– Пошли, – сказала я.

– Все, место показал, дальше не пойду! Вы обещали! – заверещал Дохлый, но сержант Горюнов легонько подтолкнул парня в спину, пробурчав: «Зато я ничего не обещал, блин!» – и Дрюня вместе со всеми вошел в темный коридор. Фонарик высветил еще одну дверь – на этот раз железную. Она даже не была заперта – капитан просто легонько тронул ее, и дверь открылась. Мы вошли в маленькую комнату, абсолютно пустую.

– Ну вы кретины! – с чувством произнес Дрюня.

Дверь за нашими спинами с лязгом захлопнулась. Мы стояли, притиснутые друг к другу, лучи фонариков панически метались по стенам.

– Что это такое? – спросил капитан. К чести Алехина надо сказать, что паники в его голосе не было.

Вспыхнул электрический свет. Мы стояли на чистом полу из рифленого металла. Стены комнаты были облицованы голубым пластиком. Плафоны в потолке излучали яркий свет.

– Ну, и куда ты нас привел? – спросила я Дохлого.

Парень скривился:

– Тут воздуха ровно на восемь минут – это если для одного. А нас пятеро, блин. Если в течение этого времени не набрать код, мы все тут задохнемся.

– Мама! – тихо сказал Умников.

– Стажер, отставить панику! – как корабельный боцман, скомандовал Алехин.

– Так набирай! – поторопила я. Эта хитроумная ловушка была первым подтверждением моей правоты – значит, Дохлый не обманул! Он действительно привел нас в лабораторию! А то я уже и не знала, как смотреть в глаза Алехину, если выяснится, что парнишка солгал и это место – всего лишь завод по производству удобрений. Азотных удобрений. Стоп.

Я уставилась на Дохлого. Тот отодвинул в сторону пластиковую панель, открылась металлическая клавиатура. Парень принялся щелкать по ней, набирая код. Так, не будем ему мешать, а то еще собьется… Но уж когда мы прибудем на место, я задам свой вопрос…

Пол под нашими ногами дрогнул и стал опускаться.

– Нет! – взвизгнул Умников и попытался ухватиться за стенку. Горюнов едва успел схватить его, а то пальцы парнишки остались бы наверху.

– Это лифт, – успокоила я стажера. – Просто лифт. Сейчас приедем.

Мы быстро опускались в колодце из голубого пластика. Двигался только пол и мы, стоящие на нем. Лампы остались далеко наверху, и вскоре стало совсем темно. Зато удушье нам больше не угрожало – в кабину веяло холодным воздухом с легким химическим запахом – очевидно, этот воздух был многократно кондиционирован.

– Скажите, капитан, теперь вы мне верите? – спросила я.

Алехин вздохнул в темноте и ответил сухо:

– Теперь – да.

– А скажите еще, капитан, почему вы не оставили хотя бы одного из своих людей наверху? – поинтересовалась я как могла вежливо.

– Да потому что я до последней минуты не верил в существование этой лаборатории! – сквозь зубы процедил Алехин. – Верил бы – ни за что бы не полез. Вызвал бы подкрепление, все как положено.

– Не видать нам теперь квартальной премии, – произнес кто-то в темноте, грустно вздыхая. Три фонарика вспыхнули разом, осветив физиономию стажера Умникова.

Н-да, я предпочла бы там, куда мы спускаемся, иметь за спиной кого-нибудь более… компетентного.

Какое-то время мы помолчали. Я чувствовала себя Алисой, падающей в кроличью нору.

Только Алисой, под мышкой у которой пистолет… Наконец кабина мягко притормозила, а затем совсем остановилась. Свет зажегся снова. Дрюня поспешно набрал код – на этот раз другой. На всякий случай я запомнила оба – мало ли, каким маршрутом придется отсюда уходить…

Дверь открылась, и мы выбрались из кабины, точно школьники, спешащие на большую перемену. Уж очень неприятной была эта закрытая клетка с ограниченным запасом воздуха.

Перед нами лежала она – та самая секретная лаборатория, которую мы все так долго искали. Контраст с заводиком по производству удобрений, служившим маскировкой этому предприятию, был поразительный. Казалось, мы вдруг очутились на космической станции, причем не на нашей МКС, которая постоянно страдает от недостатка места, а станции, принадлежащей другой, более продвинутой по сравнению с нами цивилизации. От места, где мы стояли, вели два коридора – причем в разных направлениях. Каждый напоминал трубу из серебристого гофрированного металла. За стеклянной стеной прямо перед нами виднелся зал, ярко освещенный и совершенно пустой. Интересно, как здесь работает персонал – с девяти до восемнадцати ноль-ноль, с перерывом на обед? Или посменно?

Горюнов отважно зашагал к левому коридору. Я ухватила его за плечо, принуждая остановиться. У меня оставалось одно незаконченное дело – нужно было кое-что прояснить, прежде чем соваться в пекло.

Я повернулась к Дрюне. Глаза парня бегали, он старался не встречаться со мной взглядом.

– Скажи, дружок, – ласково проговорила я, – это вот сюда ты предлагал мне спуститься в одиночку?

– Ну, вы же сами искали лабораторию, – мотнул головой парень. – Вот она, пожалуйста! Чего вам не нравится?

– Да нет, все нормально. Я просто в восторге… Андрей, я так понимаю, что выбраться этим же путем не получится? Выход где-то в другом месте?

Дрюня виновато кивнул. Ладно…

– А теперь скажи, этот заводик наверху принадлежит вашей семье?

– Ну да, дядьке моему. Мамкиному брату, то есть.

– Ясно. Семейный бизнес, значит. Ну, веди дальше…

Я уже поняла, где и как именно допустила ошибку в этом деле. Но сейчас это уже не имело ровным счетом никакого значения.

Я проверила мобильный – сигнал сюда не проходил, и телефон лежал на ладони бесполезной игрушкой. Ну еще бы – над нами столько метров земли и бетонных перекрытий!

– Куда теперь? – спросила я Дохлого. Но тот только пожал плечами:

– Я никогда здесь один не бывал. Только с сопровождающим. Иногда мы входили в тот тоннель, а иной раз – в этот…

Да, толку от нашего проводника немного.

Я двинулась в сторону правого коридора. Есть у меня нехорошая привычка – принимать решения самостоятельно. Это потому, что я всегда (ну, за редким исключением) работаю одна. А клиент доверяет свою жизнь моему профессиональному мастерству, целиком и полностью полагается на меня, и объяснять ему, что я намерена делать, не приходится – лишь бы результат был. То есть жизнь клиента.

Но капитан Алехин имел собственный план действий и подчиняться мне вовсе не собирался. Пройдя несколько шагов, я обнаружила, что за мной следует только Дохлый, а капитан и его ребята стоят на месте. Ой, я и забыла, насколько некоторые не любят быть в роли ведомого. Так что если мы хотим хоть что-то сегодня сделать, не говоря уже о том, чтобы выбраться отсюда живыми и здоровыми, то надо немедленно прекратить эти игры. Борьба за лидерство – вещь увлекательная, только не в подземной лаборатории по производству биологического оружия. Кому-то придется на время свернуть свое самолюбие в трубочку и убрать подальше. «И пусть этим кем-то будет Евгения Охотникова», – подумала я, глядя, как решительно сжались челюсти капитана.