– Я не знаю никакого Саньки.

– Ублюдок! – закричала я и влепила Пашке пощечину.

Побагровев, он схватил меня за волосы, притянул к себе,прошипел:

– Если ты еще хоть раз посмеешь ударить меня по лицу, яразмажу тебя по стенке, гнида. А ну признавайся, ты сдала Лютому координаты гдея нахожусь?

– Пусти, дурак, больно же! – Пашка ослабилхватку. – Лютый пока ничего не знает. Мне хотелось предварительновстретиться с тобой. Я до по–следнего была уверена, что ты мне поможешь… Нотеперь у меня нет никаких иллюзий. Я пойду к Лютому и все ему расскажу. Онпришлет в Париж своих ребят, и они накажут тебя за твой проступок. Если ты недумаешь обо мне, то почему я должна думать о тебе?

Пашка изменился в лице и, выдавив подобие улыбки, сказал:

– Ладно, Катерина, покричали – и будет… Мы же с тобой нечужие. Договориться всегда можно. Я бы мог и сам убить тебя, но, как видишь, неубил…

– Тогда позвони Лютому.

– Позвоню, только позже. На разговор настроиться нужно.Скажи – а ты как до меня добралась?

– На перекладных! Взяла горящую путевку и приехала.

– Ты одна приехала или с кем-то?

– Одна.

– Замечательно. А кто-нибудь знает о твоей поездке?

– В смысле?

– Ну может, ты матери проболталась или кому-то из подружекшепнула?

– Я не из болтливых. Послушай, а к чему ты это клонишь?Хочешь выпытать, будут ли меня искать или нет?

Вместо ответа Пашка подошел к окну и стал смотреть втемноту.

– Ты… убьешь меня?

Пашка неопределенно качнул головой.

Путаясь в рукавах, я натянула на себя платье, покидала всумку вещи, схватила ее и бросилась к дверям.

– Можешь не стараться, дверь я закрыл на замок. – Плечиголого Пашки мелко затряслись – он смеялся.

– Выпусти меня отсюда!

– А куда ты собралась?

– Я уезжаю домой!

– На дворе полночь. Тебе не страшно скитаться по ночномуПарижу?

– Нет, с тобой оставаться гораздо страшнее.

– Оно и видно. Ты так трясешься, что аж серьги звенят.Никуда ты не пойдешь. Ты ведь моя прислуга… Я тебя еще не увольнял!

– Меня не устраивают условия работы, – пролепетала я,прижимая к себе сумку.

– Условия работы? Их можно пересмотреть. – Взгляд Пашкистал полоумным.

– Паша, я хочу уйти. Выпусти меня!

– Ой, как нехорошо получается! Ты позвала меня к себе наночь. Ради этого я накормил свою жену колесами, а теперь ты хочешь уйти? Давай,Катька, надевай свои линзы, парик и принимайся за дело. Впереди у насфантастическая ночь!

– Прекрати!

– Это ты прекрати из меня дурака лепить. Порнозвезда! Да ктобы тебя взял сниматься! Закомплексованная дурочка! Ты же такая правильная,честная, верная! Прям как Крупская, ядрена мать! Говори, зачем приперлась?!

– Паша, я тебя не узнаю… Мне всегда казалось, что мы любилидруг друга…

– Любили?! Да какая, к черту, любовь! Какая любовь, если уменя в дипломате полмиллиона долларов?! За такие деньги я могу любую отлюбить.Потому что все вы – суки продажные! Просто одна стоит меньше, а другая больше.На хрен мне старуха вроде тебя, если за деньги я могу купить себе помоложе ипоинтереснее?..

– Я не хочу с тобой разговаривать! Выпусти меня. Я уйду иникогда больше о себе не напомню. Я сама разберусь с Лютым. Деньги затмили тебемозги, из-за них ты рассудок потерял!

– А зачем мне мозги, если у меня деньги есть? –засмеялся Пашка. – Девочки не за мозги любят. Хочешь, покажу за что? Давайнадевай парик…

– Прекрати, слушать тебя тошно!

– А ты не слушай, ты к делу приступай. Сними платье,раздвинь ножки. Я поразвлекаюсь с тобой самую малость, а потом утоплю всобственном бассейне. Мне за это ничего не будет. Ты обманом проникла в мойдом. Внешность тоже вон изменила. Защищая свое имущество, я тебя убил – полицияклюнет на эту удочку.

– Паша, ты это серьезно?

– Вполне. А ты, дурочка, подумала, что я выпущу тебя отсюдаживой? Ты, значит, уедешь, а мне придется ждать гонцов от Лютого… Нет, Катя,этот номер не пройдет. Я утоплю тебя в бассейне, а затем закопаю за домом.

– Паша, прекрати! – вскрикнула я, пытаясь унять дрожь вколенях. – Подумай о сыне!

– Сына у меня нет, я уже говорил. Раздевайся, мы поиграем вхозяина и прислугу.

Я сняла платье, достала из сумки парик, натянула его наголову, вставила контактные линзы и посмотрела на мужа.

– Нет, ты не похожа на Таню, – покачал он головой.

Пришлось вытащить коробочку с гримом и трясущимися рукамиподчеркнуть скулы.

– Ну вот теперь совсем другое дело. Послушай, Катька, ястолько лет с тобой прожил, но даже не догадывался, что ты, оказывается,великая фантазерка. Чуть было с ума меня не свела… Иди ко мне, моя курочка,сейчас немножко побалуемся, а потом выроем за домом крохотную такую могилку, вкоторую я положу тебя, свернув калачиком.

Улыбаясь во все тридцать два зуба, Пашка шутовски раскрылруки для объятий. За его спиной, на подоконнике, я увидела ключи. Времени дляразмышлений не оставалось. Выхватив из сумки дезодорант (благо он лежалсверху), я нажала на распылитель и, пока Пашка протирал глаза, выскочила изкомнаты.

В коридоре было темно. Спотыкаясь и падая на каждом шагу, япобежала к выходу.

– Катя, остановись! – раздался за спиной Пашкинголос. – Я ведь не дурак оставлять дверь открытой. А ты мне даже нравишьсятакой испуганной. Иди ко мне, иди. – Щелкнув выключателем, Пашка включилсвет и не торопясь, вразвалочку пошел ко мне. Глаза у него были белые отбешенства, веки непрерывно подергивались, ноздри раздувались, как у гончейсобаки, напавшей на след.

– Паша, ты пьян! – закричала я. – Тебе нужновыспаться. Ты и так выше крыши дерьма навалил. Дай мне уйти!

– Я не сделаю тебе ничего плохого, курочка моя. Я простохочу с тобой немного поиграть. Обещаю тебе, потом ты уйдешь…

– Я не верю тебе, не верю, – прошептала я и метнулась клестнице. Взлетев на второй этаж, я толкнула первую попавшуюся дверь и, почтитеряя сознание, вломилась в комнату. Повернув ключ в замке, я без силопустилась на пол и отерла со лба холодный пот.