смотрели на откуда ни возьмись появившихся еврейских ополченцев.

Шолом же сделал два выстрела, пробив пулями коленные чашечки своему обидчику. С криками тот упал на землю.

– Цілуй жидівський чобіт, свиня[133]! – процедил Шолом и ткнул его сапогом в губы. Солдат закашлялся и захрипел.

– Сдаем оружие, хлопцы! Скидаем все оружие на землю. На два метра влево. Живо! – скомандовал Шолом.

Банда дезертиров была разoрyжена и выгнана вон из города. Вечером весь отряд, кроме разведки, сидел в доме у отца Шолома… Пришло много людей, и все благодарили его за такого сына. Под вечер в Балту вернулся Виктор и очень жалел о том, что пропустил. Но ему было суждено наверстать упущенное.

Спокойствие было не долгим. Уже через неделю в городе снова запахло очередным погромом.

Около полудня к Иче прибежал растрепанный молодой человек и громко сказал:

– Дядя Иче! Беда! Дезертиры собрались в стаю и планируют погром!

Иче побледнел.

– Сколько их?

– Человек сто.

– Откуда знаешь?

– Иван Зозуля сказал.

– Далеко они?

– Не так далеко. Через час будут тут. По дороге идут медленно. Их пасут наши пареньки.

– Собирай ребят, Эли. С оружием ко мне. Немедленно.

Эли убежал.

Виктор подошел к дяде и сказал:

– Может, мне поговорить с ними? Как офицеру?

Иче хмыкнул в бороду.

– С этими бандитами в солдатской форме? О чем? Многие из них уже убили не одного офицера. Их можно остановить только огнем. Они голодны, злы, хотят денег и насилия. О дисциплине они давно забыли. Керенский совсем развалил порядок в армии…

Виктор печально кивнул.

Уже через полчаса двор Иче заполнили добровольцы. Тут были разные люди. И почти седые мужчины, и совсем юные. Все они были хорошо вооружены. Они держали винтовки и револьверы. Хмуро и страшно выглядели эти затравленные и смертельно уставшие от погромов люди. Они громко и нервно переговаривались между собой. Из дома вышел Иче. Все сразу замолкли и уважительно посмотрели на него. В старом солдате они видели своего лидера и командира.

Иче медленно осмотрел собравшихся и сказал:

– Спасибо за то, что пришли! Сколько вас тут?

Вперед вышел бородатый брюнет, сапожник Хацкель, и ответил:

– Нас шестьдесят человек. Это все, что мы собрали. Еще два отряда по двадцать человек мы отправили в соседние местечки. Мало ли что. Но мы с оружием. И многие с опытом. Особую благодарность мы выражаем Ребе Мойше Браверману, благодаря которому мы собрали большую сумму денег на покупку оружия и патронов! Руководи нами, Иче. Ты от многих погромов нас защитил. Люди, как ты и учил, разбиты на десятки. У каждой десятки командир и заместитель. И у каждой пятерки, командир и заместитель.

Иче одобрительно кивнул.

– С какой стороны идут дезертиры?

Хацкель быстро ответил:

– Они приближаются к Екатерининской улице. У нас есть час. Их пасут наши мальчишки. И постоянно посылают нам гонцов. Но есть плюс. У этих гадов не так много оружия. На подходе уже строятся баррикады, и там отряд Лейзера Фишмана с «максимом».

Иче снова кивнул и сказал:

– Хорошо. Перед нами слабый и деморализованный враг. Из дезертиров плохие солдаты. Они надеются на безоружные жертвы и легкую добычу. Займем прежние позиции. Как в прошлый раз. Кстати, хочу представить вам моего сына, ветерана французской армии. Он три года воевал на западном фронте против немцев. Шолом профессиональный пулеметчик и стрелок. Он хотя и рядовой запаса, но зато получил там орден за храбрость.

Иче вывел вперед Шолома, широко улыбнувшегося собравшимся. К нему подошел один из командиров, портной Янкель, и протянул ему карабин.

– Это тебе, сын Иче, от нас. Авансом. Надеемся, что ты оправдаешь наше доверие.

Шолом горячо поблагодарил добровольцев, пожал руку Янкелю и отошел в сторону.

Затем Иче представил им своего племянника Виктора Слуцкого, назвав его по-еврейски Авигдором. Однако добровольцы отказались дать какие-либо руководящие посты Шолому и Виктору, немало при этом обидев их. Но делать было нечего. И два фронтовика примкнули к местечковым добровольцам обычными рядовыми бойцами. Виктору, правда, дали наган и две гранаты. У Иче же была своя винтовка. Через двадцать минут все улицы, ведущие к еврейскому кварталу, были перекрыты добровольцами. Они подошли к уже сооруженным баррикадам, которые заканчивали делать школьники, женщины и старики. В середине баррикады гордо сидел пулеметчик с помощником.

Только уважение к Иче помогло Шолому сменить пулеметчика и самому сесть за пулемет. Виктор встал рядом, найдя удобную щель между досок. Он надвинул на глаза свою офицерскую фуражку и проверил барабан револьвера. На удивление он был смазан, и пули были аккуратно вставлены внутрь. Он взвел курок и усмехнулся:

– С японцами воевал. С немцами воевал. С красными воевал. И только впервые в жизни за свой народ воевать буду!

Шолом откинул назад свой непослушный длинный чуб и ответил:

– За свой народ самое лучшее! Самое настоящее! Самое истинное дело воевать!

Но тут кто-то крикнул:

– Идут!

В конце длиной, вымощенной булыжником улицы показались первые темные фигуры погромщиков. Они шли в длинных солдатских шинелях. У некоторых за спинами были винтовки. В отличие от довоенных погромщиков, эти ничего не пели и никакой символики не несли. Ни религиозной, ни политической. Это была просто стая голодных и озверелых шакалов, жаждавших легкой добычи.

Они подошли поближе и увидели баррикады, за которыми стояли еврейские бойцы. Один их них сложил руки рупором и крикнул:

– Жиды! Не валяйте дурака! Мы только авангард. За нами идут сотни голодных и обозленных фронтовиков. Отдайте нам деньги, ценности и баб, и мы вас не тронем!

Виктор попросил у Иче разрешения им ответить, и когда тот его дал, он крикнул:

– Вы никакие не фронтовики. Вы предатели и дезертиры, без разрешения покинувшие свои части во время войны! Я офицер русской армии, капитан от инфантерии Виктор Слуцкий. Я приказываю вам немедленно сложить оружие и сдаться. Только в таком случае я гарантирую вам жизнь.

Дезертиры были шокированы отличными русским языком и армейским тоном Виктора. Они начали совещаться, но у них не выдержали нервы, и они первыми открыли огонь по баррикадам. Шолом с наслаждением выпустил меткую и длинную очередь по бандитам. Пять человек рухнули на землю.

– Это не жиды! Мать их раз так! Это регулярная армия, xлопцы! – раздались крики.

Виктор прицелился и начал стрелять по дезертирам, изрешетив одного из них. Беспорядочные винтовочные выстрелы проредили пространство. Солдафоны попрятались по домам и начали стрелять оттуда. Часть из них убежала, но многие остались. По мере того как некоторые погибали, подходили другие. Кто-то убежал в проулки и, видимо, решил обойти баррикады для удара в спину. Но они не знали, что люди Иче перекрыли все подходы. И вскоре залпы послышались с соседних улиц.

Виктор предложил закидать гнезда с дезертирами гранатами, но Иче не разрешил.

– Там же люди! Они влезли в дома мирных людей! Надо винтовками! Пока не перебьем всех!

И он сам заряжал свою винтовку