Странное ощущение, которое пробивается даже сквозь сладкий утренний сон, заставляет открыть глаза.

Я несколько раз моргаю, думая, что сидящий на кресле возле кровати Баринов, мой мираж. Я же ждала его толь завтра!

Небрежно расстегнутая на груди рубашка, растрёпанные волосы, ухмылка… нет, он более чем реален!

Резко подхватываюсь в положение сидя и натягиваю повыше одеяло. Нечего на меня смотреть!

— Для работающего человека ты слишком долго спишь, — с издевкой констатирует он и смотрит на часы, — восемь тридцать. Отсюда до станции метро, если не на машине, то около тридцати минут.

— Первый рабочий день после завтра, — бурчу в ответ. — Сегодня должны скинуть устав компании и другие материалы для знакомства.

— Так значит тебя приняли? — дергается вверх его бровь.

— Да, представьте, — говорю с вызовом.

Потому что лучшая защита — это нападение, а этот чертов манипулятор, я почти уверена, что специально решил застать меня в постели.

В положении, когда я открыта и уязвима.

— И судя по прекрасному аппетиту, — он стреляет взглядом по посуде. — Совесть тебя по этому поводу не мучает.

— Меня мучила, — киваю, скрещивая свой взгляд с его. — Но представьте, нашлись люди, которые считают, что мой предел это не только греть мужскую постель и заниматься домом. Более того. Мне предложили очень хорошую зарплату, и я не смогла отказаться. Не потому что хотела уязвить ваше, Алексей Егорович, мужское самолюбие, а потому что мне просто не понятно мое будущее! — перевожу дыхание, видя, как темнеют и прищуриваются глаза Алексея. — Простите меня, — говорю искренне. — Я сожалею, что пришлось соврать. Просто была такая мизерная вероятность, что меня примут. Что не было смысла говорить! И вас отвлекать… — затухает мой голос.

Алексей медленно поднимается с кресла и отворачивается от меня, отходя к окну.

«То есть теперь,» — волны паники и обиды в груди сменяют друг друга. — «Я должна говорить с его спиной! Или он просто не хочет меня видеть? Господи!»

Но отступать поздно! Я уже столько всего наговорила!

Подхватываюсь и на коленях подползаю к краю кровати, садясь на пятки.

— Алексей Егорович, скажите, — дрожит мой голос. — Что должен делать человек, когда ему страшно? И он не понимает, что с этим делать.

Алексей отвечает, спустя длинную паузу.

— Действовать, я полагаю. Так, как считает правильным на данный момент, — делает задумчивую паузу. — Взвесив все «за» и «против».

— Именно так и было, — говорю тихо.

— Тебе стало понятнее твоё будущее? — вдруг разворачивается он и складывает на груди руки.

— Я не знаю… — говорю честно и подавлено. — Мне не хватает исходных данных. Может быть вы мне их предоставите? — замираю, глядя на него с надеждой.

Сердце колотится.

Ну пожалуйста! Просто подойди и обними меня! Я же чувствую, что тебе не все равно. Иначе ты бы не писал мне и сейчас не пришёл!

— Думаю, что да, — он достаёт из кармана штанов тест на беременность и протягивает мне. — Начнём с этого.

Аня

Полоска одна. Я не беременна, и испытываю от этого облегчение.

Мою руки, чищу зубы и выхожу из ванной комнаты к Алексею в спальню.

Он снова стоит возле окна только теперь уже без рубашки. Услышав меня, оборачивается.

На долю секунды я торможу, разглядывая его красивое тело. Хочется провести по груди и прессу руками, почувствовать, как напрягутся мышцы, как Алексей рвано выдохнет и… стоп! Вжимаю ногти в ладони, прогоняя наваждение.

— Я не беременна, — говорю на выдохе.

— Ясно, — кивает он и окидывает меня долгим, внимательным взглядом. — Аня… — делает паузу. Волосы на моем затылке начинают шевелиться, как в ожидании вердикта.

— Что? — сглатываю.

— Хочу, чтобы ты понимала. Я — не самый хороший человек, но ради тебя готов на многое. И не скрою, что наличие ребёнка одновременно усложнило и упростило некоторые вопросы между нами. Вопреки тому, что тебе сейчас кажется, я очень дорожу твоими чувствами. Ближе тебя у меня нету никого…

Почему-то от этой фразы у меня начинает гореть между лопатками, а солнечное сплетение напрягается, как после удара.

Это не признание в любви. Это что-то другое. Мне кажется, что я ещё не знаю этого чувства. Оно такое глубокое, что больно.

— И не нужно меня в этом жалеть, — чуть агрессивно продолжает Баринов. — Я сам виноват в своём одиночестве. И исправлять это не хотел. Так проще. Так у меня развязаны руки. Поверь, именно со мной твоя жизнь станет максимально непредсказуемой. В один день я могу потерять бизнес, или меня могут убить. Да, я позволил себе тебя. Но те отношения, которые я предполагал изначально, это совершенно иная степень значимости человека, нежели на которую претендуешь ты…

Он делает несколько быстрых шагов ко мне и стискивает в руках мою талию.

— Аня… — выдыхает.

Я, моментально пьянея от того, что он рядом, обнимаю его шею и повисаю на ней, как обезьянка. Слёзы набегают на глаза. Это так странно, но теперь мне кажется, что по сравнению с чувствами Алексея ко мне, мои — просто детский восторженный лепет.

А ещё я снова могу его трогать и им дышать!

— Не спеши… — горячее дыхание шевелит мои волосы.

— Зачем ты мне все это говоришь, — мотаю я головой и шепчу в запале эмоций, — Зачем пытаешься переубедить, что я к тебе ничего не чувствую?

— Потому что ты бы влюбилась в любого другого нормального мужика, который бы помог тебе… Это психология. Это так работает. А для меня ты была, как вызов. На столько долго, что я использовал очень низкий ход, чтобы тебя получить…

— Хватит! — не выдерживаю я и, отстраняясь, бью его кулачками по плечам. — Какая разница, как мы оказались в этой точке! Важно, что будет дальше! А будет так, как мы сдаем! — говорю запальчиво.

— Давай проживём наш месяц, Аня… — он протягивает руку и стирает с моей щёчки слезу. — Я не против того, что ты будешь работать. Ты, действительно, умница. Я хочу, чтобы ты ни в чем не сомневалась. И ты мне ничего не должна…

— А ты не сомневаешься? — с вызовом смотрю на него. — Тебе не страшно, что я подумаю и уйду! Потому что я не вижу, что нужна!

— Ты нужна, — качает головой Алексей. — И мне страшно, что кто-то узнает на сколько.

— Тогда поцелуй меня, — прошу громким шёпотом.

— Аня… Ты не желаешь меня слышать… — он берет мое лицо в ладони и едва касается своими губами моих.

Прикосновение — как ожог. Я чувствую, как между нами кипит, но Алексей тормозит.