Коул не дышал. И я не дышала тоже: дрожь свела пальцы, горло, и я вдруг поймала себя на мысли, что не знаю, куда себя деть. Зачем вообще продолжаю стоять здесь и слушать все это? Почему не войду? Но ноги будто приклеились к полу, а лоб – к дубовым дверям. Я лишь зажмурилась и постаралась не потерять концентрацию, чтобы заклинание видения не прервалось.

– Сколько ведьм ты убил? – спросил Коул, будто не было той исповеди, которая заставила глаза Джефферсона покраснеть, а бутылку Чиваса – опустеть уже на треть. – Сколько погибло от твоих рук с тех пор, как ты занялся охотой всерьез?

– Коул…

– Отвечай.

– Понятия не имею! – Джефф всплеснул руками и бутылкой, зажатой в них. Несколько темных янтарных капель окропили его мятую зеленую футболку, облегающую каменные мышцы. – Я со счета еще лет пять назад сбился. Где-то семьдесят-восемьдесят, наверное…

Коул издал странный писк, как щенок, которому слишком туго затянули ошейник.

– Ты же… Ты убил за свою жизнь больше, чем серийные убийцы Зодиак и Тед Банди, вместе взятые! – воскликнул он исступленно.

– С одной оговоркой: они убивали людей, а я – ведьм, – гневно сузил глаза Джефферсон. Он считал это весомым аргументом. – Но, к сведению, даже среди ведьм я не трогаю тех, кто младше тринадцати. Твой дед не считал это за правило, а я считаю.

– Щадишь детей, но убиваешь родителей у них на глазах? – переспросил Коул. – Какой в этом смысл?!

– Я даю им право на жизнь, подобную человеческой; отречение от магии избавит их от моего возвращения, – сухо ответил Джефферсон, нянча в руке бутылку. – Жизнь без колдовства… Или же право на месть. Этого выбора более чем достаточно.

– Угадай, что выберут они, – прошептал Коул, стиснув кулаки: те так и чесались приложиться к лицу Джеффа. Притаившись за дверью, я боролась с тем же самым желанием. – Однажды пощаженные ведьмы вырастут и придут за тобой. Все повторится сначала. Смертям не будет конца…

– Хм, пожалуй. – Джефферсон согласился с Коулом так быстро, что он недоверчиво сощурился, но все быстро встало на свои места. – Может, именно этого я и добиваюсь? Взращиваю себе достойных соперников. В конце концов, постоянно побеждать тоже скучно.

– Ты конченый урод.

– А я о чем!

Джефферсон явно остался доволен разговором и тем выводом, что сделал из него Коул. Откинувшись на спинку кресла, он лениво потянулся, прикрыв глаза. Под низко опущенными ресницами они казались ореховыми, как спелый фундук и зеленые фисташки, перемешанные в одной вазе. Коул тоже молчал. Расхаживал взад-вперед перед подоконником, как Штрудель, когда за окном пролетали первые ласточки. Вены у него на руках вздулись, так крепко он сжимал кулаки. Того и гляди наши метки вспыхнут оранжевым!

– Гидеон, – хрипло продолжил Коул, не глядя на своего дядю. – Ты когда-нибудь встречался с ним раньше?

Джефферсон покачал головой, стуча пальцами по подлокотнику кресла – это была такая же наследственная привычка, как и их проклятая Охота.

– Нет, никогда. Думаю, он и сам не знает обо мне.

– Отлично. Что мне нужно сделать, чтобы так оно и оставалось? Чтобы ты убрался из Шамплейн и больше не трогал мою семью?

– Твою семью? – переспросил Джефферсон с манерной насмешкой, под которую попытался замаскировать уязвленное эго. – Ты имеешь в виду… Ах, так вот что это за колечко!

Я увидела что-то странное и зажмурилась, пытаясь изо всех сил прочувствовать ту незнакомую мне вещь, которую Джефф крутил в левой руке над головой, дразня побагровевшего Коула. Что-то круглое, блестящее… поднявшее в Коуле волну замешательства напополам с ребяческим стыдом и гневом.

Подлетев к Джефферсону с космической скоростью, Коул едва не споткнулся о смятый угол ковра и вырвал у него из рук заветную вещицу.

– Кудряшка-растеряшка, – продолжил издеваться Джефф. – Первое правило охотников: не носи в карманах мелкие предметы. Начнется драка – сто процентов где-нибудь выпадут. Зеркальце свое, кстати, тоже забирай. Мне чужого добра не надо. Тем более оно принадлежало Лиссе…

Он подбросил зеркальце в воздух, и Коул с легкостью поймал его, успев вернуться к подоконнику и возобновить трехметровую дистанцию между ними. Огладив исцарапанными пальцами такую же исцарапанную крышку, Коул хмыкнул и убрал зеркальце в задний карман брюк.

– Как я понимаю, теперь ты точно не разрешишь мне и Дарию остаться в Шамплейн даже при условии, что мы будем жить в фургоне, – устало простонал Джефферсон. – Значит, придется остановиться в Берлингтоне. У меня там нарисовались кое-какие дела. Не знаю, на сколько они затянутся, но я буду рад, если ты как-нибудь составишь мне компанию.

В горле встал ком, и я не поняла, у кого именно – у меня или у Коула. Он растер пальцами свою метку и расправил плечи, вытянувшись во весь рост. Джефф был ниже его, хоть и ненамного, и Коул будто стремился лишний раз это подчеркнуть, глядя на него сверху вниз.

Мы с ним оба знали, о каких таких «делах» говорит Джефферсон. Эхоидун. Убийство царицы. Истребление магии и тех, кто состоял из нее на молекулярном уровне.

– Если Одри разрешит вам с Дарием остаться, – в чем я, конечно, очень сомневаюсь, уповая на ее благоразумие, – как я могу быть уверен, что ты не причинишь ей и другим вреда?

– Я что, похож на идиота? – Джефф закатил глаза, снова прогуливаясь по гостиной и разминая затекшие плечи. – Ты ведь связан с ней кровью, Коул. Без сомнений, если ты действительно пошел в Дэниэля, ты не только такой же глупый, как и он, но и такой же верный. Ты будешь защищать Шамплейн до последнего вздоха, а я бы очень не хотел биться насмерть с родным племянником. Что уж поделать, если ты так сильно запал на это сероглазое исчадие? Черт бы тебя побрал! – Джефферсон тяжело вздохнул и, скривившись, с отвращением оглядел светло-голубую тинктуру на потолке, превращающий его в ясное безоблачное небо. – Ты и Одри… Ваш союз… Это все меняет.

– Что он может изменить для такого, как ты? – фыркнул Коул, вдруг выйдя из себя. – Будто бы тебе не плевать!

– Можешь не верить, но нет, не плевать. Мы семья, хочешь ты того или нет, а членов семьи Гастингсы не обижают. Даже если ненавидят их.

– И все же… Я понятия не имею, как вы вычислили нас, но если сюда заявится еще хоть один охотник…

– Не заявится, – тут же выпалил Джефферсон. У него было жесткое лицо с упрямыми чертами лица, но когда его озаряла широкая улыбка, он становился похож на Коула: в десять раз обворожительнее и в два раза моложе. – Клянусь, Коул! Я никому не расскажу, что Шамплейн существует. Как минимум потому, что мне некому рассказывать: охотников осталось мало, все они разбросаны по свету. Дарий единственный, с кем я имел дело за последние пять лет. Больше никто твою ведьму не тронет, обещаю.

Коул в ответ недоверчиво хмыкнул. Пускай ни он, ни Джефф не видели меня, но я все равно чувствовала себя третьей лишней. И как после такого войти в комнату?