Выходя из антикварного магазинчика, я не могла сдерживать улыбку. Даже то обстоятельство, что мопед якобы находился не в рабочем состоянии, понизить градус настроения не могло. Я буду не я, если не заставлю его ездить!

Сидя в кафе, я неспешно, растягивая удовольствие, поглощала мясной стейк и прилагающийся к нему гарнир. Нежилась в лучах проникающего сквозь окно солнца — специально выбрала такое солнечное место — и параллельно наслаждалась тем, как все замечательно. Бывает у меня иногда такое состояние, когда вроде бы проблем еще много, но они отступают на второй план, уступая место приятностям. Все же, как ни крути, а приятностей в жизни тоже хватает, даже если иногда кажется, что вокруг одни проблемы. Я ем вкусную до умопомрачения еду, на десерт у меня божественный молочный коктейль, вечером рядом с конюшней Лафотьера припаркуется мой старый-новый мопед, а уже послезавтра наступит полнолуние и я впервые полностью обращусь. Непременно обращусь, иначе и быть не может!

Пока я, продолжая мысленные рассуждения, представляла, как проберусь в подвальную комнату мастерской, в кафе вошел новый посетитель. Его прихода я бы не заметила, не сопровождайся он внезапно прервавшимися разговорами. Впрочем, даже наступившую тишину я могла бы оставить без внимания, если бы этот посетитель неожиданно не занял место за моим столиком.

Потрясающая наглость! И кто это у нас тут такой смелый?

— Здесь занято, — в упор глядя на наглеца, озвучила очевидное я.

Нарушителем моего спокойствия оказался мужчина лет под сорок, одетый в светлый брючный костюм. Находись я сейчас на той грани, решила бы, что это какой-то успешный бизнесмен — вроде тех, чьи лица с голливудскими улыбками красуются на обложках журналов и вещают о том, как достичь успеха.

Но даже красивое лицо, тщательно уложенные соломенного оттенка волосы и широкая голливудская улыбка не могли перекрыть моего раздражения от его появления. Не люблю, когда мое уединение столь бесцеремонно нарушают. И вообще, он мне солнце загораживает!

— Добрый день, госпожа Маргарита, — не стирая той самой улыбки, приветствовал меня незнакомец.

— У вас передо мной явное преимущество, — недовольно заметила я. — Вы знаете мое имя, но я не знаю вашего.

Мужчина явно отрепетированным, нарочито небрежным жестом отвел упавшую на лоб прядь и представился:

— Виар Дэйш.

Сложилось впечатление, будто он думал, что это имя должно мне о чем-то сказать. Но я лишь выразительно приподняла бровь, ожидая продолжения.

— Мэр Морегорья, — спустя недолгую паузу последовало уточнение.

Ну надо же!

Я мысленно прикинула, могли ли мы быть знакомы в прошлом. Если и были, то в те времена он являлся совсем мальчишкой и такой высокий пост уж точно не занимал.

— И чем обязана такой чести? — Его статус впечатления не произвел. Куда больше меня занимало заслоненное солнце и остывающая еда.

Жестом фокусника мэр извлек откуда-то небольшой портфель, а уже из него — бумагу, которую протянул мне. Бегло просмотрев текст, я обнаружила, что это не что иное, как подписанное им заключение экспертизы на подлинность нашего с Лафотьером договора. Поскольку ритуал уже состоялся, этот документ интереса для меня больше не представлял.

— Решил передать лично, — не дождавшись от меня никакой реакции, произнес мэр. — В знак уважения.

Пришлось мысленно признать, что добрые отношения с мэром — залог спокойствия в этом городе. Поэтому, как бы ни раздражалась из-за его внезапного вторжения в мое личное пространство, пришлось нацеплять ответную улыбку и включать дружелюбие:

— Рада познакомиться с вами, господин мэр.

— Взаимно, госпожа ликой. Хотя много лет назад я знал вас под именем Акира. К сожалению, лично мы знакомы не были, но я был о вас наслышан.

Я позволила себе сыронизировать:

— Так уж и к сожалению? Если вы действительно обо мне наслышаны, отсутствие знакомства с прежней мной должно вас только радовать.

Дэйш негромко засмеялся, после чего попросил подошедшего официанта принести ему кофе. Я надеялась, что, передав документ, он уйдет, но господин мэр изволил «скрасить» мое одиночество. Впрочем, собеседником он оказался вполне приятным, тактичным, и вскоре его общество перестало быть навязчивым. Я спокойно доела основное блюдо, выпила коктейль, а когда Дэйш, словно угадав мое желание, чуть отодвинул стул и на меня стали падать солнечные лучи, жизнь вновь заиграла яркими красками.

Мэр порывался заплатить за мою еду, но я не позволила, хотя соблазн сэкономить был велик. Из кафе мы выходили вместе, и мне даже любезно предложили воспользоваться личным мэрским транспортом, от чего я также отказалась, ссылаясь на то, что люблю ходить пешком. Время в запасе еще имелось, и я как раз успевала возвратиться в особняк к оговоренному с Лафотьером часу.

Вместо того чтобы после моего отказа распрощаться и сесть в свой экипаж, Дэйш снова составил мне компанию. Расстались мы лишь у аптеки, где мэру, по его словам, требовалось купить лекарство.

— От достопочтенной матушки мне достались не только глаза и цвет волос, но и периодические приступы мигрени, — с невеселой усмешкой пояснил он. — Господин Грилл готовит для меня прекрасное средство. Жаль, надолго действия не хватает. К слову… слышал, вы снова поставляете ему лунову?

Возникло ощущение, что за этим вопросом скрывается не праздное любопытство, а какой-то особый интерес. Так и оказалось.

— Это очень редкое растение. Во многих случаях оно усиливает действие снадобий и лекарств, в том числе и изготовляемое для меня, — пояснил Дэйш. — Вы только недавно возвратились в наши края, а уже приносите жителям Морегорья огромную пользу.

Ну да. Тем самым жителям, которые в прошлом были очень рады меня казнить.

На этом наше общение с мэром подошло к концу, и я продолжила путь в гордом одиночестве. Пока шла, мысленно задумывалась над тем, каково это — быть кошкой. Как я буду себя ощущать? Обострятся ли инстинкты? Станут ли меня еще больше ненавидеть собаки? Каким будет видеться мир? Если судить по моему сну, гипотеза о том, что кошки видят все черно-белым — полнейшая чушь.

Кажется, впервые за все время хвост и меховые уши воспринимались мной как полноценная и любимая часть себя. Да, я полюбила себя такую — необычную по общепринятым меркам, и уже считала кошачью сущность своей изюминкой. Положа руку на сердце, мне понравилось осознавать себя особенной. А еще я чувствовала, что с каждым днем все больше и больше становлюсь собой. Как если бы всю предыдущую жизнь я жила не в полную силу, а лишь наполовину, и только теперь просыпалась.

День оставался все таким же погожим, так же приятно пахли цветущие деревья, уже уронившие большинство лепестков, городская жизнь казалась размеренной и умиротворенной… но что-то было не так. Это «что-то» настигло меня осознанием — внезапным и неожиданным, заставившим вынырнуть из мыслительных далей и резко остановиться.