— Это очень странное изобретение. Думаю, я никогда раньше ничего подобного не видела.

— Да, довольно необычное, — согласился Левертон чуть хриплым голосом.

Джиллиан не услышала его шагов, но он оказался прямо у нее за спиной, зажав ее между калиткой и своим крупным телом.

— Она называется поцелуйной калиткой, — пробормотал он ей на ухо. — Догадайтесь почему.

Джиллиан застыла. Ее спина сделалась такой же деревянной, как столбик изгороди, на который она опиралась.

Чарлз мысленно обругал себя. Он полностью осознавал опасность, которую девушка представляла для его душевного равновесия, но сейчас, находясь так близко к ней, он видел, как нахлынувшие эмоции окрасили золотистое свечение ее лица, вдыхал слабый аромат жасмина, исходящий от блестящих волос. Это безумие, но он не мог заставить себя отойти даже на шаг.

«Я хочу поцеловать ее, вот что со мной».

Поцеловать Джиллиан — самая плохая идея за все последнее время. Но теперь, когда мысль оформилась, казалось, это единственное, чего он хочет, словно каждое мгновение жизни неумолимо вело его к этому. Но если поддаться желанию, это приведет к большим неприятностям для них обоих — при условии, что Джиллиан не влепит ему пощечину или чего доброго не проткнет кинжалом.

Едва он убедил себя отступить назад, как она медленно повернулась. Джиллиан смотрела на него снизу вверх, ее необыкновенные глаза широко распахнулись и казались слегка испуганными. Губы чуть приоткрылись. Он слышал ее прерывистое дыхание. Розовый рот и чистая золотистая кожа наводили на мысли о клубнике с медом. Он хотел попробовать ее на вкус так же отчаянно, как нуждался в воздухе для дыхания. Если он не отодвинется, если она не оттолкнет его, он сделает это.

Однако Джиллиан сделала прямо противоположное тому, что отвечало здравому смыслу: слегка качнулась в его сторону, сократив расстояние между ними.

— Какое странное название для калитки. Почему ее так назвали?

Чарлз уперся рукой в изгородь, как бы заключив девушку в клетку. Грудь Джиллиан вздымалась при каждом быстром вдохе, задевая его легко, словно это было прикосновение ангела. До чего смехотворная мысль! Может, Джиллиан и невинна во всех смыслах этого слова, но уж точно не ангел.

Его мысли были далеки от чистых и возвышенных, а тело, оживая, напрягалось, заставляя думать об адских муках и сладком грехе.

Чарлз заставил себя ответить:

— Очевидно потому, что сквозь эту калитку может пройти только один человек. И если мужчина приглашает на прогулку юную барышню…

— Как вы меня, — перебила она его мечтательным голосом, прикрыв тяжелыми веками глаза и приоткрыв рот, такой мягкий и соблазнительный.

— Вот именно, — хрипло произнес Чарлз. — Джентльмен проходит первым, придерживая для барышни калитку. Но если намерения у него недостаточно честные, он ее закроет и потребует у барышни поцелуй, прежде чем даст ей пройти.

Губы Джиллиан изогнулись в улыбке, маня его к себе.

— До чего коварно с его стороны.

Почти бессознательно Чарлз нагнулся к ней.

Да…

Джиллиан пискнула и отшатнулась, ударившись об изгородь. Чарлз застыл, разрываясь между желанием получить то, чего так хотел, и совершенным ужасом. Она поспешно метнулась дальше, споткнувшись о собственную ногу. Джиллиан никогда не была неуклюжей, во всяком случае физически. Он явно ее напугал.

— Может быть, причина в том, что рука автоматически целуется с закрепленной частью калитки, когда она закрывается? — спросила девушка, толкнув калитку и выходя в поле. — Что за чушь — придумывать глупейшие объяснения чему-то совершенно разумному.

Черт побери!

Не отойди Джиллиан, Чарлз поцеловал бы ее и продолжал целовать до тех пор, пока она не размякла бы в его объятиях. У девушки куда больше самообладания, чем у него, как ни прискорбно было в этом признаться.

А может быть, она просто не хотела, чтобы он ее целовал? Эта мысль приводила в уныние куда сильнее.

— Вы, безусловно, правы, — отрывисто бросил Чарлз, проходя вслед за Джиллиан. Она отпрыгнула от него, как будто желая подчеркнуть, что не будет требовать с него плату за проход. — Совершенно ни к чему впадать в сентиментальные фантазии у ворот для скота.

Приходилось признать, что ее стремление оказаться как можно дальше от него раздражало. А это уже в некотором роде сумасшествие, поскольку он скорее отрубит себе руку, чем женится на девушке вроде Джиллиан.

Хотя ее происхождение и являлось для многих серьезным препятствием, Чарлза оно ничуть не беспокоило и не стало бы неодолимой преградой на пути к браку, хотя мать и старшая сестра наверняка впали бы в истерику от одной только мысли об этом.

Нет, Джиллиан не подходила ему не из-за скандального происхождения, а из-за скандального поведения. От нее одни заботы и неприятности, а Чарлзу уже хватило неприятностей от женщины на всю оставшуюся жизнь. Когда он все же решит покончить со своим удобным холостяцким существованием, то женится на зрелой женщине, которая ни на секунду не заставит его волноваться. Такой брак будет походить на искусно выполненную, надежную дорожную карету, элегантно, спокойно и безопасно везущую супругов по ухабистым дорогам жизни.

Его герцогиня будет прямой противоположностью девчонке, стоящей сейчас перед ним и смотрящей на него так, будто он только что предложил ей неограниченные полномочия. Женитьбу на Джиллиан можно сравнить с жизнью, проведенной в открытом фаэтоне с очень высоко расположенным сиденьем-жердочкой, — волнующей, но опасной и уж точно куда более тревожной.

И все-таки он хотел заключить ее в объятия и целовать до тех пор, пока она не начнет задыхаться.

— Вы смеетесь надо мной? — насторожилась Джиллиан.

Он нахмурился. Джиллиан уже второй раз задает ему такой вопрос, а это значит, что она очень боится насмешек. Девушка, конечно, будет это отрицать: скажет, что ей глубоко плевать на то, что общество о ней думает, — но Чарлз подозревал, что мнение окружающих волнует ее куда сильнее, чем она готова признать.

И кто может ее за это винить? Она всю жизнь сталкивается с отвержением и презрением. Он знал, какую боль это может причинить, — большое за это спасибо отцу.

— Конечно, нет, — мягко отозвался Чарлз. — Не желаете ли опереться на мою руку? Земля тут очень неровная. Мне бы не хотелось, чтобы вы упали и вывихнули лодыжку.

Джиллиан закатила глаза, хотя плечи ее слегка расслабились.

— Можно подумать, я такая уж неуклюжая. Я ведь не похожа на ваших жеманных девиц с томными личиками, ваша светлость, и вполне способна пройти по полю, не рухнув на собственную… не упав.

— Отлично справились, — сказал Левертон. — Никто не догадался бы, что вы собирались сказать.

Ее губы дернулись — она расхохоталась, а подозрительность растаяла в утреннем тумане. Никто никогда не смог бы обвинить Джиллиан Драйден в том, что она пытается скрыть свои чувства. Ее эмоциональная честность, иногда несколько грубоватая, освежала.