У фюрера тысячелетнего рейха действительно были все основания постоянно воспевать божественную силу провидения. Возможно, именно оно спасло Гитлера 8 ноября 1939 года, когда канцлер Германии покинул мюнхенский зал «Бюргерброй» за восемь минут до того, как адская машина, изготовленная столяром Георгом Эльзером и замурованная в основание столба, разнесла в щепки трибуну. Провидение спасло мудрейшего сына германского народа и 13 марта 1943 года, на пути из штаба войсковой группы «Центр» под Смоленском в Ставку в Восточной Пруссии. Тогда в самолете находились две бутылки из-под ликера «Куантро» – мнимый подарок одному офицеру в Ставке от полковника Хеннинга фон Трескова – со взрывчатой смесью. Бомба не взорвалась. Провидение позволило Гитлеру избежать смерти и спустя восемь дней, 21 марта, в берлинском Цейхгаузе на выставке трофейного русского вооружения. Барон Кристоф фон Герсдорф, штабной офицер из окружения генерала фон Трескова, должен был сопровождать фюрера. В кармане у него лежало взрывное устройство, которое должно было сработать через 10 минут. Но Гитлер очень спешил и неожиданно ретировался.

И это еще не все. За всю историю тысячелетнего рейха на фюрера было сделано 42 покушения. Вот лишь три из них: капитан Аксель фон дем Бусше вызвался взорвать себя и Гитлера во время демонстрации новых моделей форменной одежды для армии, но за день до покушения вагон с экспонатами был разбит при воздушном налете. Лейтенант Эвальд фон Клейст предполагал расстрелять фюрера во время совещания. По случайному поводу охрана в последний момент не пропустила Клейста на виллу. Ротмистр фон Брейтенбух не сумел выполнить свое намерение убить вождя, так как был задержан эсэсовцами из-за какого-то пустяка.

Кажется, Гитлер действительно был любимцем ее величества фортуны. Не случайно германская еженедельная кинохроника Die Deutsche Wochenschau передавала на весь мир в августе 1944 года: «Мы стали свидетелями удивительного явления – в одном человеке была одновременно и бесконечная доброта, и неумолимая жесткость. Эта жесткость, однако, проявилась лишь в крайнем случае, и только из-за любви к своему народу. Фюрер был уверен, что если не потребует от своих солдат невероятных, беспредельных усилий сейчас, то все одержанные прежде победы станут напрасными, станут бесполезными».

Заговорщики попытались еще раз обмануть судьбу, хотя многие из них уже отчаялись осуществить покушение на Гитлера и предлагали просто дождаться конца коричневой империи. Но Штауффенберг больше не мог ждать. Он прекрасно понимал, что каждый день промедления будет уносить жизни тысяч людей. В июне 1944 года граф твердо решил убить Гитлера. К этому моменту полковник уже был единственным из заговорщиков, кого еще пускали к фюреру. Полковник Мерц фон Квирнхайм, ставший одним из идеологов покушения, с горечью заметил: «Это ни в коем случае не должен совершить фон Штауффенберг. Он будет необходим будущей, свободной Германии. Но выбора у нас нет».

К июлю 1944 года Гитлер действительно ограничил свои контакты с внешним миром. Рейхсмаршал Герман Геринг, выступая по радио весной 1944 года, так объяснил его поведение: «Фюрер предпринимает все возможные усилия, заботясь о людях, люди тоже должны вести себя достаточно хорошо и прилично, осознавая действия руководства и доверяя ему. Для немецкого народа существенно то, что он должен во взаимном доверии выполнить гигантскую задачу – завоевать в борьбе свободу германской нации».

У Штауффенберга и раньше были встречи с фюрером: полковника вызывали на доклад в резиденцию Бергхоф 6, 11 и 15 июля, однако тогда со взрывом решили повременить. На тех совещаниях не было Гиммлера и Геринга, а заговорщики собирались покончить с нацистской верхушкой одним ударом. Но время поджимало, и хотя 20 июля ближайших сподвижников Гитлера в «Логове волка» тоже не ожидалось, взрыв решили осуществить в этот день. Больше терпеть было нельзя.

Даже генерал-полковник Гудериан, который, кстати, отрицательно относился к заговорщикам, запечатлел в своих мемуарах характерный портрет фюрера того времени: «Сгорбился, глаза навыкате смотрели застывшим, потухшим взглядом; щеки были покрыты красными пятнами. Он стал еще более раздражительным, терял в гневе равновесие, не отдавал себе никакого отчета в том, что он говорил и какие решения принимал».

Полковник К. фон Штауффенберг

Незадолго до покушения, на очередном военном совете, Гитлер патетически заявил: «Господа! Если в будущем для Германии наступит грозный час, я надеюсь, что вы, мои генералы, будете стоять на баррикадах вместе со мной! И вы, мои фельдмаршалы, бок о бок со мной, с обнаженными мечами!» При этих словах фельдмаршал Манштейн, командовавший в то время армейской группировкой «Юг», вскочил со своего места и воскликнул: «Ведите нас, фюрер!»

Но так думали далеко не все. Конечно, Гитлер до конца не верил в искренность своих генералов, а 20 июля лишний раз убедился в их неблагонадежности. В этот день, перед отлетом в Растенбург, где находилась Ставка Гитлера, Клаус фон Штауффенберг встретился со своим братом Бертольдом и сказал ему фразу, которую тот записал в дневнике: «Кто найдет в себе мужество сделать это, войдет в историю как предатель, но если он откажется это сделать, то будет предателем перед своей совестью».

В Ставке фюрера Штауффенберг доложил о своем прибытии генерал-фельдмаршалу Кейтелю и от него узнал, что из-за жары совещание состоится не в бункере, как предполагал полковник, а наверху – в легком деревянном бараке. Конечно, это меняло условия, но времени, чтобы пересмотреть план действий, уже не оставалось: совещание начиналось через час, в половине первого.

Сославшись на необходимость сменить после дороги одежду, Штауффенберг отправился в спальню, чтобы там приготовить все необходимое для взрыва. Он рассчитывал собрать два взрывных устройства, но не успел. Полковнику, который после тяжелого ранения в Тунисе стал одноруким калекой, удалось справиться лишь с одним. Вторая бомба осталась без взрывателя.

Кейтель и Штауффенберг появились в бараке, когда совещание уже началось. Большинство присутствующих разместилось за массивным дубовым столом. Забегая вперед, скажу, что этот самый дубовый стол и стал счастливым орудием провидения, которое в тот день в 42-й раз избавило рейхсканцлера от неминуемой гибели.

А теперь давайте попробуем восстановить картину этого неудавшегося покушения. Итак, 20 июля 1944 года, 12 часов и приблизительно 35 минут. Растенбург, Ставка Гитлера. Участники совещания обсуждают положение дел на Восточном фронте. Штауффенберг находится справа от фюрера. Он будто бы случайно ставит под стол поближе к Гитлеру свой портфель с бомбой и за пять минут до взрыва выходит из барака.

Оказавшись на улице за пределами Ставки, полковник наблюдает за взрывом, который в 12 часов 42 минуты буквально превращает барак в груду мусора. Штауффенберг уверен, что справился с возложенной на него задачей. С этим убеждением он и улетает в Берлин. А спустя несколько часов министр пропаганды Третьего рейха доктор Йозеф Геббельс, выступая по радио, иронизировал, оценивая сложившуюся ситуацию: «В этом все наши военные. Ничтожные трусы и изменники. Понятно, почему мы до сих пор не сокрушили большевизм. Нас окружают одни предатели. У них даже не хватило мужества остаться до конца в Ставке фюрера».