– Мы на подходе. – К зданию штаба подтянулась еще одна группа, более многочисленная. Теперь это уже был плацдарм, пригодный для обороны. Нужно развивать успех.

По всему городу звучали взрывы и автоматные очереди. Оборона города взламывалась диверсантами изнутри. Горели автомобили. И королевских солдат становилось на улицах города все больше и больше.

По первоначальному плану войска должны были ломиться напрямую через оборону только для отвлечения внимания. Этот обманный маневр удался. Пока гвардейцы подтягивали силы на рубежи обороны на подходах к городу, основные силы федералов просочились на улицы, как вода сквозь сито – под видом своих, используя символику «Единства», или на стыках обороны; ведь обнести сплошной обороной такой город у повстанцев не хватало людей. Вооруженная стрелковым оружием и гранатометами, каждая группа действовала четко по плану и зачищала свой сектор, при этом поддерживая связь по рации с соседями и командованием.

Как пальцы сжимаются в кулак, так просочившиеся в город боевые группы собирались в боеспособные пешие подразделения и начинали планомерное вытеснение и методичное уничтожение повстанцев. А тут еще Великанов, взяв штаб, затеял радиоигру. Прижатый ко лбу радиста-гвардейца ствол явился достаточным аргументом, и теперь пленный послушно слал на передовую подложные оперативные сводки и указания штаба, чем на некоторое время посеял хаос в уже не таких стройных рядах обороняющихся.

Небольшие группы спецназа действовали по принципу «удар-отход». Более многочисленные подразделения захватывали позиции и здания.

Боевики никак не могли собраться и сорганизоваться. Огонь по ним велся отовсюду. Где свои и где чужие – разобрать невозможно! Было понятно, что все планы обороны полетели к чертям. И повстанцы начали оставлять город, уходя на север. Но и там им не было радости. Беглецов ждали заблаговременно установленные засады и бомбоштурмовые удары с воздуха.

Операция по уничтожению и вытеснению основных сил противника была закончена чуть больше чем за сутки. Еще несколько дней потом пришлось выковыривать оставшихся повстанцев, твердо решивших не сдаваться и дорого продать свою жизнь. Иногда им это удавалось. Некоторые фанатики подрывали себя гранатами вместе с королевскими пехотинцами, другие гибли под пулями. Многие сдавались.

А потом началась полицейская работа: прочесывание, выявление переодевшихся повстанцев и их пособников, аресты, фильтрация задержанных, допросы. Великанова это больше не интересовало. Армия свое дело сделала – город под контролем.

После освобождения города штаб объединенных сил расположился в приземистом двухэтажном здании сельскохозяйственного института. В гулком просторном помещении, ранее служившем лекционной аудиторией, работал кондиционер. В Лупане восстановили энергоснабжение; скоро подтянутся аварийные команды, будут лечить раны, которые оставили взрывы и пули, лечить город. Около грифельной доски за столом, ранее служившим для раскладывания наглядных пособий, адмирал У Хтай Аунг и Великанов пили душистый чай, приготовленный по хитрому местному рецепту ординарцем военачальника.

– Вы не перестаете меня удивлять, – произнес адмирал. – С каждой операцией ваши спецы работают все качественнее.

– Мои? – искренне удивился Великанов.

– Наши. Конечно, наши, – поправился адмирал.

Выглядел он заметно лучше. Страшное напряжение и груз неопределенности отпустили его. Он опять излучал спокойствие, уверенность и невозмутимость.

– Но до всеобщего счастья далеко, – сказал Игорь. – Управление войсками у повстанцев осталось, и оружия пока еще завались, хотя и значительную его часть они оставили здесь. Потрепали мы Альянс прилично, но не критично.

Действительно, Вооруженными силами королевства было нанесено сокрушительное поражение войскам Альянса обновления, но это была только первая серьезная победа. Ситуация оставалась крайне тяжелой.

Несмотря на большие потери, повстанцы продолжали удерживать значительную территорию, ранее контролировавшуюся центральной властью Суньямы, и отступать не собирались. Начиналось самое неприятное занятие для силовых структур – работа на обширной территории. Забава называлась «охота за бегущим партизаном». Ты ищешь его в одном месте, а отряд уже захватил город в ста километрах, перебил гарнизон, а потом снялся и растворился в лесах и горах. Гоняясь за боевиками, имеющими множество схронов и баз, заручившимися поддержкой местного населения и обладающими своей достаточно разветвленной разведывательной сетью, ты всегда опаздываешь на шаг.

– Что предлагаете с ними делать? – спросил адмирал.

– Надо бить по верхушке, – уверенно произнес Великанов. – И по управлению. Без хорошего командования это будет просто сброд, который ничего не стоит передавить поодиночке.

– Звучит заманчиво… И с кого начать?

– С генерала Вэя. Он, похоже, подставился, – с удовлетворением сказал Великанов и доложил последнее донесение от агента Крот, с текстом которого ознакомился в силу ряда обстоятельств раньше адмирала.

– Крот, – покачал головой адмирал. – Не зря его прикормили.

– Хороший крот дивизии стоит, – усмехнулся Великанов…

Пассажирские реактивные лайнеры убили расстояния, сжали время, и земной шар сдулся, как проколотый мячик.

Всего несколько часов назад Влад и Тунгус любовались Вестминстерским дворцом – и вот они уже в подвале Института современной истории РАН, в кабинете Савицкого. Там их с нетерпением ждали хозяин кабинета и Медведь.

Когда приехавшие попали в кабинет, то увидели, что на столе разложены пожелтевшие листы с типографским шрифтом на украинском и русском языках. «Жид – это зараза народа», «Вставайте на борьбу с большевизмом в составе дивизии Галичина», «Работая в Германии, ты защищаешь свое отечество», «Кавказ будет свободным»… И классическое – «Бей жида, политрука. Рожа просит кирпича». Жуткие дегенеративные физиономии на них принадлежали комиссарам и их друзьям евреям. А гордые украинские крестьяне норовили ткнуть их вилами и припасть в объятия немецкого солдата. Это были агитационные листовки, которыми немцы украшали все столбы во время оккупации.

Савицкий втирал Медведю по поводу этих листовок что-то заумное – об архетипическом в приемах нацистской пропаганды. А оппонент самым подлым образом отказывался соглашаться с доводами.

При появлении гостей Савицкий сгреб листы и засунул их в большой планшет.

– Че за шум, а драки нет? – спросил Влад.

– Борюсь с дремучим невежеством шефа, – сказал Савицкий.

– К Эскулапу тебя пора, – хмыкнул Медведь. – На реабилитацию. У тебя крышу перекосило на мистических тайнах Третьего рейха.

– Я материалист. Но мистики в судьбе того же Гитлера и на самом деле немало. Его биография – раздолье для нумерологов, экстрасенсов и астрологов. Например, его правление в двенадцать лет делится на два этапа по шесть лет. Цифра «шесть» символизирует надежность. Первый этап ознаменовался колоссальным экономическим ростом Германии, социальным прогрессом. Гитлер первый стал предоставлять рабочим оплачиваемые отпуска, пенсии. Очень много делал для трудящихся – вон, потопленный советским подводником Александром Маринеско транспорт «Вильгельм Густлофф» до войны был круизным лайнером для передовиков производства. Если бы Гитлер не полез в международные авантюры, прежде всего с Россией, нацисты до сих пор были бы при власти. Но ему было тесно в Германии. Он был одержим. Его что-то толкало вперед. И следующие шесть лет были периодом постепенного краха…