— Тебе размазать на спине?

Руки у Аллы мягкие… Почти как у… Нет! Заорал мой внутренний голос. Стоп! Я не буду вспоминать его! И не позволю телу совсем сдвинуться с катушек, чтобы реагировать на прикосновение женщины.

— А теперь ты.

Я чуть не спросила — что я? Успела даже испугаться, что что-то не то ляпнула… Про Паясо, например… К счастью, протянутый Аллой тюбик вернул меня с небес на землю… Вернее выдернул из ада страха. Изменить оказалось легко, а вот беззаботно жить после измены еще надо научиться…

— Ал, тебе бы купальничек на размер больше взять, — выдала я, увы, грубо, чтобы перевести все стрелки на нее.

— Экстра, экстра, экстра лардж? — Алла приподняла голову и уставилась на меня прищуренными от солнца глазами.

— Я серьезно. Чем больше затягиваешь бедра резинкой, тем сильнее свисают бока.

— Это не бока. Это спасательный круг… — Алла потянула в сторону жирок. — От проблем. Ну не могу я не жрать на работе, не могу… Нервная она у меня. И дома не могу не жрать, потому что там еще хуже…

Так, мы еще не пили и даже не плавали!

— Давай все же купальник новый купим, а?

Ведь лучший антидепрессант — это наш любимый шоппинг!

— Тут недорого… — продолжала я гипнотизировать подругу.

— Дорого, недорого, тут все в евро, — Алла смотрела на море, не на меня. — А я получаю в рублях. Мне теперь шопиться в отпуске не по карману от слова совсем.

Я тоже отвернулась к морю — нельзя было начинать про деньги, нельзя. Сейчас еще, как Паясо, начнет от всего отказываться. И испортит и так поганый отпуск. Хочу домой. К мужу. Хочу удостовериться, что жизнь моя не изменилась даже на сотую долю процента.

— Знаешь, мы тоже зарабатываем в рублях, — сказала я, все так же не поворачивая к подруге головы.

— Вы зарабатываете, а я получаю, — ответила Алла глухо. — Это большая разница…

— Пошли плавать!

В этом разговоре надо поставить точку. И больше никогда к нему не возвращаться. В эти семь дней хотя бы!

И мы пошли. Без заплыва, конечно. Но и без детского плескания в прибрежных волнах, а потом рухнули обратно на шезлонг обсыхать… И говорить о детях. Вернее, о моем сыне. Или начала я… Мне хотелось о нем говорить. Об его успехах. И именно с Аллой. Она порадуется. А дома Мишку начнут принижать — мог бы то и это. Короче, совок неистребим в некоторых! Березов, правда, научился держать его в себе. За оценки хвалила и ругала только мама. Но вот бабушка с дедушкой…

— Буэнос Диас, сеньорас…

У меня в ушах зазвенело. Я брежу… Что это?

— Что он сказал?

Нет, не брежу, раз Алла тоже приподнялась на локтях.

— Попросил присмотреть за его вещами, пока он плавает, — выдала я срывающимся шепотом. В горле пересохло. Как и во всем теле, будто меня закопали в раскаленный песок.

Нет, этот паршивец именно это и сделал только что! Закопал меня! До того прихлопнув лопатой по черепушке!

— Какой красивый парень!

Алла тоже смотрела ему в спину. Прямую. Настоящую спину пловца. Что эта сволочь тут делает? Он уже с красным носом должен развлекать господ отдыхающих в Таррагоне. Что он тут делает…

— Смотришь на таких и слюньки текут… — промурлыкала Алла. — Где мои семнадцать лет, а?

— В семнадцать парни мне совсем не нравились, — выдала я не своим голосом, прижимая к песку рюкзак Паясо. Что он тут делает? Проверяет, не соврала ли я про подругу. Но зачем?

— Ну, ты исключение… Я тебе уже говорила об этом. И не раз. Впрочем, такой парень и в семнадцать не обратил бы на меня внимания… Да и сейчас к тебе ведь подошел…

Да, ко мне… Зараза, что он тут делает?

— Ты у нас на испанку похожа. Даже без черных волос!

Мои волосы все равно темные. И странно, что их до сих пор не коснулась седина. Но сегодня я точно поседею, если сейчас же не выясню, что он тут делает!

— Блин, а здесь воруют? А мы бросили вещи…

А Алла все трындит!

— Ну, те, у кого есть что украсть, везде боятся воров. Забей!

Мне бы забить на Паясо, но как? Один откровенный взгляд. Одно неловкое движение. И все… Моя тайна раскрыта. Подруги подругами. Но именно подруги делают самые страшные гадости друг другу.

— Иди ты нафиг! В следующий раз без телефона пойду. А сейчас фиг ты меня с шезлонга стащишь.

— Отлично! — Блин, это реально отлично. — Лежи и карауль все вещи, а я пойду плавать. Далеко.

— За буйки не заплывай!

— Постараюсь…

Если эта сволочь уплыла далеко, то поплыву хоть в Африку. Надо же быть таким козлом! Но он, видимо, заметил меня. Или не уплывал никуда, надеясь, что я пойду следом… Сейчас засранец плыл ко мне. Брассом! Побивая все рекорды. А у меня свело и руки, и ноги. Дай бог удержаться по горлышко на цыпочках, не нахватав огурчиков. А вот этому козлу я бы лещей отвесила с большим удовольствием!

— Привет! — нет ничего противнее такого вот развязного «хай» из уст наглого мальчишки. — Я не смог уехать…

Это уже интереснее. Что же тебе помешало? Деньги у тебя были. Воры? Может, он не просто так оставил подле меня рюкзак?

— … от тебя…

Он выдохся и опять рвет предложения, давая мне возможность придумать собственное продолжение.

— Ана…

Твою ж мать! Ты имя мое вспомнил! Или не забывал? Так какого черта даже под простыней называл меня сеньорой?

— Я знаю, что здесь не к месту. Но… Ну… Если ты вдруг захочешь поплавать ночью…

Ты? Ну да… Приплыли, наконец-то!

— А как же твои друзья, которые сегодня приезжают?

Он пожал мокрыми плечами. Или вздрогнул от напоминания о существовании жизни вне моей постели.

— Они все равно сегодня будут отсыпаться. Я им сказал, что приеду завтра. Ана, пожалуйста…

Он не договорил, но я поняла — он просил не прогонять его. А что с ним делать? Не могу же я привести его в дом. Ну даже в роли бродяжки. Он же не на диване спать собрался!

— Что ты от меня хочешь?!

Я даже руками всплеснула, обрызгав его нечаянно с ног до головы. Хотя ноги и так были в воде: передо мной шатался бюст. Или это шаталась я от свалившегося на меня счастья в виде Паясо…

— Я не знаю… Может, погуляем вместе по пляжу…

— Я не одна! — Да, перебивать некрасиво, но когда он тянет каждое слово, а мне дорога каждая минута, очень даже правильно. Поди потом объясни Алле, о чем можно столько времени трепаться с незнакомым парнем. — У меня подруга. Я не смогу выйти к тебе.

— Но вдруг… Она уснет, а ты нет. Ана, я просто буду ждать.