Но Аля знала и другое, папа Костину анкету проверил тщательнейшим образом. И с отцом Кости было все в порядке. Во всяком случае, он точно не был уголовником, как Денис. Иначе папа никогда не позволил бы ей выйти замуж за Костю.

Про проверку Аля узнала случайно, подслушала разговор родителей. Тогда это ее ужасно возмутило, сейчас она понимала, про близких надо знать абсолютно все. Здесь мелочей не бывает.

Аля быстро накрыла на стол, усадила Данилку, сама села скромненько, рядом с ребенком.

Разговор шел вялый, совсем не такой, как обычно бывает при папе.

– Тебя отвезти? – спросил Костя мать.

– Не надо. Вечер хороший, пройдусь пешком, – отказалась свекровь и задумалась. – Не представляю, что будет, когда снимут маршрутки.

– Берите такси, – предложила Аля. – Мы вам будем платить за транспорт. Правда, Костя?

– Что ты, Алечка! – опешила свекровь. – Не надо. Я работаю, мне вполне хватает.

– Да, но такси стоит дорого!

– Ничего. – Свекровь отчего-то нахмурилась. – Мне хватит и на такси.

– Обещают новые маршрутки пустить, – заметил Костя.

– Едва ли их пустят в таком же количестве.

Таких разговоров Аля терпеть не могла. Нормальные люди не говорят о маршрутках. Нормальные люди не ездят на метро. Папа ездит, но это все-таки понт, и все это понимают.

Свекровь еще поиграла с внуком, потом Костя пошел ее проводить.

Вечер действительно был хорош, и, стоя у окна, Аля пожалела, что отпустила Лесю и теперь невозможно погулять вдвоем с Костей.

Маше казалось, что она больше не думает про давно прошедшие события. Она знала главное – Павел ее любит и никогда не сделает ей ничего плохого. А остальное не имеет значения.

Она убрала квартиру, приготовила обед, почитала новости в Интернете. Позвонила Лена, Маша поболтала с тетей.

Ничего особенного Лена не рассказала, но, положив трубку, Маша почувствовала, что безмятежное настроение отчего-то испортилось.

Она снова прошлась по квартире, обняла большую панду, всегда валявшуюся на диване, и забралась с ногами в кресло.

Панду подарил Павел. Они еще не были женаты, поехали однажды кататься на велосипедах на Машиной даче, и Маша ухитрилась свалиться в овраг. Она хорошо помнила, как Павел бежал к ней, с хрустом ломая валявшиеся под ногами ветки, и с испугом, а потом с радостью смотрел на нее, и нес ее на руках, хотя она вполне могла идти сама.

Там, в лесу, у него на руках Маша и поняла, что у нее не может быть жизни без Павла. Она тогда даже заплакала. Она заплакала от этого открытия, а Павел думал, что от страха или боли, и целовал исцарапанные Машины руки. А потом, уже дома, мазал царапины йодом, потому что никаких других дезинфицирующих средств на даче не оказалось.

Панду он привез ей на следующий день, и Маша поняла, что всю жизнь о ней мечтала, и удивлялась, что не знала этого раньше.

– Выходи за меня замуж, – сказал тогда Павел. – Выйдешь?

Маша ничего не ответила, только прижалась к нему, и это было самым ясным ответом.

Сидеть с пандой было уютно и даже не скучно. Маша покосилась на часы – Паша должен приехать с минуты на минуту, и неожиданно поняла, какая мысль, связанная с Леной и ужасно неприятная, все время ускользала.

Если он мог поступить так с кем-то, он может поступить так с тобой.

Это было давно, задолго до того, как Маша встретила Павла. Мама болтала на кухне с заскочившей на часок подругой, тут как раз Лена оказалась поблизости и тоже забежала повидать сестру и племянницу.

Женщины пили чай, смеялись, до Маши долетали обрывки разговоров.

Мамина подруга рассказывала, как человек, с которым она встречалась уже несколько лет, наконец отсудил у бывшей жены часть имущества. Теперь у него есть свое жилье и они наконец-то смогут пожениться.

История с судебной тяжбой длилась давно, и даже Маша знала, что полностью законных прав на заявленную часть имущества у человека не было. Ну а по совести, никаких прав не было, поскольку имущество, хоть и приобреталось в браке, приобреталось на деньги жены. Сам мужчина получал значительно меньше.

Мама и Лена помалкивали, подруга радовалась. Наконец подруга простилась. Маша вышла на кухню, взяла со стола грушу и спросила:

– Что вы такие хмурые? Не рады за тетю Инну?

Мама пожала плечами, а Лена вздохнула:

– Если он мог поступить так с одной женщиной, то может поступить так и с другой.

– Но Инну он любит! – удивилась Маша.

– Поступки человека определяются не любовью, а порядочностью.

Они заговорили о чем-то постороннем, но фраза Маше запомнилась. Кстати, любимый человек на Инне так и не женился, бросил ее через пару месяцев после того разговора.

Зашуршал замок. Маша вскочила, выбежала в прихожую, прижалась к Павлу.

Когда-то бабушка, смеясь, говорила, что с голодным мужчиной не нужно разговаривать. Совсем и ни о чем. «Сначала накорми, потом начинай пилить», – учила бабушка.

Маша сделала все вопреки бабушкиному совету.

– Паша, пожалуйста, поговори со мной, – попросила она.

– Давай, – улыбнулся муж, перебросил панду на диван и сел в кресло. Подумал и похлопал по подлокотнику – садись сюда.

Маша не послушалась, села на диван.

– Ты виделся с Денисом перед аварией?

– Перед какой аварией? – опешил Паша. – Перед…

– Да, – кивнула Маша.

Павел тогда был на даче у своих родителей, это Маша помнила отлично. Он уехал на дачу, что-то там нужно было сделать такое, где требовалась мужская сила. А Маша скучала в Москве и утром позвонила Кире, чтобы скучать не одной. Тогда и поняла, что с Денисом случилось что-то страшное.

– Нет, – ответил Павел, глядя ей прямо в глаза. Смотрел он так, что Маша заерзала.

– Я тебе все прощу, Паш, абсолютно все! Но я хочу знать правду!

– Послушай! Сколько можно меня мучить? – Он резко поднялся и заходил по комнате. – Ну что ты хочешь узнать?! Что?! Я подстроил ему аварию? Нет! Я нанял киллера, чтобы подстроить ему аварию? Нет! Еще что я мог сделать, отчего он попал в тюрягу?

– Паша, я понимаю, все это глупо, – залепетала она. – Но ты не хотел говорить со мной про то, что произошло на кафедре…

– О, господи! – Он посмотрел на потолок, словно надеялся увидеть там Бога. – Мне уже обрыдло об этом говорить! Понимаешь?

Павел еще прошелся к окну и обратно и снова сел в кресло.

– Что ты хочешь узнать? Ничего особенного на кафедре не произошло! Люди сражались за деньги. Люди сражаются за деньги всегда и везде. Бились не мы с Денисом, бились акулы науки, нас к деньгам и так никто не подпускал. Победила группа, в которую входил я. И все! Понимаешь?