* * *

Время – половина восьмого вечера. Катер уже дважды касался борта «Волнолома», дважды с него на палубу высаживалась штурмовая группа. Пока что ей никто не оказывал сопротивления, пока что экипаж адаптировался к необычным событиям.

– Еще разок! – выкрикнул разгоряченный Винни.

– Не торопись, – охладил его пыл Канада, – у нас кончились патроны.

По распоряжению Канады его бойцы, одетые в черное, собрались у правого борта, в коридоре, образованном самим бортом и высокой стеной контейнеров. Он раздал им коробки с холостыми патронами, и сам присоединился к подчиненным. Магазины были «маркированы» синей изолентой, означающей, что патроны в них холостые. Лично Винни посчитал этот шаг Канады излишней предосторожностью, поскольку не планировал ситуации с комбинированием холостых и боевых патронов, – и все же в этом вопросе отдал инициативу Канаде.

Тот дал бойцам выкурить по сигарете и жестами поторопил их. По коротким веревочным трапам они спустились в катер. Рулевой стал у штурвала и завел мотор. Фил Эссекс отдал швартов, и катер лихо отвалил от борта.

Винни остался на корабле в качестве эксперта. И пока что даже ему придраться было не к чему. Скорее всего потому, что сейчас его группа играла роль противника. Пока что его захватил сам дух учебной операции как преддверие операции основной, и он переживал ни с чем не сравнимые чувства.

Подкидыш поднял глаза и увидел за стеклом рубки Филда Мэри. Тот не нашел ничего лучшего, чем поприветствовать его жестом руки. Багамы остались позади, и Мэри посреди Атлантического океана соблюдать нейтралитет было проще простого. К тому же он еще утром высказал мнение относительно учений: «Стрельба и маневры не могут быть контрабандой». Он принял игру, когда получил от Винни доллары; и неважно, как он относился к ней – он отрабатывал деньги.

– Внимание, экипажу: катер справа по борту! – объявил он по громкой связи.

На палубу тотчас высыпали моряки и начали раскатывать пожарные шланги.

– Не торопитесь, парни, – дал им совет Винни. – Катер еще далеко.

Но суета экипажа, поднятого полундрой, казалась естественной. Ведь к судну подплывал не спасательный круг, а скоростной катер, и происходило это ночью, в пиратоопасной зоне. Организованный и самоуверенный экипаж может насторожить, а в некоторых случаях и отпугнуть пиратов.

Винни перестраховывался, но окончательного решения пока не выработал.

Из рассказа Гарсии Лопеса он особо выделил одну вещь: пираты подходили к жертве, не скрывая своих намерений, рисуясь. В таком состоянии они, в общем-то, занятые собственными эмоциями, вряд ли обратят внимание на поведение экипажа.

Вот так они поднимутся на борт, немного рассеянно заметил Винни, занятый своими мыслями. Через борт перелетели абордажные крючья, и нападавшие намертво прикрепили лодку к кораблю. Под прикрытием автоматных очередей на борт проникла первая четверка и, в свою очередь открывая огонь, прикрыла своих товарищей. Винни наблюдал, как они рассыпались по палубе, разбившись на пары; заглянули в каждый уголок – в рубку, в машинное отделение, – отрубили связь, и корабль оказался под их полным контролем. Не теряя времени, приступили к главной части операции. Двое шагнули к одному контейнеру, двое – к другому. Сбив замки и подняв запоры, они открыли дверцы.

– Стоп! – скомандовал Винни, хлопая в ладоши. – Теперь мы точно знаем, как это будет происходить. Для всех нас это ценный опыт. Если понадобится – повторим его. Но завтра начнем отработку обороны, и начнем с того, что закроем замки на контейнерах.

– А нельзя разместить в контейнерах по два человека?

– Нельзя, – перебил Эссекса Винни. – Пираты в ходе зачистки наткнутся на вооруженного человека, и... – он многозначительно замолчал. – Поднимайте лодку.

Через десять минут, когда катер был поднят на борт, «Волнолом» возобновил плавание.

Сокотра

Сергей Говоров экипировался в эллинге, в той его части, которую называл гаражом. Открыв металлический шкафчик, он в первую очередь сменил обувь: надел резиновые боты, которые не скользили на мокрой палубе. Надев поверх футболки бронежилет и прихватив с собой «разгрузку», состоящую из грудных планшетов и плечевых ремней, он закрыл дверцу шкафа.

В жилом помещении эллинга его поджидала Мария.

Она много раз провожала Сергея в рейды и всегда переживала за него, как если бы это был ее сын и ему было четырнадцать. «Все верно, – думала она, – я опекаю этого человека и боюсь потерять его». Такие мысли не приходили ей в голову на протяжении многих лет, что она была замужем за Серджио Романо. Пусть не основанная на браке, но у нее теперь была семья.

– Удачи тебе, – напутствовала его Мария.

– Да, успех нам не помешал бы.

«Скоро нашей сказке конец...»

Сергей чувствовал, что Лидинилла со дня на день будет здесь. Об этом, в частности, говорили косвенные факты. Во-первых, глава «Аль-Фаркадана» «превысил» промежуток в те пресловутые четыре месяца, – его на Острове не было уже полгода. Во-вторых, Лидинилла нуждался в отдыхе; после очередного кровавого теракта ему необходимо было залечь на дно. Все это и другое говорило за то, что добровольная командировка Сергея Говорова подходила к концу. Конец легенде, конец его сказке, конец Альваро Сантосу. Теперь ему было жаль самого себя. Он на своей шкуре испытал, что значит жить за двоих, переживать за двоих; узнал, что такое раздвоение личности, а точнее – что такое слияние двух личностей в одну.

Куда делся Француз? Он и еще шестеро из его команды пятнадцать часов тому назад на двух лодках покинули Бухту. Сергей тщетно наводил справки: ни Риппер из его команды, ни другие пираты из команды Француза не смогли дать ему четкого ответа. Тот получил какой-то приказ Муслима; скорее всего, он отправился на материк, потому что горючего на его катерах было под завязку, хватило бы «туда и обратно».

Уже сейчас Сергей был на нервах. Он еще не ушел в рейд, но уже торопился обратно. Говоров предчувствовал опасность, которая грозила не только ему, но и Марии. Он мог воспользоваться «руководящим указанием»: свернуть операцию в случае опасности. Что означало бросить Марию, о которой ни сном ни духом не догадывались кураторы; это означало загубить саму операцию. Ведь Сергей рисковал все эти долгие недели и месяцы, и первые минуты были пострашнее остальных. Сейчас он, глядя на Марию, мог откровенно признаться, что это Бог ее послал ему на помощь, один бы он не выдержал этого срока.

Сергей жил полноценной, не отравленной заданием военной разведки жизнью. Наслаждался свободой. На этом Острове он нашел свою любовь. Но все изменилось, как только он почувствовал скорый визит Лидиниллы. Говоров преобразился. В нем как будто сработало кодовое слово, заложенное во время сеанса гипноза. Он понял, что его свободе пришел конец...

Сергей не мог не вспомнить первый рейд, который посвятил Марии, и воспоминания его начались с возвращения из рейда, с приятельского хлопка Риппера, обдавшего его винными парами: «Твоя вышла встречать тебя».