– Как ты все в лоб! – сердился он. – Что значит, не моя? Раз я ращу и воспитываю, значит, моя. Ты – мой родной человек, Оля – твоя кровь. Да и кто не полюбит такого ребенка. Но и мои не хуже. Тьфу ты. Я с тобой дурнем становлюсь. Все мои! Пойми и больше не говори глупости.

Полина ничего от него не скрывала. Рассказала и про отца Оли, которого теща увела у собственной дочери. Мать спала с мужчиной Полины в другой комнате, когда Полина кормила ребенка! Он никогда ей не говорил, как жалеет ее. Проняло его это до глубины души. Он вообще сентиментальный, хотя по виду не скажешь: рослый, плечистый, с добродушной улыбкой, теплыми черными глазами. Волосы тоже были черные. Недавно обнаружил у зеркала в туалете магазина, что совсем поседел.

Когда у них стали рождаться дети-погодки, над ним шутили знакомые. Мол, не думает ли он по своей деревенской серости, что в Москве за это квартиры дают, как раньше, или еще как-то награждают. Он не думал. Он привык надеяться по жизни только на себя. И он все время боялся, что не справится. Что его дети будут жить хуже других. Полине он это не мог сказать. Он правильно понимал все ее теории насчет судьбы и детей. На самом деле она была так ушиблена изменой матери и первого гражданского мужа, что пыталась согреться в большой семье. Своей семье. И, возможно, защищала так их отношения. А он все время думал, как заработать. Связей московских нет, образование школьное, потом все осваивал сам. Постоянные клиенты иногда рекомендовали его для конкретной работы в серьезную фирму. Сделать то, что штатные мастера не могут. Вот там платили неплохо. Но только одноразово. В штате так и оставались другие.

И вдруг его остановил на улице сосед. Сказал, что у него фирма по подбору персонала. И одному крупному магазину требуется как раз семейная пара на должность директора и зама. Александр рассмеялся:

– Ты, Гена, нам с Полиной предлагаешь руководящие должности? Больше некому? У нас даже высшего образования нет.

– Это не вопрос, – сказал Гена Назаров. – Документы из-под нашего печатного станка имеются даже не представляешь у каких известных людей. И предложить есть кому. Там конкретно возникла большая закавыка. Снимают тех, кто работал: проворовались. А поставить надо срочно чистых. Совсем чистых, чтоб никто ничего на них и у них не нашел, понял? Борьба с коррупцией.

– Так бывает? – задумался Анатолий.

– Скажи, а мне надо тебе врать? – проорал Гена. – Ты мне кто – брат, сват? Ты мне заплатишь, что ли, за такую… эту… синекуру?

– За что?

– Типа – зарплату получать, а все будут делать те, кто знает, что делать.

– А сидеть кто будет? – резонно поинтересовался Анатолий.

– Уже сидят, – деловито сообщил Гена. – В общем, я сказал. Сумму зарплаты пишу тебе на мобиле, видишь? Ты вообще такие деньги видел в глаза? Думай. Только, чуть не забыл… Для конспирации, чтоб не с улицы вроде. Там сначала придется поработать, ну, кем скажут. Глаза народу помозолить. Хоть товар поразгружать, хоть пол помыть. А потом – выдвижение…

– Далеко это? – спросил Анатолий, подумав, что отказаться всегда можно. Не в его положении сразу от чего-то отказываться.

– Далековато, конечно, другой конец Москвы. Первый раз я вас отвезу. А там, может, и машину дадут. Только обязательно надо взять документы, понял?

И отвез. В рабство. О чем им сообщили в тот же день, когда они собрались после работы домой, а их поволокли в этот подвал. Конечно, Анатолий мог бы раскидать всю эту охрану с их пистолетами, убежать с Полиной в подходящий момент, когда они не посмеют откровенно их преследовать и хватать. Или пусть их убьют, все лучше, чем такая жизнь. Но им сказали, что если они дернутся, тут же люди поедут к детям… Что на убитых детях найдут его, Анатолия, отпечатки пальцев. А люди с их паспортами в тот же день будут пойманы на страшных преступлениях. Потом те люди сбегут, а их объявят в розыск. Это все ему сказали полицейские, которые крышуют этот супермаркет. Анатолий утратил здесь все надежды. Он старается не думать о детях. Он пытается как-то облегчить страдания Полины. Одно желание горит у него в сердце, и, если он его не исполнит, сердце обуглится. Он должен убить Генку Назарова. А потом – хуже все равно не бывает… Они, наверное, уже что-то сделали с детьми, с квартирой. А Генка ловит других дураков.

Алла и Настя сидели на скамейке во дворе и слушали пересказ Сергея разговора с Зоей.

– Я долго думал, – сказал Сергей, – рассказывать ли тебе, Алла. Сделать с этим сейчас ничего невозможно. Естественно, твоя мать скажет, что таджичка врет. Кто, мол, она и кто я. Ваши отношения с Ниной Ивановной и без этого очень тяжелые. Но если честно, я сам был потрясен тем, что Настя увидела во сне реальную сцену. Тем, что, получив информацию, я не знаю, к чему ее приложить. Хотя при всем чудовищном поведении твоей матери она может быть совсем не причастна к исчезновению Оли. Девочки, вы хоть это понимаете?

– Да, – сказала Настя.

– Что тут понимать, Сережа? Зачем ты говоришь мне эту ерунду, зачем ты, Настя, ему поддакиваешь… Как она может быть не причастна к исчезновению? Ей надо было избавиться от избитой Оли, и она ее кому-то отдала, продала… Вы оба это понимаете, а сидите и смотрите на меня, как два идиота! – Алла почти кричала.

– Ой! – сжала виски Настя. – Алла, я в ужасе. Как тебе помочь? Сережа говорит, что в теории твоя мать может быть невиновна. Есть масса случайностей, на которые следует делать поправки в этой ситуации. Например, испуганная девочка убежала из квартиры, и ее на дороге кто-то перехватил. Мне этот вариант кажется наиболее вероятным. Твоя мать вообще немного не в себе. А в истории с избиением наверняка потеряла голову. А ты говоришь о продуманном преступном плане. Не получается… с ее диагнозом. Он есть! Разве что кто-то пришел в тот момент к вам неожиданно… И она обратилась с просьбой, к примеру, отвезти девочку в больницу. Но ты же никогда не видела человека, который привозил Олю в больницу. Значит, он не вхож в ваш дом…

– Я вам не мешаю, девушки? – вмешался Сергей. – По мне, так я вообще лишнее звено в этом расследовании. У вас и без меня здорово получается.

– Не шути так, – строго сказала Настя. – Расследование у нас не получается. Если ты не понял, объясню. Мы вообще говорим о том, как Алле строить отношения со своей матерью. Она изведет себя окончательно в такой напряженной обстановке. Мягко говоря, они не доверяют друг другу. Алла, может, тебе пожить у нас?

Алла быстро взглянула в мгновенно погрустневшие глаза Сергея и сказала:

– Спасибо тебе большое. Но мне лучше побыть одной. Я буду вам мешать. У тебя уже есть лишнее звено, – она кивнула на Сергея. – Я ни на что не намекаю, вам нужно вместе работать. Если точнее, и работать. Ну, и как мне жить с мамой в одном доме, встречаться с ней во дворе. Нет, наверное, придется снять квартиру на время.

– Это дорого, – сказала Настя.

– Да мне что попроще сойдет. Сейчас мертвый сезон. Моя заведующая в таких вещах большой специалист. Знаете, есть люди, которые всегда знают, как надо поступить. Чтобы было хорошо и выгодно.