом в обычной жизни. Строительство, торговля, всего понемножку. Пригодилось.

— Вы молодец, — согласился я.

Владислав кивнул. Спросил:

— Может быть, всё-таки, кофе? Виски? Просто воды?

Я покачал головой.

— Спасибо. Может, нам что-то расскажете? О Мире После? Мы с Михаилом пытаемся разобраться, но местные...

— Не склонны к разговорам, — кивнул Владислав. — Не уверен, что открою что-то новое...

Он побарабанил пальцами по столу.

— Откровенность за откровенность? Вы же не сами по себе?

— Не сами, — признался я.

— Из какой-то военной структуры? Или научной?

— Разве сейчас есть разница? — вопросом ответил я.

Владислав рассмеялся.

— Да, верно... Институт форсайта, Лаборатория-четыре при Минобороны, группа «Ф» от ГРУ... Господи, у нас только в Москве их десятки! И что вас интересует? Флора, фауна... впрочем, флоры здесь нет. Я готов помочь. Чем?

— Природа События, — сказал я.

— Понимаю, вы с места да в карьер... — Владислав развёл руками. — Увы. Если бы я сам понимал!

Он мне не нравился. Нет, я не ждал какой-то откровенной пакости и даже верил, что он говорит правду.

Я попытался разобраться в своих чувствах.

И с удивлением понял, что меня раздражает его успешность! То, что он не превратился в затворника, выбирающегося на склады и магазины за едой, и не стал шастающим по пустым домам странником. А твёрдо сел на место хозяина рынка и стал его обустраивать!

Владислав тем временем рассказывал. Оживлённо, старательно, но увы — всё то, что мы и так знали. Про ниблов, про серпардов, про летающих стражей. Про аномалии в виде работающего водопровода или электричества в обесточенном доме...

Хороший ведь человек! Собрал народ в одном месте, установил порядок — наверняка жёсткий, но на тиранию никак не похоже. И люди тут явно исправляются, оживают, на лицах улыбки. Ещё и пристраивает людей друг к другу, и одиночки становятся семьями!

Мне вдруг безумно захотелось, чтобы он сделал какую-нибудь гадость. Напал на нас, попытался обмануть, стал чего-то требовать.

Но он доброжелательно рассказывал про Мир После и, казалось, готов был помочь во всём.

Неужели это какая-то общечеловеческая черта? Завидовать человеку, делающему окружающим хорошо — если он сам при этом не сидит в дерме и выглядит довольным жизнью?

— А много таких, как мы, к вам приходило? — спросил я.

— Из всяких разных секретных заведений? — уточнил Владислав. — Порядком. Так... восемь... девять групп. Вы десятые.

— Вы всем рассказываете то же, что и нам?

— Конечно. — Он сочувственно посмотрел на меня. — Что, кураторы не делятся информацией? Вы всё это сами узнавали, по́том и кровью? Ну так обычная практика, как я понимаю. Для проверки и перепроверки информации.

— Сволочь всё-таки Григорян, — сказал Миша, заёрзав на диване.

— Так вы от Григоряна? — обрадовался Владислав. — Я его помню. Один из первых форсайтников, с кем общался. Хитрый дядька, да. Но вы не сердитесь, он никого не щадит, себя в том числе. Так и говорил: «Мы уже отработанный материал, нам бы разобраться с Событием».

— Почему «отработанный»? — спросил я резко.

— Ну так... — Владислав уставился на меня. Скривился, будто у него заболел зуб. — А...