Всегда есть возможность что-нибудь сделать. Пробить стену, разобрать крышу или пол, выстрелить в замок, высадить окно – всегда есть какой-то выход. В крайнем случае можно выбраться через канализацию, если уж другого способа нет… а здесь? Стеклянная клетка! Я искренне посочувствовала взбесившемуся кролику. Через пару дней нам тоже только и останется, что с разбегу бросаться лбом на стеклянные стены.

Самое интересное – это то, что никто не пытается вступить с нами в контакт. Не ставит никаких условий, чтобы выторговать себе жизнь и свободу… Ведь торговаться – обычное дело для террористов. А с нами даже говорить не хотят. Это очень плохой признак. Это означает, что нас уже списали…

Алехин, стоя на коленях, пытался просунуть пластиковую карточку (очевидно, зарплатную) под нижний край стеклянной стены. Хотя сразу была понятна бесполезность его попыток, представитель закона не собирался сдаваться. Дрюня, как ни странно, проявил себя с самой лучшей стороны. В минуты смертельной опасности непривычные к таким вещам люди выдают непредсказуемые номера. Крепкие с виду мужчины, которые на рыбалку ездят в камуфляже, начинают расползаться, как кисель, просить пощады. Кто-то проявляет ненужную агрессию и тем ставит под удар всю группу. Иные впадают в ступор и ждут, пока ситуация разрешится сама собой. Но некоторые, от кого этого вообще не ждешь, проявляют себя с самой лучшей стороны.

Вот, например, Дрюня. Что с него взять? Наркоман, мелкий барыга. Но ведь сдержал слово, привел нас сюда. Правда, благодаря ему мы влипли так, как не могло присниться в самом страшном сне, но это уже детали. Не Дохлый ведь запер нас здесь… И вот теперь, когда мы совершенно беспомощны, хуже лабораторных мышей, парнишка не мечется, не кричит: «Спасите!» Не обвиняет нас, профессионалов, в том, что мы никак не придумаем, как выбраться из этого проклятого места.

Я даже почувствовала укол вины – ведь парнишка обещал только показать, где находится лаборатория, а не лезть в пекло вместе с нами. Возможно, если бы все пошло, как я задумала, я оставила бы парня наверху и спустилась бы сюда одна. Может быть, мне удалось бы пробраться в лабораторию незаметно, и все обошлось бы…

Это все Алехин со своей слежкой! Вот принесло капитана на мою несчастную голову…

С чего это он вздумал следить за мной? Наверное, не поверил моим обещаниям не вмешиваться в расследование… Хотя, если вспомнить, что именно я обещала капитану, получится, что я ни в чем не виновата. «Обещаю не мешать следствию» – вот что сказала я в кабинете у Алехина. Ну, так я и не мешала…

Как всегда в минуты отходняка после сильного стресса, я почувствовала жуткий голод. Ну конечно, организм просит глюкозы. На такой случай я всегда таскаю в кармашке энергетический батончик и таблетки – глюкоза и аскорбиновая кислота.

Я достала «припасы» и обнаружила, что мужчины смотрят на батончик голодными глазами. Я разделила припасы на всех и посоветовала каждому сохранить свою треть батончика «на черный день». Алехин молча кивнул – кажется, он тоже осознал, что перспективы у нас самые мрачные, а вот Дрюня дико покосился на меня и запихал в рот свою долю шоколадки. Я похлопала по нагрудному карману – вдруг там еще что-то завалялось – и ощутила под пальцами лист бумаги.

Ах да! Это же письмо Гонзалеса, которое я так и не нашла времени прочесть. Ну, теперь мне торопиться некуда… Остается только ждать. Я развернула лист и нашла то место, где остановилась в прошлый раз.

«…Дело, ради которого я приехал в Россию, оказалось сложнее, чем я думал.

Вы правильно поняли, Женя, я никогда не бывал в Канаде, а всю жизнь прожил в Нью-Йорке. У моей бабушки, баронессы Белоглинской-Штраух, был собственный дом в пригороде. Я вырос там. Каким далеким представляется мне мое детство! И каким счастливым!»

Нет, ну какой слог! Какой великолепный русский язык! Сразу видно – потомок эмигрантов, сохранивших «великий и могучий» в таком виде, каким он был во времена Толстого Льва Николаевича… Однако прекрасно помню, что Константин умел разговаривать и по-другому! Возможно, бедный Гонзалес понимал, что его убьют, и перед смертью вернулся к языку своего детства?

Но дальнейший текст письма начисто опроверг мое сентиментальное предположение.

«Эти суки, – вот что писал Гонзалес, – эти жопоголовые уроды – я говорю о тех, кто послал меня сюда, – совершенно не представляли себе, что такое Россия. Здесь ни с кем невозможно договориться! Как только люди узнают, что ты иностранец – все! Больше никаких дел с ними вести нельзя. Они почему-то считают тебя лохом и фраером и норовят кинуть и подставить!

Я провел в вашем занюханном (извини, Женя, но он именно такой) Тарасове целую неделю, но так и не смог сдвинуть дело с мертвой точки! Прежде всего, человек, ради которого меня прислали в такую даль, оказался в отъезде – он, видите ли, в отпуске! Пришлось иметь дело вовсе не с теми, с кем я рассчитывал. Человек этот крайне ненадежен, и, получив деньги, запросто сдаст меня спецслужбам, если не случится чего похуже.

Женя, я хочу, чтобы ты знала, кто я такой на самом деле. Меня действительно зовут Константин. История слишком долгая – если останусь жив, напишу подробнее, а нет – так и неважно.

Я с четырнадцати лет состою в банде под названием «Черные коты». Это такая нью-йоркская криминальная тусовка с окраины – ничего особо серьезного. Грабежи, угон автомобилей. Но четыре месяца назад начались эти теракты по всему миру – какой-то урод распылял вирусы в местах скопления людей или подкидывал специально зараженного человека в толпу. Мы такое не одобряли. Но когда поняли, какие деньги, какие офигительные деньги можно сделать на этом – если, конечно, не быть таким отмороженным фанатиком, как эти «Белые барсы»…

Кстати, само их название навело нас на мысль – а что, если «Черные коты» немного подкорректируют сценарий «барсам»? Но для этого нужно было иметь хоть какие-то козыри на руках. И наш главный – его звать Жермен, он алжирец, сбежал из Франции, где его разыскивали за убийство, – решил, умная голова, что нам необходимо раздобыть хотя бы один настоящий контейнер вроде тех, с которыми имеют дело «барсы».

Деньги, чтобы вложиться в такое прибыльное дельце, у нас были. Но где искать того, кто продает эту дрянь? Это ведь не авокадо, в супермаркете не купишь.

И тут на глаза одному из наших попался журнал, «Биокемикэл оф зи уорлд» со статьей одного человека, живущего в вашем городе. И мы поняли, что такой крутой продвинутый чувак, живущий где-то в мухосрани, за реальные бабки сделает для нас заразу не хуже той, что у «барсиков».

Вот тут и всплыла ваша фамилия. В нашей банде был один пацаненок – его родители приехали в Штаты всего пару лет назад. Они родом из Тарасова. Пацаненок сказал, что в вашем городе есть такая старушенция, круче ее только звезды! Всех знает, все может… короче, то, что нам надо. Он и раздобыл у своих предков инфу про вашу семью, адрес и все такое.

С самого начала было ясно, что ехать придется мне. Во-первых, я по происхождению русский. Язык знаю с рождения. И внешность у меня самая приличная – не пошлешь же под видом племянника негритоса со сплющенным носом? Ну, я подумал, подумал – да и бросил клич в Сети. И вступил в переписку с вашим настоящим братом. Он живет в Канаде, по профессии ветеринар, кажется. Я с ним так подружился – прямо в душу ему влез. Наплел, что собираюсь на родину предков – ну, он мне все как миленький и выложил. Про отца своего. Про семью вашу. Даже фотографии прислал. Самое смешное, что я на него чем-то похож…