Когда Наталья сказала Роме о привороте, он вспомнил именно этого покойного приятеля. И ему стало не по себе.

– Рома, ты слышишь меня? – донесся до Акимина голос Наташи.

– Да.

– Я считаю, что это глупость и тебе нечего бояться, но мама наша во всю эту ересь верит и просила меня тебя предупредить. Она считает, тебе надо сходить к кому-то, чтобы сняли с тебя приворот.

«Лучше б она дочь свою сводила… – подумал он, – к психиатру!»

– Хорошо, спасибо, что предупредила, – сказал Рома. – До свидания.

И отсоединился, хотя Наташа что-то еще пыталась сказать.

Голова разболелась сильнее. Хотя куда уж?..

И сердце готово было выскочить из груди. Роман смерил пульс. Сто пятьдесят ударов в минуту. Так его сердце не билось даже после часовой пробежки на тренажере. Разве что во время службы в армии после марш-броска на десять километров в полной амуниции.

Романа охватила настоящая паника. Он решил позвонить в «Скорую». Пусть приедут, сделают какой-нибудь укол. Он потянулся к телефону, но тут раздался звонок в дверь. Да такой требовательный, что пришлось идти открывать.

Акимин, не глянув в глазок, распахнул дверь.

– Нина? – не поверил он глазам. Увидев ее на пороге своего дома, Рома так обрадовался, что даже боль на миг исчезла.

– Привет, – поздоровалась Водянова.

– Здравствуй.

Вид у Нины был обеспокоенный.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Не знаю…

Она вошла в квартиру, скинула с себя плащ, повела плечами. Рома смотрел на Нину и не мог глаз оторвать. Какая она все же красивая! Роскошное тело и волосы… А глаза! Пронзительные, удивительной формы. Ресницы черные без туши, как и брови. Хотя густоваты для женщины. Можно выщипать, но Нина обходилась без этого. Она была сама естественность. Даже волосы не подкрашивала. Он заметил несколько серебристых ниточек в ее шевелюре.

Рома не смог удержаться, протянул руку и коснулся ее волос. Они оказались мягкими, шелковистыми, хотя на первый взгляд казались похожими на конскую гриву. Акимину сразу вспомнились слова бабушки. Она говорила, если у человека мягкие волосы, он добрый.

– С тобой все в порядке? – разомкнула плотно сжатые губы Нина.

– Да вроде… А что?

Нина рукой коснулась лица Акимина. Сначала щеки, затем виска, лба…

– Тебе плохо, – сказала она, поморщившись.

– Голова болит.

– Сильно?

– Нестерпимо, – признался Рома.

– Я чувствую твою боль! Она вот тут… И тут… – Нина дотрагивалась до тех участков головы, где вспыхивала боль. – Она практически везде. И здесь у тебя не все в порядке… – Она положила свою ладонь на его грудь. Сердце сначала бухнуло сильнее обычного, а потом забилось ровнее. – Тебе очень плохо, да?

– Уже нет, – улыбнулся Рома. – Пойдем чай пить? У меня остался тот самый…

Она покачала головой, взяла Рому за руку и повела в комнату. Там она уложила Акимина на диван. Причем вместо подушки использовала свои колени. Когда голова Ромы опустилась на них, Нина стала гладить ее и шепотом рассказывать:

– Я сидела на работе, вспоминала о тебе. И вдруг отчетливо поняла – тебе плохо, ты страдаешь. А еще опасность какую-то почувствовала… Не могу объяснить… Будто над тобой нависло что-то мрачное, нехорошее. И давит, давит…

Она замолчала. Рома ощутил, как дрожат ее пальцы. Чтобы немного разрядить обстановку, он спросил:

– Так ты сбежала с работы?

Но Нина не приняла его шутливого тона. И говорить больше не дала, закрыла пальцем рот.

– Помолчи и послушай, – шикнула на него она. – Это очень серьезно, Рома. У тебя все тело как будто невидимыми иголками истыкано. Теперь, когда я рядом, вижу это. – Она склонилась над ним, посмотрела в глаза. – Тебе очень больно, да?

– Уже нет. Боль почти совсем прошла.

– Ты меня не обманываешь?

– Нет. – Он накрыл ее ладони своими. – Когда ты касаешься меня, боль уходит. Сейчас мне вообще хорошо… – Рома потянулся к ее лицу губами. Поцеловал куда достал, в нос. Нина фыркнула, ей стало щекотно, потом она улыбнулась:

– Вижу, что хорошо.

– Ляг рядом со мной, – попросил Рома.

Нина, скинув сапоги и теплую кофту, опустилась на диван. Рома обнял ее за талию, прижал к себе. Нина обвила руками его шею и первой потянулась к губам Ромы. Едва она коснулась их, очень нежно, даже немного робко, он вздрогнул. Такой мощной была волна пробежавшего по телу удовольствия. Она смыла всю боль, тяжесть, усталость, подарив покой и негу. Целуясь с Ниной, он испытывал возбуждение, но его рождала не похоть, а любовь. Он хотел девушку, лежащую рядом, но не так, как остальных, тех, что были до нее. Впервые Рома не желал подчинять. Грубо овладевать. Доминировать. Да просто заниматься сексом, а не любовью…

Акимина переполняла нежность. Он делился ею с Ниной, целуя ее, лаская, глядя на нее…

Или это она делилась с ним, отвечая на его поцелуи, ласки, просто глядя на него?

– Я люблю тебя, – прошептал Рома.

Нина удивленно открыла рот. Ее влажные, вспухшие от поцелуев губы были в этот момент так соблазнительны, что Рома не удержался – коснулся их языком. После этого повторил:

– Люблю… – И счастливо засмеялся. Как же приятно говорить эти слова. Пусть даже он не услышит ответных, все равно…

– И я люблю тебя, – едва слышно выдохнула Нина. И, смутившись, уткнулась лицом в шею Ромы. Следующая фраза прозвучала глухо и немного сердито: – Сумасшествие какое-то. Мы знакомы всего три дня!

– Для любви и трех секунд достаточно… – Роман запустил пальцы в ее кудри. Как же ему нравилось перебирать их! – А мне вообще одной хватило. Я тебя с первого взгляда полюбил.

– Я тебя – нет.

– Ты просто была не в себе, когда увидела меня впервые. Поэтому я тебя прощаю.

Нина чуть отодвинулась, посмотрела на Романа. Увидев в его глазах веселые искры, улыбнулась в ответ.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.

– Прекрасно!

– Наверное, хочешь поспать?

– Нет, другого хочу.

– Поесть? Или чаю? Скажи, я принесу.

– Дурочка, я хочу тебя…

Больше он ничего не сказал. Слова были лишними. Роман мог повторять десять раз свое признание в любви, но решил, что язык тела гораздо красноречивее проиллюстрирует его эмоции.

Акимин начал целовать Нину. Он на миг касался ее рта, едва прихватывая то верхнюю губу, то нижнюю. Он будто дразнил Нину. И не только губами, но и руками. Распахнув на ней блузку, он ласкал ее грудь через кружево бюстгальтера. Легонько поглаживал подушечками пальцев кожу у его кромки.