Встречный киргиз, пьяно покачиваясь на лошади, сказал, что Алтан-бия сейчас нужно в лагере искать. Там новые туристы приехали, много туристов, он там их инспектирует. Говорит, прошлый раз как понаехало, едва до вершины дотащили. Такие задохлики. Хоп, пора ехать. А у вас тут тоже клиент? Ох, как он на лошади сидит. Родился в седле, наверное. Пусть ко мне заезжает, я ему барана продам. Ну-ну.

Когда вечером подъезжали к лагерю, навстречу выехало несколько всадников. Поздоровались и проводили до лагеря. Ехали позади. Как конвой. На лице Каримжона не дрогнул ни один мускул, и Шавер все так же беззаботно улыбался и напевал под нос, но Алимкул заметно занервничал. Он озирался по сторонам, поправлял на себе что-то, поминутно заговаривал с провожатыми. Те отвечали односложно. Юс почувствовал, как страх, сегодня уже вспомнившийся, опять начинает ползти наружу, выбираться из подвала, где прятался так долго. Это хорошо, что нет оружия. На всех остальных — есть, а на нем нет. Если что, ничего не знаю. Турист. Несусветная глупость. Турист с вооруженной до зубов охраной. Идиотизм. Или? Может, ничего они и не подозревают? Всех встречают так. Конечно, явились-то с оружием. Сейчас время такое. А если примутся расспрашивать, где нашел таких провожатых? Мысли заметались, как стадо зайцев. Хорошо, что нет при себе оружия. Хорошо.

У ворот лагеря их встретили еще несколько конных, окружили. Юс нутром чувствовал глядящие на него стволы. Остановились, ожидая. Что сейчас? Ладони стали мокрыми, и вдоль позвоночника прокатилась вниз большая, очень холодная капля. И тут раздался голос: «Юс! Здравствуйте! Я уже и разуверилась, что вы приедете! » Юс почувствовал, как откуда-то снизу, от пяток, поднимается теплая, сладкая, легкая волна, захлестывает, обдает с ног до головы. «Здравствуйте, Оля! » — крикнул он, не слыша своего голоса, соскочил с коня, прошел между изумленными конвоирами, — подхватил Олю, поднял как пушинку. Она чмокнула его в заросшую щеку: «Не раздавите меня, какой вы медведь, пустите сейчас же! »

— Извините, бога ради, — сказал Юс, смеясь. — Вы не представляете, до чего ж я рад, безумно рад вас видеть! Я по вам соскучился, честное слово!

— Вы что, все это время в горах болтались?

— В горах, дорогая Оленька, в горах!

— Вы, наверное, проголодались?

— Как волк, как акула, как мамонт, как свинья!

— Тогда давайте скорей в столовую, пока с голоду не умерли! И зовите своих провожатых.

— А, они сами, — Юс махнул рукой, — у них свои дела.

Конвоиры переглянулись. Юс махнул Шаверу — мол, в общем, я пошел, увидимся позже. Тот кивнул в ответ.

В столовой было шумно, многолюдно, вкусно пахло, голова шла кругом. Звякали миски и звенели стаканы, кто-то о чем-то рассказывал, поминутно хохоча, ему вторили, называли болваном, слышался ответ: сами дураки. Рвали руками лепешки, разливали чай, сколько угодно чая, самовар на столе, сахар, сгущенка, — давай наяривай! Кто-то уже махал рукой, приветствовал, ба — да это лопоухий Леха, и не узнать, загорел так, что веснушек не видно, а рядом с ним и тот парень, сидевший в магазинчике за компьютером, по-прежнему с банданой, только давно уже не бритый, с козлячьей реденькой бородкой. И вот уже перед носом миска, до краев полная гречкой, и баранья отбивная сверху, и соус, ох ты боже мой, сколько же я времени питался одной вонючей козлятиной, гречка, божественно, м-м-м, обжигает язык, вкуснотища! И лепешку намазать повидлом и маслом, сложить вдвое, и кусать, давясь, пропихивать в глотку, выдавливая повидло на усы, облизываться, отхлебывать чай, здесь настоящий индийский «Ахмад»!

— Вам еще чаю? — спросила Оля.

— Ну разве еще полкружечки.

— Давайте. Теперь я точно верю, что вы все это время в горах шлялись.

— Ох, шлялся.

— А где, если не секрет?

— В окрестностях Ферганы, — сказал Юс, чудом сдержав отрыжку. — Восхитительные здесь горы, Оленька.

— Прекрасные. И не называйте меня «Оленька», терпеть не могу.

— Простите, Олень… Оля. Столько времени знакомого лица не видел, вот и рассюсюкался. Давно вы здесь?

— С неделю уже.

— И как вам тут?

— Неплохо. Местные, правда, назойливей, чем раньше. Пристают: то продай, это. А они ведь все с оружием ездят, — местные силы самообороны вроде. Но бояться не нужно. Директор здешний их всех в кулаке держит. Так что, если пристанут, можно просто послать подальше. Директор — очень забавный человек, с наполеоновскими замашками. Вы с ним завтра увидитесь, он всех новоприбывших к себе приглашает. А погода просто изумительная. Ясно, сухо, снежком чуть пометет или покаплет, да и то ночью, а снег поутру испарится весь под солнцем. Вы видели? Обязательно посмотрите. Снег не тает, а исчезает прямо на глазах, будто его кто-то невидимый поедает. … Как вы, начали рисовать?

— Вы знаете, нет, — смущенно ответил Юс. — Может, здесь начну. Столько новых впечатлений. Как губка, впитываю их. Раз только карандаш в руки взял.

— А, знаю такое, — закивала Оля, соглашаясь. — Со мной тоже так. Здесь разве только наброски делаю. А по ним работаю уже дома.

В дверях появился Шавер. Высмотрев среди сидящих за столом Юса, махнул рукой. Юс, извинившись, встал, прошел к выходу.

— Тут спрашивают, — сказал Шавер, — где тебе место: в домике или в палатке, или свою будешь ставить.

— А вы где?

— Мы… нашли нам место, — ответил Шавер. Он был без оружия, и ножны на его поясе пустовали.

— Как наш план? — начал было Юс, но заметил в сумраке за Шавером темный силуэт и докончил: — Мы же собирались чуть свет ехать?

— Поедем, — усмехнувшись, сказал Шавер. — Поедем-полетим. Все свои, хорошие седоки-едоки, все добрые, хорошие, поедем!

— Пойдемте, покажем вашу комнату, — сказали из сумрака.

— Ага, — сказал Юс задумчиво. Когда он ушел, лопоухий Леха сказал:

— Вроде нормальный парень. Тогда показалось, мудак мудаком. А сейчас нормальный. Загорел, по-веселел, даже вроде в плечах раздался.

— Еще раз ботинком захотел по пысе? — спросил парень с банданой.

— Володя, Леша, не ссорьтесь, — сказала Оля.

— Мы не ссоримся. — Володя поправил жирным пальцем сползшие на нос очки. — Только если он еще будет вякать, получит по пысе.

— Володя, прекрати, — сказала Оля. — Человек знакомого встретил, обрадовался, только и всего.

— Ох, люблю я эти случайные знакомства в поездах, — заметил Леха, отодвигаясь на всякий случай подальше.

— Ольча, ты с нами завтра идешь? — спросил Володя.

— Нет. Пойду на Луковую поляну, поработаю.

— Тогда до послезавтра, — Володя встал из-за стола.

— Сколько крови, сколько песен за прелестных льется да-а-ам, — пропел ему вслед Леха.

— Прекрати, — сказала Оля, — вы оба как дети.