– Чем обязан? – Глаза у него сделались насмешливые и какие-то усталые. Глаза, между прочим, были красивые, серые, под длинными черными ресницами.

– Кончай, – поморщилась Маша. – Знаешь, чем обязан.

Он вздохнул, тронул ее за руку и предложил:

– Я иду обедать. Приглашаю. Ресторан рядом, и неплохой.

– У вас нет столовой? – Маша кивнула на здание.

Тополев странно на нее действовал, она становилась несчастной перепуганной студенткой рядом со строгим преподавателем и от этого очень на себя злилась.

– Столовая есть, – объяснил он, – но я предпочитаю ресторан.

И снова потянул Машу за руку, она послушно пошла рядом.

Ресторан действительно был совсем близко, в соседнем здании. Тополев провел ее через стоянку, срезав путь, открыл перед ней дверь, подвинул стул у столика в углу.

– Советую солянку и мясо. – В меню он не заглянул.

– Давай. – Маша махнула рукой.

Ей действительно захотелось есть, она даже не завтракала.

Тополев сделал заказ молодому официанту и принялся искоса поглядывать на Машу.

– Почему ты назвал Павла подлецом? – вздохнула она. – Говори, я не отстану.

Произошло странное, она перестала чувствовать себя перепуганной. Даже наоборот, теперь ей казалось, что это он здорово ее стесняется.

– Послушай, я был с похмелья. У меня погиб друг. Я был неправ и приношу свои извинения.

– Прекрати! – Маша дождалась, когда перед ними поставят тарелки и, когда официант отошел, заговорила тише: – Сказала же, что не отстану!

Он молча ел солянку, не глядя на Машу. Она тоже попробовала суп, суп оказался вкусным, и она так же молча его доела.

Официант поставил перед ними мясо. Кусок был огромным, она наелась бы четвертью.

– Сережа, я тебя прошу. – Маша дотронулась до его руки. – Я тебя прошу!

Он вздохнул и отодвинул руку. Она не обиделась.

– Павел написал донос на руководство кафедры?

Тополев с удивлением на нее посмотрел.

«Точно, – с тоской подумала Маша. – Я угадала».

– Нет, – покачал он головой. – Заявление написала Ксюша Сорокина.

– Ксюша Сорокина была девушкой Павла и он имел на нее большое влияние?

Сергей мог не отвечать, ответ Маша знала.

– Я жалею, что ляпнул тогда лишнее. Правда, жалею. – Он наконец посмотрел на нее прямо. – Забудь, никто ничего не знает наверняка. Я тоже не знаю.

– Но Денис думал именно так?

– Денис думал именно так, – устало подтвердил Сергей. – Но это не значит, что он был прав. Мы видели Ксюшино заявление… Как мы смогли его раздобыть, рассказывать не буду, это неважно. В общем, раздобыли. Через несколько месяцев после того, как заявление было написано. Денис тогда вскипел, хотел встретиться с Павлом. Но… Короче, вечером случилась та авария.

Аппетит пропал начисто, но Маша заставила себя отрезать новый кусочек мяса, положила в рот.

– Если ты счастлива в браке, никого не слушай, – неожиданно посоветовал Тополев. – Это большое счастье – хороший брак. Не у всех получается.

У него не получилось, поняла Маша.

– Ты ходишь обедать сюда, чтобы обедать в одиночестве? – подумав, спросила она.

– Да, – не удивился он. Мог бы и удивиться, девушки не часто проявляют чудеса догадливости.

Павел тоже любит обедать в одиночестве, а не в компании коллег.

– Спасибо. – Маша поднялась, решив не заговаривать об оплате обеда. Тополев директор фирмы, ему по средствам угостить ее мясом.

Ей нужно было сейчас же, немедленно, остаться одной.

Подруга ушла, и Кира наконец оторвалась от окна. Она ждала звонка Николая весь вчерашний вечер, и ночью ждала, и сейчас продолжала ждать, и точно знала, что телефон не зазвонит.

Навалилась противная мутная вялость. Кира подумала, не лечь ли снова спать, но сделала по-другому. Заварила чай, заставила себя сжевать бутерброд с сыром. Сырная нарезка в открытой заводской упаковке валялась в холодильнике давно, и тонкие пластинки сыра успели заветриться с краев.

Потом она заставила себя залезть под душ, понимая, что никакой душ ее не взбодрит. Протерла запотевшее зеркало тряпочкой, вгляделось в собственное лицо. Лицо как лицо. Если накраситься, можно превратиться в красавицу, но краситься Кира не стала. Не для кого.

Надела джинсы, кофточку, огляделась в поисках листка бумаги. Можно было не оглядываться, бумаги в доме не было.

Кира купила школьную тетрадку в клеточку в газетном киоске у метро. Заодно купила шариковую ручку.

Народу у билетных касс почти не оказалось, и в вагоне электрички почти никого не было. Кира села у окна, достала из сумки тетрадь, написала печатными буквами: «Я знаю, что твоя сестра жива». Оторвала листок от тетради, потом сложила лист пополам и оторвала часть с текстом.

Записку сунула в карман джинсов, тетрадь положила опять в сумку. Хотела посмотреть, который час, но вспомнила, что оставила телефон дома. Ну и хорошо, а то опять бы напряженно ждала звонка.

«Пятерочку», в которой работал Надеждин брат Вася, она нашла быстро. Скоро она выучит городок как свои пять пальцев.

Кира вошла в магазин, повертела головой. Знакомой кассирши, с которой они с Машей общались в прошлый раз, не было.

За кассой скучала женщина средних лет и сладко зевала, прикрывая рот ладошкой. Женщина была очень полная, с волосами в мелких кудряшках, весело посмотрела на Киру и опять зевнула.

И охранника, которого они видели в прошлый раз, не было. На стуле, стоявшем в углу зала, сидел, хмуро глядя прямо перед собой, Василий Федосеев.

Кира быстро отвернулась, подошла к аптечному киоску, пристроившемуся рядом с входной дверью, принялась разглядывать коробочки с лекарствами, изредка поворачивая голову. К счастью, долго ждать не пришлось. Василий потянулся так же сладко, как и кассирша, зевнул, поднялся со стула.

Кира опять повернулась к витрине, пропустив подошедшего к киоску пожилого мужчину с палочкой. Дед заговорил с провизоршей, Кира покосилась на идущего прямо на нее Василия.

Гулко застучало сердце, она опять уставилась в стекло витрины. Василий прошел мимо, постоял на крыльце за открытой стеклянной дверью, скрылся, шагнув в сторону. Пошел курить.

Кира, стараясь не торопиться, двинулась к полкам с продуктами, не задерживаясь у стула охранника, положила на сиденье заготовленный текст, подхватила магазинную тележку, остановилась у ящика с мандаринами. Женщина за кассой смотрела в книжку, старик отошел от аптечного киоска, остановился у ближайшего столика, принялся разглядывать коробочки с купленными лекарствами.