«Посмотрим, – усмехалась про себя Вера. – Завтра еще не наступило».

Ирина и сама не узнавала себя. До сегодняшнего утра она понятия не имела, как заготавливать дрова. Думала, что березовые поленья, которые Вера бросает в печь, валяются по тайге там и тут, надо лишь их собирать, как грибы. Впрочем, как собирать грибы, она тоже не знала, видела по телевизору несколько раз, но до практики было далеко: все, что было на столе, покупалось в магазинах и на рынке. На деле оказалось не так. Прежде всего дрова – это обыкновенная береза, которую сначала надо отоптать от снега, свалить, распилить на чурки, расколоть, перевезти и только потом сложить дома в поленницу. Вначале Ирина хмуро, непонимающе смотрела на Макара Ивановича, на то, как он подходит к дереву, откидывает вокруг ствола снег, пилит «тарахтелкой» у корня и только потом разрезает упавшую березу на чурки. Ну, а как из чурок получаются настоящие дрова, девушка узнала сама: посмотрела, как дед Иван машет колуном, решила повторить. Подражая старожилу, замахнулась тяжелым орудием колки – и ударила бы по чурке, да только колун перевесил. С широко открытыми глазами, вытянувшись во всю длину роста, она плюхнулась на спину в снег. Созерцатели картины дружно засмеялись, Ирина тоже. Однако, выбравшись на твердое место с помощью Веры, девушка не отступилась от своего, прицелилась на непокорную чурку еще раз. Вторая попытка оказалась еще комичнее. Ирина промахнулась, колун опять повлек ее за собой. Не удержавшись на ногах, девушка ткнулась головой в дерево. От печальных последствий ее спасла кроличья шапка. Потирая ушибленную голову, Ира до слез смеялась вместе со всеми:

– Нет уж, лучше я буду поленья складывать!

Этот день Ирина запомнила надолго. Конечно, Ирина изредка выезжала с компанией на турбазы, в дома отдыха на несколько дней, чтобы «оторваться по полной программе». Однако шумные сборища, громкая музыка, мангалы с шашлыками, ящики с закуской, пивом, коктейлями и вином нарушали идиллию общения с лесом: некогда, да и незачем. Тогда она не могла понять настоящего существа мироздания, прочувствовать истинную купель красоты и запахов, от которой стонет душа. Потом с подругами: «Да уж, нормально повеселились… И мальчик тот тоже ничего. Если бы не комары, все было бы прекрасно!»

В этот день девушка, возможно, первый раз в жизни увидела естественные краски тайги, услышала приветствие тишины, почувствовала глубокий запах морозного хвойного воздуха, понюхала простой дым костра, впитала тонизирующий сок горячего чая. В сочетании со сладковатым ароматом свежих опилок, мерзлым соком березы, легким бризом холодных гор, оживающих на солнышке деревьях, все казалось ей возвратившейся потерей утраченного времени. Ей вдруг показалось, что это с ней уже когда-то было. Этот лес, горы, озеро, искристый снег, тепло костра – все жило в ней с рождения, но только где-то там, глубоко внутри. А вот теперь неожиданно проснулось, вернулось. И как было приятно чувствовать очищение души и тела от всех отрицательных эмоций, накопившихся за последнее время. Непонятно почему, Ирине хотелось бегать, веселиться, работать до тех пор, пока не упадешь, говорить только хорошие слова, делиться мыслями о самом сокровенном. Люди, окружавшие ее, теперь не казались такими молчаливыми и хмурыми, как вчера вечером. Какая-то игривость появилась в ее поведении. В перерывах между работой она шаловливо теребила сварливого деда за седую бороду, как бы невзначай подталкивала Макара Ивановича в плечо, теребила Веру за полы куртки, а получив взамен: «Эвона! Разыгралась!..», прыскала от смеха. Все улетучилось, как едкий дым костра, было так здорово, что она совсем забыла, почему она здесь находится.

Под вечер, когда они вернулись домой, Вера заметила в соседке положительные перемены. Как только снегоходы въехали на площадку и остановились, к ним подошла Зорька. Сохатушка всегда была любопытна, любила общение. Если что-то происходило без ее внимания, она бежала к людям, безмолвно вопрошая большими, красивыми глазами: «Что это вы тут без меня делаете?» В действиях животного скрывалась своя хитрость. Зорька была попрошайкой, привыкла с детства к какому-то лакомству, которое обычно скрывалось в карманах у Веры и Таисии Михайловны. Завидев кого-то из хозяев, она всегда была тут как тут.

Вот и сегодня Зорька не изменила своему правилу. Заслышав снегоходы, она уже прядала ушами, в нетерпении ожидая, когда желтый «Буран» остановится около нее. Пока Вера отцепляла нарты с дровами, убирала какие-то вещи, Ирина молча, с улыбкой протянула сохатушке кусочек хлеба, другой рукой прикоснувшись к длинному уху. Добрая Зорька потянулась к Ирине мордой, глубоко вдохнула в себя новый запах: ты тоже мне друг? И приняла из рук девушки угощение.

В доме Ирина сама обмела веником от снега валенки, а на кухне, сняв обувь, положила их на печку, чтобы сохли. Вера растерялась, однако вида не подала, разумно промолчав, как будто так было всегда. Ирина, казалось, ждала похвал. Покраснев, она стояла подле Веры, но так и не дождалась. По поведению хозяйки дома было понятно, что за такие мелочи по голове не гладят: каждый за собой обязан прибирать вещи сам.

Пока Вера готовила ужин, Ирина прилегла на кровать:

– Что-то ноги гудят…

Вера улыбнулась: «То ли будет завтра…» Она пошла на улицу, завела движок, пустила электричество, а когда вернулась, девушка уже спала сном праведника: устала!

Вера накрыла ее одеялом, а та даже не пошевелилась – не до телевизора. Глубокий, восстанавливающий сон дороже мыльного сериала.

Утром у Ирины все тело ломило от боли. Тело, руки, ноги затекли, натруженные мышцы отказывались подчиняться, девушка не могла подняться с кровати. Ни о какой поездке в лес не могло быть и речи. Вера понимающе кивнула головой:

– Еда на столе. Как прогорят угли, закрой трубу, чтобы не выстыло.

Ирина согласно кивнула головой и опять уснула.

Ближе к обеду ее разбудил громкий, предупредительный лай Цыгана. Ирина подумала, что Вера в очередной раз гонит из тайги снегоход с дровами. Она встала с кровати, поправляя запутанные волосы, подошла к окну. Разлившийся день высоко поднял легкое, оранжевое солнце над гольцом за озером: скоро весна! Ослепленная яркими лучами, Ирина долго щурила глаза, сонно стараясь понять, что происходит на улице. Наконец-то, присмотревшись, она увидела, как Таисия Михайловна ведет за собой животных на водопой. Ирина стыдливо посмотрела на часы: половина второго. «Вот так поспала…» – в укор себе подумала она, хотела подойти к умывальнику, но задержалась. Ее взгляд привлек Цыган. Старый пес стоял на площадке перед домом и периодически гавкал. Однако строгий сторож смотрел не в ту сторону, откуда должна приехать Вера, а на запорошенную снегом снегоходную дорогу, ведущую в поселок. У Ирины екнуло сердце: чужие. В голове зазвенело: а если это они?

Из-под горки вынырнул синий снегоход. Одинокий водитель лихо подкатил на площадку, заглушил двигатель, не слезая с сиденья, неторопливо снял со спины карабин: «Цыган! Карауль!» – и приставил его рядом. Цыган, чихая и заворачивая в кольцо хвост, важно подошел к гостю, дал себя почесать за ухом. Было видно, что кобель хорошо знает этого человека. Ирина успокоилась: свои, кто-то из поселковых, а может, родня. Но все же отошла от окна в глубь комнаты.