Он уставился на нее, его лицо было нечитаемым.

– Вы отлично сыграли, миссис Мэйхью, но такие люди, как ваш муж, редко наносят травмы только снаружи.

Лили взяла пакет, стараясь не коснуться его пальцев.

– Полагаю, вы думаете, что у меня есть выбор.

– Ох, я знаю, что нет. – Он закрыл створки саквояжа. – Но я не теряю надежду на Лучший мир. Он там, так близко, что можно потрогать.

– Что за Лучший мир?

Англичанин молчал, раздумывая. Лили казалось, что у него серые глаза, но теперь она увидела, что на самом деле они ярко-серебряные, цвета лунного света на воде.

– Представьте мир, где нет богатых и бедных. Никакой роскоши, но все сыты и одеты, выучены и вылечены. Бог не довлеет надо всем. Книги не запрещены. Женщины не считаются низшим классом. Цвет кожи и обстоятельства рождения не имеют значения. Доброта и человечность – это все. Нет оружия, слежки, наркотиков, долгов, а жадность не властвует над миром.

Лили пыталась сопротивляться его голосу, но вполсилы. Она мельком увидела его Лучший мир, ясно и четко в оттенках голубого и зеленого: маленькие деревянные деревенские дома, кристальная доброта, река, деревья.

Проснись, Лили!

Она впилась ногтями в ладони.

– Мне говорили, что несбыточные мечты лучше идут со смазкой.

Его плечи задрожали от беззвучного смеха.

– Уже поздно, миссис Мэйхью. Но вы задали вопрос.

Он открыл дверь и на мгновение застыл в проеме, прислушиваясь к ночи. Теперь Лили заметила, что он был выше Грега, но в то время как Грег еще с футбольных времен оставался массивным, этот мужчина был подвижным, с гибкими мышцами бегуна или пловца. Когда он повернулся к ней спиной, она увидела длинный неровный шрам на его шее.

– Хотите помогать нам в дальнейшем?

– Как помогать?

– Любые сведения полезны. Все, что вы сможете передать через Джонатана, пригодится.

– Как Джонатан к вам присоединился?

– Его история – ему и рассказывать.

– Как вы перебрались через стену вокруг Нью-Ханаана?

– Нет таких барьеров, которые нельзя было бы преодолеть, миссис Мэйхью.

Лили зажмурилась, потрясенная спокойной уверенностью этого заявления.

– Кто вы?

Она знала, что получит в ответ: без имен. Англичанин шагнул за дверь, и Лили отвернулась от него, решительно глядя на спящую на диване женщину. Он позволил Дориан остаться, но Лили уже чувствовала, словно что-то потеряла. Вскоре они оба уйдут, Дориан и этот мужчина, и что тогда останется у Лили? Жизнь с Грегом и бесконечные ночи вроде сегодняшней. Краткий проблеск другой жизни сделает неизбежное будущее в тысячи раз хуже. Когда мужчина все-таки заговорил, его ответ оказался настолько неожиданным, что Лили замерла в кресле, а когда подняла глаза, тот уже исчез в ночи.

– Меня зовут Уильям Тир.

Посол Кадара, Аджмал Каттан, был очарователен: высокий, умный и красивый, с загорелой кожей и ослепительной белозубой улыбкой.

Келси он сразу понравился, несмотря на предупреждение Булавы, что это как раз тот тип послов, которых Король Кадара всегда посылает к женщинам: аккуратный, убедительный и соблазнительный. Каттан говорил по-тирски неидеально, но даже его акцент казался привлекательным, пронизанный паузами перед длинными словами и резкими ударениями на предпоследний гласный. Он привез Келси красивые шахматы из мрамора, с затейливо вырезанными лицами королей, мордами коней и слонов, и она с радостью приняла подарок. После возвращения из Аргоса она отправила нескольких слуг из Цитадели прибраться в доме Карлин и Барти, и среди прочих вещиц они принесли старые шахматы Карлин. Арлисс и Булава оказались хорошими игроками: Арлисс обыгрывал Келси два раза из трех. Но шахматы Карлин были старыми, выструганными – без сомнения, Барти – из обыкновенного дерева и уже изрядно потертыми. Этот набор обладал для Келси огромной сентиментальной ценностью, новый же, более долговечный, отлично подойдет для игры.

Булава предупредил Келси, что Кадар придает большое значение внешним атрибутам, и поэтому она не хотела проводить эту встречу в большой центральной комнате Королевского Крыла, которая обычно служила этим целям. По ее настоянию Булава наконец смилостивился и перенес трон обратно в огромный аудиенц-зал несколькими этажами ниже. Не заполненный людьми, зал до жути напоминал пещеру, так что его открыли для публики. Тирская знать перестала посещать приемы Келси, когда они поняли, что от трона не перепадет никаких подарков. И Булава с Келси придумали простую, справедливую систему: на прием допускались первые пять сотен человек, пришедших к воротам Цитадели, при условии, что они давали себя обыскать на предмет оружия. Келси обнаружила, что одежда была довольно надежным показателем достатка: некоторые люди, стоявшие перед ней, явно относились к предпринимателям, возможно, приторговывая древесиной или занимаясь чем-то еще менее законным. Но большинство зрителей были бедны, и Келси с грустью думала, что они пришли сюда развлечься. Первые публичные приемы отличались громкими разговорами, а порой из толпы и вовсе раздавался свист, но Булава объявил, что тот, кто привлечет его внимание, может ожидать «личной аудиенции». Теперь Келси не слышала даже писка.

– Мой господин просит вас почтить его своим визитом, – сказал посол.

– Может быть, когда-нибудь, – ответила Келси, видя хмурый взгляд Булавы. – В данную минуту у меня слишком много дел.

– Действительно, дел у вас через край. Вы спровоцировали Нестареющую Королеву. Мой господин восхищен вашей отвагой.

– Ваш господин никогда ее не провоцировал?

– Нет. Его отец провоцировал и получил болезненное напоминание. Сейчас мы платим в два раза дороже в стекле и лошадях.

– Возможно, в этом разница. Мы платили в людях.

Мгновение спустя Келси вспомнила, что Кадар тоже отправлял рабов в Мортмин, но посол, казалось, не обиделся.

– Да, мы об этом слышали. Вы запретили торговлю людьми в пределах ваших границ. Моего господина это очень позабавило.

В последнем утверждении таилось оскорбление, но Келси не стала вытаскивать его на свет. Она нуждалась в помощи кадарского короля и не хотела обижать посла, допрашивая его в присутствии его помощников, но времени вести долгие светские беседы, прежде чем перейти к серьезному обсуждению, как любили в Кадаре, не было. Этим утром от Холла пришли плохие новости: генерал Дукарте принял командование мортийской армией. Казалось, все в Королевском Крыле знали страшные истории о Дукарте, и, хотя пограничные деревни уже эвакуировали, а Бермонд начал вычищать восточный Алмонт, даже успешная эвакуация ничего не даст, если Дукарте доберется до Нового Лондона. Оборона города была слаба. С восточной стороны возвышалась стена, но слишком уж близко к реке Кадделл – земля там была водянистой. В западной части города не было ничего: ее мать считала, что естественной защиты Клейтонских гор достаточно, чтобы выдержать длительную осаду, но Келси была не столь оптимистична. Она хотела возвести стену с запада, но Булава считал, что мортийская армия доберется до города менее чем за два месяца. Даже если они призовут всех каменщиков Нового Лондона, тем не поспеть в срок.