– Я буду поблизости, – сказал Уд. – Если что, Гел знает, как меня найти.

– Хорошо.

Прежде, чем покинуть подвал, Занл всмотрелся в мальчика. Хотелось перевернуть его, изучить его лицо. Занл сделает это позже. После попытки узнать, что было не так где-то по пути сюда.

С лошадью пришлось расстаться – Драго решил войти в Сиреневый город как можно более неприметным.

Время, которое он терял в связи с этим, уже не имело особого значения. Занла он упустил. Драго осознал это прежде, чем впереди показались стены города. Слишком сильным всадником был Занл. У Драго же не было форы во времени. Он старался, рискуя нарваться на какой-нибудь гвардейский патруль, лишь съехал с дороги, когда обгонял своих бывших попутчиков на четырех повозках, однако ничего не изменил.

На подходе к городу он опять съехал с дороги, на этот раз, чтобы возвратиться на нее на своих двух. Слез с коня под прикрытием одинокой рощицы, потрепал его по загривку и хлопнул по крупу, заставив животное пуститься в галоп без седока. Он представил, как лошадь находит кто-нибудь из крестьян и не знает, что же делать: пройти мимо, глотая слюнки, как во время пира, где нельзя прикоснуться к яствам, или же, на свой страх, броситься к вожделенной добыче, посланной Небом.

Как и предполагал Драго, он миновал городские ворота, как и сотни других людей, хотя стража на этот раз оказалась многочисленной. Стражники изучали взглядом каждого проходившего в город. Не то, что раньше, когда они больше зевали и перекидывались похабными шутками. В самом городе ощущалось небывалое напряжение. Гомон, обычно исходивший от толпы, был каким-то поблекшим, ослабшим, как ветер, израсходовавший свою силу. Благодаря этому скученность была не такой плотной, и монах быстро достиг нужной улицы.

У дома связного Драго не обнаружил следов пребывания Занла. Это ни о чем не говорило. Чтобы не выдать себя раньше времени, Драго пришлось постараться. Он прошел дом связного Ордена, отметил, что лучше забраться во двор дома напротив и уже оттуда наблюдать за происходящим. Драго прошел на соседнюю улицу и лишь с той стороны проник в нужное место.

Наблюдая за домом Гела, Драго рисковал, что его обнаружат хозяева. Чтобы избежать этого, монах забрался на толстую грушу во дворе. Тем самым Драго улучшил обзор и обезопасил тыл.

Дом, где долгие годы жил связной Ордена, угрюмый, скользкий, как змея, человек, по-прежнему не подавал признаков жизни. Выполнив минимум задуманного, Драго попытался анализировать создавшееся положение. Уверенности, что Уд, мальчик и, значит, Занл находятся здесь, не было. Драго размышлял, насколько разумно или неразумно проникнуть в дом напротив. Естественно, Гел мог не иметь отношения к тому, что один из членов Совета Ордена несся в Антонию. Если даже Уд явился в город, от этой бестии можно было ждать чего угодно. Уд мог обойтись без услуг связного и осесть в каком-нибудь ином месте.

В этом случае Драго рисковал остаться не у дел до тех пор, пока не станет поздно. Хотя и тогда оставался небольшой шанс, что помощь Гела понадобится.

В противном случае Драго также рисковал. Если в доме связного в данный момент находятся Уд и Занл, плюс, быть может, кто-то из талхов, они тщательно следят за подступами к своему временному убежищу. Вряд ли Драго проникнет туда незамеченным.

Получалось, он должен выбрать, какое из зол меньшее.

Драго выбрал золотую середину. Пока светло, он останется на дереве, тем самым избавив себя от неминуемой стычки, когда же стемнеет, можно удовлетворить свое любопытство. Если в доме только Гел, который окажется не в курсе происходящего, Драго хотя бы узнает то, что хотел знать еще раньше. И можно будет искать Уда в другом месте. Занл обязательно обождет Старха и компанию, и время у Драго есть.

До вечера многое может измениться.

На этом размышления Драго споткнулись, как стопа о невесть откуда взявшийся камень. Из дома вышел Уд. Гигант-урод осмотрелся и двинулся прочь от дома.

Драго напрягся. Проследить за предателем или остаться на дереве? Секунды уползали, Уд отходил все дальше, медленно, но неуклонно. Драго колебался. Он подумал о мальчике, и это все решило. Уд шел один. Если он оставил мальчика в другом месте, Гел знает, где это место находится.

Драго почему-то чувствовал, что мальчик в доме напротив.

Дини казалось, что его кожа промерзла насквозь и превратилась в ледяную корочку.

Голоса за дверью затихли, а он все не мог пошевелиться. Он будто умер телом, и лишь сознание, та человеческая сущность, что, говорят, бессмертна, слабо сопротивлялась лавине ужаса, неосязаемой, бесшумной, но от этого не менее разрушительной.

Дини не знал, кто заходил в подвал с тем страшным человеком, но его чувства в данный момент не нуждались в помощи разума. Он так и пролежал с закрытыми глазами, промерзая от пронзительных взглядов, ощущая их физически, борясь с картинкой, реальной, правдоподобной: один из этих страшных людей медленно тянется к нему своими сухими, узловатыми пальцами. Картинка вытягивала из него вопль, хотя бы движение обезумевшего от страха кролика, что сразу бы его выдало.

Голос человека был обычным, ничего жуткого, вкрадчивого или жестокого. Однако мальчику стало понятно, что его похитили для того, чтобы передать именно этому человеку. Либо тем, кого он сейчас представлял. Когда же человек поинтересовался, не пролезет ли в подвал какая-нибудь мелкая живность, Дини показалось, что у него останавливается сердце. О чем беспокоился этот безликий голос? Человек страховался или же он что-то знал? Дини подумал о летучей мыши.

Человек знал о ней!

Единственной фразы хватило для того, чтобы понять: тот, кому доставили пленника, опаснее всех, кого мальчик встречал прежде. И алчных крестьян, и разбойников, и тем более того мужчины в длинном темном плаще, который остался у болот. Нельзя попадать ему в руки! Дини еще не знал, что от него потребуют, но, скорее всего, нечто недопустимое.

Мальчик вспомнил слова о том, что через полчаса человек опять спустится в подвал. Чтобы на этот раз не покидать пленника. Дини поднялся. Он подумал о летучей мыши, на этот раз, как о враге, ранее казавшемся другом, прислушался. Тишина. Времени мало, бежать немыслимо, просто некуда, и мальчик заплакал. Он сдерживал себя, боясь привлечь людей в доме, и у него получалось, но слезы все равно выступали. Дини не мог бы сказать, сколько это продолжалось, но оборвалось все внезапно.

Он услышал голос. Голос отца. Казалось, сквозь панцирь туч пробился тонкий солнечный лучик и упал мальчику на лицо. Плакать расхотелось. Дини улыбнулся, счастливый, будто вышел к родному дому и увидел родителей. Дини успокоился.

Голос был невнятный, слова мальчик не разбирал, он воспринимал их, как умиротворяющий фон. Голосу стали сопутствовать образы. Дини увидел себя у болота. Кто-то будто спрашивал, что делал Дини, когда понял, что дороги назад нет? Мелькнуло лицо матери, такое прекрасное, каких не бывает у людей в этом мире. Прекрасное и полное ожидания. Оно растворилось во тьме, выплеснутой, как мутная жижа из ведра. Некто, тасуя образы, будто карты, спрашивал готов ли мальчик пойти на все, чтобы увидеть своих родителей? Продолжить путь, лечить людей, идти вперед и в конце своей дороги встретиться с отцом и матерью? Послышался голос отца, будто соглашаясь с невидимым собеседником, говорившим на языке образов.