На базовой избе Макаровых – благодать. Полуденное солнце жжет тело Анатолия, яркие лучи играют по тощему животу и сильным ногам. Он лежит на спальнике на спине, сложил на груди руки лодочкой, закрыл глаза кепкой: дремлет и загорает. Редкие, проснувшиеся от зимней спячки комары, вьются над ним, садятся на кожу, но тут же взмывают вверх: отвар из корня пырея пугает их.

Рядом с Анатолием горит сбитая из глины печка. Вместо плиты над огнем булькает овальный казан. В казане кипит мясо марала. Рядом, на длинном тесовом столе, приготовлены стеклянные банки под тушенку. Возле печки кучей навалены дрова. Толик должен периодически «подкармливать» печку сухими поленьями, но разнежился, пригрелся и уснул.

Заслышав его тяжелое дыхание, она поняла, в чем дело, тихо подошла, подбросила на угли дрова, помешала веселкой мясо, присела рядом. Уставший взгляд девушки скользнул по торсу Анатолия вверх-вниз и обратно. Она негромко вздохнула: «Вот кому не надо заботиться о своей фигуре, качать пресс, следить за животом. Гончий пес хряком не будет! Вот ведь, и комары не кусают». Замахала перед собой ладошками. Она тоже хотела позагорать, закатала походные штаны выше колен, осталась в футболке, связала сзади в узел волосы. Однако кровососущие твари как будто этого и ждали! Почувствовав желанный запах холеного тела, они всей таежной братией облепили девушку со всех сторон, не давая ей вздохнуть. Какое-то время Ира терпела, вставала под дым, топтала босыми ступнями молодую траву на поляне, но потом не выдержала, убежала в избушку.

– Что ты? – спросила Вера, увидев ее красные глаза.

– Комары… – едва не заплакала та. – Толика не кусают, а меня…

Вера засмеялась, достала с полки пузырек, протянула:

– На вот, помажься. Ни одна мошка не прилипнет!

– А он… Намазался? – понизив голос, спросила девушка.

– Конечно! А как же голым телом на солнце в тайге? Враз заедят.

– А мне не сказал… еще издевается!

Из бани пришел Макар, изнывая от задуманного, облокотился в проходе. Плечи шестнадцатилетнего юноши заслонили выход из зимовья, напустили темноту. Вера выглянула из избы, немного испугалась, узнала в сыне мужа, но потом справилась с чувствами:

– Ну, что свет загородил? Итак ничего не видно.

Макар отошел в сторону, присел на чурку, опять стал упрашивать:

– Ма! Я пойду?

– Нечего тебе там делать! Вон столько работы… за пантами следи!

– Сколько можно следить? – недовольно бубнит под нос Макар. – Они уже высохли…

– Какая температура?

– Семьдесят.

– Дров сырых в печку подложил?

– Да.

– Ну, тогда… За водой сходи, сейчас будем тушенку закатывать.

– Так вон сколько воды – целая бочка! Я с утра натаскал.

– Ну, тогда дрова носи.

– Куда? Все поленницы забиты.

– Ну, тогда… – Несговорчивая мать на несколько секунд замолчала, придумывая, чем занять сына. – Ты еще мал! – нашлась она. – Вдруг что?

Все, кто был рядом, дружно засмеялись. Ирина так и прыснула: «Ничего себе, маленький младенец! Трое суток один на лабазе отсидел, позавчера на солонце марала добыл…» Толик, слышавший разговор от начала до конца, не оставил это без внимания, даже кепка с лица свалилась: «В тринадцать лет медведя завалил…» Вера и сама зажала рот ладонями, вспомнив, как на зимних каникулах сын пришел на участок один. Макар засопел носом, обиделся: «Маленький… Что, не видите, на прошлой неделе усы сбрил, чтобы лучше росли? Все равно убегу!»

Поставил точку в разговоре Анатолий:

– Ладно, Вера, что ты над парнем издеваешься? Пусть идет, я за него все сделаю.

Вера вышла на улицу, напуская на лицо сердитую маску, вздохнула:

– Ладно уж… иди. Но чтобы утром был дома! Понял?

Макар вскочил с места, забегал по поляне, достал из кустов котомку, – когда успел собрать? – накинул ее на плечи, снимая со стены курковую одностволку, замешкался, косо посматривая по сторонам.

– Ладно, возьми, – понимая, чего хочет сын, согласилась Вера. – Только медведя не стреляй! Они сейчас злые.

Конец сомнениям юноши поставил Анатолий. Он знал, что Макар хочет, и дал добро:

– Ладно, Макарка, не жги смолу! Бери мой! Знаешь, как обращаться?

Дрожащими руками Макар снял со стены «Вепрь», потянул за затвор, проверил патроны, поставил карабин на предохранитель. Без сомнения, затея юноши, поход на Рыбное озеро, именно в этом и заключался: пострелять из полуавтомата дяди Толи. Внушительное самозарядное оружие гораздо продуктивнее кавалерийского карабина матери.

Быстрой походкой отца Макар скрылся между деревьев. Над станом опять на некоторое время повисла ленивая пауза. Анатолий перевернулся на живот, Ирина прилегла в корнях могучего кедра. Вера присела с другой стороны. Все замолчали, наслаждаясь спокойными минутами отдыха, которых в тайге бывает так мало.

Вера очнулась первой, посмотрела на солнце, запричитала:

– Ах! Ястри-тя! Вот старая лямка, проспала все: костер потух, да и баня не топится…

Вместе с ней вскочили все. Толик суматошно пытался попасть двумя ногами в одну штанину. Вера бросилась подживлять под казаном костер. Ирина закрутилась между ними, не зная, что делать. Они проспали около двух часов. За это время огонь потух, мясо начало остывать, вода в ведрах испарилась.

Как оказалось, все было не так уж трагично. Толик прибежал в баню, ожидая худшего, но там было все нормально. Термометр показывал семьдесят градусов. В буржуйке тлели сырые дрова: Макарка уложил поленья так, что они будут теплиться еще несколько часов. Толик осторожно ощупал маральи панты, удовлетворенно закачал головой: надо готовить к очередной варке. Свою пару рогов охотник не брал в расчет. Двух маралов он добыл на своих солонцах, за гольцами, еще на прошлой неделе, сварил их на базовой избе, высушил, пришел сюда, и теперь подсушивал их так, для порядка. А вот с пантами Макаркиного марала надо было еще поработать.

Да уж, отличился в этом году пацан! Завалил на солонце своего первого пантача из одностволочки шестнадцатого калибра. Но какого зверя! Стоило похвалить парня. На каждом роге по пять отростков; в основании пант был толще девичьей руки. Каждый отросток, как палка копченой колбасы, а длина одного рога – от земли до пояса. От солонца панты с черепной коробкой Макар принес сам. Однако здесь их пришлось разрубить, потому что панты не входили в дверь избушки и бани, да и варить вместе их было тяжело. В сушеном виде каждый рог должен потянуть на восемь килограммов, а это внушительный вес. Не зря пацан караулил зверя несколько суток. Увидев небывалого марала в первый раз, он не смог его добыть, было далеко. Загоревшись азартом предков, молодой охотник не стрелял всякую мелочь: хоть и можно было в первый вечер добыть других, более мелких зверей. Макар не спал три ночи, не выходил из скрадка (еду и питье приносила днем Вера) и все-таки добился своего!