Когда они вышли, Джесси внезапно почувствовала, как у неё в груди сжалось сердце. Каких похорон будет удостоена Микаэла? Сможет ли её отец организовать всё должным образом? Она почувствовала себя виноватой, что эта мысль не пришла ей в голову раньше.

И ей стало стыдно, что её в этом смысле опередил Аарон.

Как для старика, он был не так уж и плох.

Ханна никогда бы не призналась в этом вслух. Но на самом деле Гарленд Моисей ей очень понравился. Она прозвала его ехидным старикашкой. Это определение она не называла вслух, но каждый раз, когда оно приходило ей в голову, девушка не могла не улыбнуться.

Несмотря на то, что, когда они с Джесси только пришли, он сказал ей пойти в комнату, чтобы сделать уроки, он не стал этого проверять. После того, как она поведала ему, как её силой вытащили из класса, он сочувственно улыбнулся, прежде чем заговорить.

- Думаю, это дало тебе возможность законно прогулять школу хотя бы один день. Так, может, вместо уроков мы сыграем в игру «Четыре в ряд»? Это, конечно, не математика, но она хоть как-то связана с вычислениями.

И следующие несколько часов они занимались именно этим – играли в игры и ели шоколадное печенье. Ханна могла сказать, что этот мужчина достаточно умён, но в нём не было ничего такого, что наводило бы на мысль о его способностях выследить огромное количество серийных убийц. Казалось, он даже не был в состоянии как следует расчесаться. Когда игры им наскучили, он пригласил её проследовать за ним на задний двор, чтобы покормить рыбок. Они устроились на шезлонгах и стали бросать корм в небольшой пруд.

- Твоя сестра сказала, что на прошлой неделе ты возобновила занятия в… как она это назвала – «школе с терапевтическим уклоном», - сказал он. – Что вообще представляет собой подобная школа?

Ханна рассмеялась по большей части потому, что и сама часто задавалась таким же вопросом.

- Официально? Это учебное заведение, ориентированное на студентов, столкнувшихся с чрезвычайными эмоциональными и психологическими потрясениями.

- А неофициально? – спросил Гарленд.

- Это перевалочная станция для неудачников.

- Тех неудачников, которые не смогли ничего добиться в жизни или тех, с кем несправедливо обошлись? – допытывался он.

На секунду она задумалась. Вопрос Гарленда вынес на поверхность разницу, над которой она никогда не задумывалась до сих пор.

- Я думаю, и тех, и других. Там есть несколько детей, которые подверглись жестокому обращению или стали жертвами насильственных действий – изнасилований, избиений и всего такого прочего. Они не сделали ничего плохого. У них просто из-за этого сильное посттравматическое стрессовое расстройство. Но большинство оказалось там в результате своих собственных действий. Одна девушка пыталась ограбить круглосуточный магазин, чтобы купить себе дозу оксикодона. А один парень избил своего учителя. Другая девушка, помешанная на контроле, постоянно достаёт учителей, впрочем, как и все они.

- А кем же считаешь себя ты? - поинтересовался он. – Девушкой, которая сама облажалась или той, с кем несправедливо обошлись?

Закатив глаза, она улыбнулась.

- Извини, чувак. Я понимаю, что ты просто пытаешься поддерживать разговор, но сейчас ты говоришь, как мой психотерапевт. А поскольку нас не связывают отношения доктора и пациента, обеспечивающие мне конфиденциальность, я, наверное, воздержусь от ответа на твой вопрос. Не хочу, чтобы ты сдал меня Джесси.

- Разумно, - сказал Гарленд. – Мы можем просто покормить рыбок.

Несколько минут они были этим заняты. Как ни странно, воцарившееся молчание было достаточно комфортным. Затем Гарленд снова начал разговор.

- Почему ты считаешь, что я могу сдать тебя, если расскажу Джесси, к какой категории ты относишь себя? Это какая-то секретная информация?

- Нет, - призналась она. – Но я знаю, что она уже и так очень переживает из-за меня. И я не хочу, чтобы она в придачу зацикливалась на том, насколько адекватна у меня самооценка.

Гарленд тихо усмехнулся про себя.

- Что? – раздражённо спросила она.

- Ничего, - сказал он, передумав. – Просто, разве ты не считаешь, что она всё время именно этим и занимается? То есть, без обид, но ваш с Джесси биологический отец был серийным убийцей, который издевался над обеими дочерьми. Любой, столкнувшийся с такой подробностью жизни собственных родственников будет… находиться под давлением этого обстоятельства. И она будет беспокоиться о твоём состоянии, несмотря ни на что. И если я скажу ей, что у тебя проблемы с самооценкой, то это не станет для неё сюрпризом.

- Что ты хочешь мне этим сказать?

- Я хочу сказать, - сказал он, глядя не на девушку, а на одну из плавающих туда-сюда рыбок, - что ты явно не относишься к тем, кто сам облажался. Ни один здоровый человек не справился бы самостоятельно со всем тем, через что тебе пришлось пройти. Вопрос в том, почему ты сама считаешь себя неудачницей?

- Я такого не говорила, - возразила Ханна.

- Но ведь ты же именно так себя и чувствуешь, верно? Иначе ты бы не ответила так, будто тебе есть чего стыдиться. Ты не можешь изменить того, что кто-то причинил тебе боль в прошлом. Но ведь, когда больно кому-то делаешь ты, то это действие целиком и полностью в твоей власти, правда ведь?

Ханна почувствовала, как её щёки залились румянцем.

- Ты обвиняешь меня в том, что со мой произошло? – спросила она.

- Нет. Но мне кажется, что это делаешь ты.

- С чего ты это взял?

- Мне кажется, что ты чувствуешь свою вину за ошибки, допущенные тобою ещё до смерти твоих родителей, за неверно сделанный выбор. Думаю, ты считаешь себя виноватой, как будто всё, что случилось с тобой и с ними, было результатом чего-то, что ты сделала в тайне от них.

Ханна встала и посмотрела на него. Она понимала, что он намеренно говорил всё это, чтобы спровоцировать её. Но она не могла удержаться от ответа.

- И что же я держала от них в тайне? – обвинительным тоном произнесла она.

- Этого я знать не могу, - сказал он. - Может, и ничего; а может, когда-то тайком сбежала на вечеринку в лесу, курила травку в ванной, разрешила тому парню с татуировками облапать тебя на трибуне стадиона, или украла косметику из магазина. Что-нибудь в таком роде.

- Ты думаешь, я занималась такими вещами?

- Я не знаю, что именно ты делала. Но я думаю, что в глубине души ты чувствуешь, что тебя наказали за тот выбор, который ты сделала. Тебе кажется, что ты на самом деле заслужила то, что с тобой произошло, что твои родители ценой своей жизни заплатили за твои ошибки.

- Ты ошибаешься, - сказала она, делая вид, что не замечает выступивших у неё на глазах слёз.

- Возможно, - признал он. – Я часто ошибаюсь. Но просто из любопытства, скажи, в чём именно я не прав на этот раз?