– Может, я пойду? – слабым голосом спросила Алка.

– Нет, он еще не в могиле, – не обратив внимания на дезертирский порыв подружки, ответила я. – Его только вчера вечером убили. Зовут, вернее, звали покойника Ашот Гамлетович Полуянц. Думаю, он сейчас где-то в морге лежит.

– Это упрощает дело, – кивнула мамуля. – Говоришь, Ашота Гамлетовича убили? Хм, неудивительно, с таким-то трагическим отчеством… А как именно его убили?

– Это-то я и хочу выяснить, – призналась я. – Понимаешь, по данному ключевому вопросу мнения расходятся: Полуянца ударили то ли кинжалом в сердце, то ли доской по голове.

– А ведь есть некоторая разница! – хмыкнула мамуля. – Повреждения характерные, и перепутать их трудновато!

– Так ты мне поможешь? – жалобно заморгала я. – Мамульчик, мне очень нужно знать, какие раны имеются у мертвого Полуянца! У меня из-за него неприятности.

– В таком случае, я рада, что он уже покойник, – кровожадно обронила она, вставая с кресла. – Ладно, попробую что-нибудь узнать. Есть у меня один знакомый судмедэксперт и пара заслуживающих доверия патологоанатомов.

– Классные у тебя родители! – с завистью сказала Трошкина, проводив взглядом удаляющуюся мамулю.

Сама Алка сирота, и наша семейная идиллия ее неизменно восхищает.

– Да, – отозвалась я, думая уже о другом. – Алка, может, мы, пока суд да дело, попробуем узнать, кто такой Д.И. Касаточкин?

– Включай компьютер, – обгоняя мои мысли, велела Трошкина. – Посмотрим в телефонном справочнике.

Справочник не подвел, выдал нам аж восемь разных Касаточкиных.

– Лучше меньше, да лучше! – сказала по этому поводу Алка. – Какая досада, восемь однофамильцев – и ни одного с инициалами Д.И.!

– Зато в справочнике есть Касаточкин И.О. и Касаточкин И.А.! – успокаивая ее, заметила я. – А любой из них свободно может оказаться папой нужного нам Касаточкина Д.И.!

– А может и не оказаться, – тихо пробормотала Трошкина, но я не обратила внимания на ее слова.

По-моему, Алка просто позавидовала, что это я, а не она додумалась до перспективной мысли полазить по родовому древу Касаточкиных. Торопясь перехватить инициативу, Трошкина цапнула телефон и позвонила Касаточкину И.О.

– Да-а-а? – проскрипела трубка таким сухим деревянным голосом, словно к телефону подошел Буратино.

– Господин Касаточкин? Мы по поводу вашего сына, – вежливо, но твердо сказала Алка.

– Васеньки? – заволновался Буратино.

– А у вас есть другие сыновья?

– Нет, только Васенька!

– Извините, ошиблись номером.

– Не тот папа, – резюмировала я. – Звони И.А.!

Трошкина послушно набрала нужный номер и повторила беспроигрышную фразу:

– Господин Касаточкин? Мы по поводу вашего сына.

– Что? Что еще?! – с полоборота завелся мужчина на другом конце телефонного провода. – Я же объяснил уже, что не имею к этому юному мерзавцу никакого отношения!

– У юного мерзавца есть имя, – заметила хитрая Трошкина в надежде, что собеседник не замедлит это имя озвучить.

Не тут-то было!

– Я его знать не хочу! – взъярился И.А. Касаточкин.

Алка же, наоборот, очень хотела его знать, поэтому проявила изобретательность и настойчивость.

– Напрасно, напрасно вы так! – с угрозой сказала она. – Вам ведь только хуже будет. Мы же так с ваших слов и напишем: отказался от родного сына, забыл даже его имя…

– Вы из газеты, что ли? – И.А. Касаточкин несколько сбавил тон, но не обрадовался. – Так я и знал, что без позорища не обойдется! Эх вы, пресса, четвертая власть! Нет чтобы выяснить правдивую историю, вам бы только очернить кого!

– А вы расскажите свою правдивую историю, тогда и чернить не будем, – согласилась Алка.

– Какая газета? – уже спокойнее спросил Касаточкин.

Алка поморгала мне, призывая помощь зала.

– Газета «Живем!», – подсказала я. – Желтый таблоид.

– Популярное издание «Живем на таблетках», – не расслышав, переврала Трошкина.

– Точно, это про меня, – согласился Касаточкин. – Двадцать лет валидол сосу, как конфеты!

– Из-за сына? – угадала Алка.

– Из-за Димочки, – подтвердил ее собеседник.

Трошкина победно улыбнулась и показала мне большой палец. Я в ответ вскинула над головой руки, свела их в замок и безмолвно потрясла. Итак, мы выяснили, что сына И.А. Касаточкина зовут Дмитрием, значит, он вполне может оказаться нужным нам Касаточкиным Д.И.

Алка, однако, не спешила прекращать разговор, наоборот, озаботилась продолжением и развитием беседы:

– Так что там с правдивой историей?

– Ой, да ничего хорошего! – с досадой ответил Касаточкин-папа. – И ничего необыкновенного. Я был молод, познакомился с симпатичной девушкой, мы встречались, были близки, но о женитьбе не заговаривали. Какая женитьба, если Ванька был нищим студентом, а Танька вообще десятиклассницей на мамочкином иждивении? Потом мы поссорились, пару месяцев не виделись, и вдруг Танька является и сообщает, что беременна. Я и спрашиваю: от кого? Резонный вопрос, по-моему, как вы считаете?

– Не лишенный интереса, – уклончиво ответила Трошкина.

– А Танька психанула, меня в три этажа обматерила, дверью хлопнула и ушла. – Касаточкин немного помолчал. – И почему я должен считать пацаненка своим сыном? Танька, между прочим, сама год спустя замуж выскочила и от Димки отказалась, оставила его бабке. Старая грымза меня к нему на пушечный выстрел не подпускала, хотя я пару раз приходил, даже игрушки приносил. Хотел все-таки посмотреть, похож на меня малец или соврала Танька, чужого отпрыска подсунуть мне хотела. Теперь-то уж ясно видно, что не мой это сын, в нашей семье никаких преступников, тем более – убийц от веку не бывало!

– Минутку! – попросила Трошкина, чем-то обеспокоившись.

Чем – стало ясно после ее вопроса:

– А фамилия у Димы разве не ваша? Он ведь тоже Касаточкин, или нет?

– Увы! – вздохнул папа Касаточкин.

– Ура! – шепотом вскричала я.

– После рождения ребенка старая грымза явилась к моим родителям, наплела им невесть что, так что папа с мамой даже уговаривали меня на Таньке жениться, но мне уже этого совершенно не хотелось, – объяснил Касаточкин. – Единственное, чего старуха добилась, – я согласился дать пацану свою фамилию. О чем теперь очень сожалею, так и напишите!

– Так и напишем, – пообещала Трошкина.

Удовлетворенный этим, И.А. Касаточкин положил трубку. Алка сделала то же самое и обернулась ко мне:

– Ты поняла? Иван Грозный-Касаточкин не желает знаться с сыном Дмитрием, потому как тот опозорил род свой, сделавшись преступником, а точнее – убийцей! Смекаешь, кого, по всей видимости, грохнул Касаточкин-младший?