– Чудесно, – кивнул Андрей. – Наконец-то мы это выяснили. Значит, туда они отправились на машине Сигайлова, а обратно вместе на поезде?

– Почему «вместе»?! С чего вы решили?

– Вроде бы вы сами сказали: «обратно им пришлось пилить на поезде».

– Нет, я этого не говорил… Я по-другому выразился… Не знаю, возможно, они одним поездом поехали. Какая разница? Я вообще не понимаю, почему вы задаёте все эти вопросы. Сто лет прошло с той поездки!

– Не сто. Вы нервничаете, – констатировал майор. – Не вижу причины. Я задаю простые, понятные вопросы. Почему бы не отвечать на них прямо?

– Я не все ответы знаю, вам это в голову не приходит?!

– Не надо возмущаться. Итак, вы не знаете, вместе ли Померанцев и Сигайлов возвращались из Оренбурга? Так?

– М-м-м…

– Неужели вы не встречали начальника на перроне?

– Да, – уныло выдавил истерзанный юноша. – Да, встречал… Да, я только сейчас вспомнил… Захар Сигайлов тоже там был.

– Отлично! – обрадовался майор. – Подведём итог: девятнадцатого августа ваш босс Померанцев и его приятель Сигайлов сели в Оренбурге на поезд номер 402П Оренбург – Екатеринбург и двадцатого августа прибыли домой.

– Похоже на то.

– А какой у них был вагон? – невинно поинтересовался майор.

Серей скривился, как от зубной боли.

– Да как же я могу это помнить? Столько времени прошло!

– Ничего сложного. Насколько я понимаю, ваш босс не каждые два дня на поезде курсировал. Это был единичный случай. Наверняка вы подъехали заранее, чтобы не раздражать шефа. Стояли у табло в главном зале вокзала, ждали прибытия. Верно? Потом отправились на перрон. Вспоминаете? Смотрели на мелькающие вагоны и таблички с номерами, вставленные в окна, отсчитывали, когда появится ваш номер… Какой?

– Пятый, – загипнотизировано пробормотал Сергей. – Пятый вагон.

Лицо мучителя озарилось ясным светом: так палач в пыточной, залитой кровью, удовлетворённо отодвигается от жертвы, вырвав, наконец, признание.

– Вот видите, Сергей, всё очень просто. Надо только немного напрячь извилины. И конечно, желательно побольше энтузиазма. Почему вы сопротивляетесь? Я должен распутать убийство вашего начальника, а вы не помогаете, упираетесь, как бычок, отправленный на бойню.

– Я хочу помочь! – возразил Сергей.

– Разве? Мне каждое слово приходится из вас вытягивать. Вы что-то скрываете? Почему вы не желаете говорить?

– Я? Нет! – запротестовал Сергей. – Просто я… Мне трудно сосредоточиться. Я отвлекаюсь.

– Почему? Вас что-то тревожит?

«Он надо мной издевается! – прорыдал помощник. – Цепляется к каждому слову!»

– Да я тут с девушкой познакомился. Вот и… Это всё из-за неё… Она у меня из головы не выходит, – попытался увести диалог с заминированной территории Сергей. – Я только о ней и думаю! Вообще ничего не соображаю…

Сказал – и обмер. А вдруг сейчас сыщик прицепится ещё и к подружке? Потребует назвать её паспортные данные… Ещё и до Ксюши докопается! Найдёт девушку и узнает, что на днях влюблённый бойфренд купил ей кольцо с бриллиантом, шубу и две тонны одежды. Сергею придётся выдумывать ещё одну историю – чтобы объяснить, откуда у него деньги.

Но тогда он окончательно запутается!

– А-а… Понимаю, – вдруг улыбнулся майор. – Понимаю.

Андрей тут же подумал о Виктории. Она тоже не шла у него из головы. Но титанический мозг майора, в отличие от жалкого нейронного клубочка Кулемзы, легко совмещал мысли о любимой женщине с производственными проблемами. Пленительная и печальная, Виктория незримо присутствовала в каждой прожитой минуте майора, он ни на мгновение не забывал о том, что теперь она у него есть. Однако и работой вроде бы не пренебрегал. Вот сейчас, например, погрузившись в сладкие думы, отключился всего на минуту-другую…

Или на десять.

Кулемза тем временем наслаждался предоставленной возможностью хранить молчание. Мент его замучил, парень мечтал о свободе.

Наконец майор вышел из комы.

– Что ж, – сказал он. – И под занавес нашей плодотворной беседы – парочка уточняющих вопросов…

«Парочка вопросов» превратилась в сотню. Экзекуция продолжалась ещё целый час. Сергей изнывал.

– Вот и отлично, – наконец произнёс мучитель. – Должен отметить, наша встреча была чрезвычайно продуктивной.

Подобное заявление совсем не обрадовало Сергея – для него это означало, что он наверняка сболтнул лишнего. Из дверей ресторана адъютант вышел пригорюнившись. И едва майор-пиранья скрылся из виду, юноша сразу схватился за телефон и набрал номер Карчевского.

– Всё, Вацлав Александрович, – траурным тоном сообщил в трубку Сергей. – Про Оренбург всё известно. И про Захара Сигайлова тоже.

Министр в ответ что-то сердито буркнул и тут же отключился.

«А вдруг они прослушивают мой телефон? – похолодел от ужаса Сергей. – И отслеживают все звонки?… Да нет, не реально! Это где-нибудь в Москве… Когда расследуют самые громкие преступления… А у нас в провинции у ментов и возможности такой нет! Очень на это надеюсь…»

Остаток дня и вечер Вацлав Александрович тяжело размышлял об известии, полученном от померанцевского адъютанта. Мрачные думы сдавливали череп тугим обручем, сердце подпрыгивало вверх и неприятно бултыхалось в горле, а потом с размаху падало вниз… Карчевский вызвал врача, ему сделали ЭКГ и предложили лекарства. От таблеток Вацлав Александрович отказался, он не любил пичкать организм химией.

Он отправился в загородный дом, зная, что поездка по трассе сквозь заснеженный лес всегда его успокаивает. Потом он позовёт Кхана – гения китайской медицины. Тот жил последние семь лет в доме Карчевского среди прочей прислуги и пестовал всю семью.

Сеанс иглоукалывания окончательно восстановит силы министра. Но лучше испытанных средств реабилитации ему помогла бы новость о внезапной гибели майора Вершинина. Ведь может тот влететь куда-нибудь на своём автомобиле? Ситуация на дорогах города – бред сумасшедшего, проезжая часть или завалена снегом, или покрыта коркой льда. Каждый день – десятки дорожно-транспортных происшествий. Почему бы майору не стать участником одного из них? Хотя (Карчевский уже располагал некоторой информацией о сыщике) майор передвигается на массивном и крепком джипе, нафаршированном подушками безопасности.

Так что на случайное ДТП нечего и надеяться…

После встречи в ресторане «Министр», когда майор завалился в отдельный кабинет, Карчевский несколько успокоился. Ему показалось, опер интересуется только итальянскими томографами. Вопроса о поезде не прозвучало, и Вацлав Александрович выдал желаемое за действительное: ему было удобнее думать, что сыщик не так уж и ловок, не так уж и настырен.