Комнаты в доме были просторные, вместо потолочных светильников повсюду расставлены торшеры и настольные лампы, чей мягкий свет падал на фотографии в рамках, журналы, вазы с душистыми цветочными смесями. Диваны и кресла были огромны, с горами подушек. Внутреннее убранство было простое, мягкое, домашнее.

Кэт открыла переднюю дверь.

– Ты прав. Такси действительно уже здесь.

Машина стояла у тротуара позади автомобиля Спайсера.

– Спасибо, что согласился составить мне компанию на вечеринке, – негромко поблагодарила его Кэт, обернувшись к нему.

– Спасибо, что пригласила меня.

Будь она умна, то поставила бы на этом точку и пожелала бы ему спокойной ночи. Но она этого не сделала.

– Какое неожиданное завершение вечера, не правда ли? – с легким смешком спросила она.

– Точно.

– Даже лучше, чем просто чашка кофе.

– Да, но хуже, чем небольшой перепихон.

Кэт вскинула голову.

– Непременно нужно говорить пошлости?

– Непременно нужно изображать из себя невинность? Ты прекрасно знаешь, что все шло именно к этому.

– Я, кажется, уже сказала нет.

– Да, но искренне ли?

Кэт опустила голову. Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть в глаза.

– Мы с тобой взрослые люди. Мы оба прекрасно знаем, к чему все идет. Поэтому даже не пытайся водить меня за нос, договорились? Я хочу тебя с того самого момента, когда увидел тебя в доме Ирен и Чарли. И ты прекрасно это знаешь. И ты тоже хотела меня. Все, что мы говорили или делали с того момента, – было прелюдией к постели.

Кэт нервно посмотрела в сторону кухни. Это ему не понравилось.

– Все, я понял. Спокойной ночи, Кэт.

С этими словами он выскользнул за дверь, однако пройдя половину дорожки, оглянулся через плечо. Кэт все еще стояла в дверном проеме – ее силуэт четко вырисовывался на фоне освещенной прихожей. Одну руку она подняла и опиралась ею на косяк. Издали могло показаться, что она застыла в умоляющем жесте.

То ли потому, что у нее был задумчивый и в чем-то даже несчастный вид, или же потому, что он сам жутко разозлился появлению ее бывшего любовника, причем в столь неудачный момент, а, может, потому, что признался ей, что он последнее дерьмо, Алекс махнул рукой на совесть и даже на здравый смысл и повернул назад, в считаные мгновения преодолев пройденное расстояние.

Не говоря ни слова, он положил руку ей на затылок и запустил пальцы в волосы. Второй рукой обняв ее за талию, прижал к себе и впился в ее губы жадным, похотливым поцелуем. Его язык глубоко и властно проник ей в рот. Затем столько же резко он отстранился.

Она удивленно посмотрела на него. Ее влажные губы раскрылись от удивления. Оставив ее стоять в дверном проеме – растерянную, возбужденную, до боли желанную, – он второй раз сбежал с крыльца и вновь зашагал по дорожке, злясь даже больше, чем в первый раз. Он был зол на всех – на Спайсера, на нее, на себя. На всех и вся, черт побери.

– И давно это у вас?

Дин тоже не терял времени. Не успела Кэт войти в кухню, как он тотчас взял быка за рога: а именно, заговорил на тему, которую она надеялась избежать.

– Что у нас?

– Не строй из себя глупышку, Кэт. Сама знаешь, что я имею в виду. Этого твоего копа-писателя.

По его глазам было видно, что он ждет ответа.

– Между Алексом и мной ничего нет, – ответила она и рассказала ему про путаницу в доме Уолтерсов. – После той первой странной встречи мы виделись всего несколько раз. Между нами только дружба. И все.

Дин скептически фыркнул.

Она лгала ему теми же губами, которые только что целовал Алекс. Наверно, поэтому она вся ощетинилась.

– Послушай, Дин. Я рада, что ты приехал ко мне. Но кто дал тебе право вламываться ко мне в дом в мое отсутствие?

– Я не подумал, что ты будешь против. Я уже попытался все объяснить тебе и этому неандертальцу. Тебя дома не было. И я решил войти и подождать тебя внутри. Не понимаю, из-за чего здесь расстраиваться. У меня были ключи от твоего дома в Малибу. Не вижу никакой разницы.

– Разница в том, что ключи от дома в Малибу тебе дала я. Так что я знала, что они у тебя есть, – поймав себя на том, что почти сорвалась на крик, Кэт дальше говорила спокойнее. – Ты должен был меня предупредить, что едешь ко мне. Я не любительница сюрпризов. Я говорила тебе это миллион раз.

– В таком случае твоя нелюбовь к сюрпризам – то немногое, что осталось прежним в тебе с тех пор, как ты переехала сюда.

Дин резко поднялся с места и, не сводя с Кэт глаз, обошел комнату, как будто хотел разглядеть ее со всех сторон.

– Не знаю даже, чем вызваны эти перемены. То ли это твоя работа виновата, либо то, что ты водишь дружбу со всяким отребьем. Нечто такое, что имело негативный эффект. Ты стала другой.

– В каком смысле?

– Ты вся какая-то дерганая, нервная, как будто готова в любой момент выскочить из собственной кожи.

– Не знаю, о чем ты, – сказала Кэт, а про себя подумала: неужели это так заметно?

– Я это понял, как только тебя увидел. Если что-то не так… – На его лице возник испуг. – О господи, ты хорошо себя чувствуешь? С твоим сердцем все в порядке? Неужели есть признаки отторжения тканей?

– Нет-нет, что ты! – замахала руками Кэт и даже покачала головой, чтобы рассеять всякие сомнения. – Я чувствую себя прекрасно. Мне даже не верится, как хорошо я себя чувствую. Каждый день я открываю для себя нечто такое, что еще недавно было невозможно. Даже спустя четыре года меня не покидает это ощущение новизны.

– Только будь осмотрительна, – произнес Дин строгим тоном врача. – Я рад, что со здоровьем у тебя все в порядке. Но если вдруг заметишь хотя бы малейшие признаки отторжения тканей, немедленно сообщи мне. Слышишь, немедленно.

– Обещаю.

– Я знаю, тебя раздражает, когда я начинаю тебя поучать, но кто-то ведь должен взять на себя эту неблагодарную роль – напоминать тебе, что ты не такая, как все. Ты перенесла пересадку сердца.

– Неправда, я такая, как все. Не надо меня от всего ограждать.

Дин не желал слышать ее возражения.

– Ты слишком много работаешь.

– Я люблю работать. Я с головой ушла в проект «Дети Кэт».

– Так вот почему ты такая дерганая?

Кэт подумала, а не показать ли Дину загадочные газетные вырезки и конверты, в которых те были присланы. Было бы интересно услышать его мнение. С другой стороны, зная Дина, она не сомневалась, что он бы заставил ее обратиться в полицию. Но поступить так – значит признать их важность. Она же по-прежнему пыталась убедить себя, что эти туманные угрозы ничего не значат.