Некоторое время я продолжала стоять на месте, глядя в спины уходящим мужчинам. После случившегося на душе стало тяжело, точно навалился огромный камень. Недавнее ощущение счастья и уверенности в будущем постепенно таяло, как снега Хальфдана под палящим солнцем моей родины. Даже цветы, которые я поставила в вазу, уже не радовали. Вернувшись в свою комнату и скользнув по ним мимолетным взглядом, потуже затянула на ладони надоевшую повязку и легла на кровать, прямо на покрывало. Вспомнилось вдруг, как Себастьян заворачивал меня в него в ванной, когда я дрожала от страха и неизвестности. Теперь-то я знала, что в ту ночь мне ничего не грозило, ведь тогда мы еще не совершили положенных обрядов. И все же я чувствовала его мужской интерес ко мне, желание прикоснуться, провести наедине вечер, получше узнать друг друга.

И, может быть, если бы не внезапный приезд баронессы…

Отогнав воспоминания о Виенне де Кастеллано, я снова подумала о словах господина Гаттини. Выходит, супруг Ортензии преследовал и казнил обвиненных в колдовстве женщин? А что за культ, о котором упомянул поверенный? Он как раз начал рассказывать о том, что касалось не прошлого, а настоящего времени. И нынешнего герцога де Россо, моего мужа…

У меня голова разболелась от этих размышлений. Янис, помнится, говорил, что сам расскажет Себастьяну о моем колдовском даре и наших с хальфданцем уроках, однако теперь я засомневалась в том, что ему следовало это делать. Ведь если допустить, что герцог разделяет точку зрения своего дедушки и Ортензии, мое положение осложнялось еще больше. Одно дело – состоять в дружеских отношениях с северным колдуном, когда-то спасшим ему жизнь, и совсем другое – быть женатым на колдунье. Не каждый пойдет на такой риск.

Я действительно почти ничего не знала о любви. Меня воспитывала не семья, а обитель, наставницы которой давали обет безбрачия. Но одно я понимала ясно – любовь невозможна без доверия. А пока ни Себастьян не знал обо мне всей правды, ни я о нем. Так, значит, о чувствах между нами еще говорить рано?..

Мой затуманенный слезами взгляд снова остановился на цветах. Это подарок моего супруга? Может быть, он хотел сделать мне приятное и уделить внимание, несмотря на занятость?

В дверь постучали.

– Ваша светлость! – заглянула в комнату горничная. – Портниха приехала и ждет вас. Что такое, вы плачете?

– Ничего подобного, – отозвалась я. – Просто что-то попало в глаз. Передай ей, что я иду.

На сей раз наряды уже не планировалось шить из грубоватого недорогого материала. Портниха привезла все самое лучшее, что смогла отыскать. Должно быть, она ожидала от меня восторгов и благодарностей, однако я мельком глянула на разложенные передо мной рулоны ткани и сказала, что подобрать фасоны они с бабушкой герцога могут и без моего участия.

– Но разве вам не хочется лично распорядиться, каким будет ваш гардероб? – изумилась женщина. – Вы ведь в столицу поедете! С самим королем встретитесь!

– Мерки с меня вы уже сняли, а платит вам госпожа Ортензия, так что с ней вопросы и решайте, – произнесла в ответ. В эти минуты мне было совершенно не до платьев. – А сейчас простите, я нехорошо себя чувствую.

Портниху я оставила, но в свою спальню не вернулась. Мой путь лежал туда, где когда-то жила молодая женщина из Хальфдана. Как и в прошлый раз, дверь легко открылась, впуская меня. Но сейчас мне не хотелось оплакивать здесь свою и чужую судьбу. Меня обуяла жажда деятельности, и я принялась обыскивать комнату, сама не зная, что именно хочу найти.

Пыль летела во все стороны, пока я обшаривала ящики покосившегося секретера, перетряхивала изъеденную молью одежду в шкафу, переворачивала матрас на поскрипывающей кровати. Увы, ничего интересного не обнаружилось. Когда же я, вконец отчаявшись и чихая от забившихся в нос пылинок, села на постель с выпавшим из шкафа платьем в руках, из его кармана выскользнул и, ярко блеснув, стукнулся об пол небольшой предмет.

Подняв неожиданную находку, принялась жадно ее разглядывать. В моих руках была тяжелая металлическая подвеска на вытертом кожаном шнурке. Должно быть, после того как шнурок порвался, владелица засунула украшение в карман, да там, забыв, и оставила.

Подвеску сделали в виде дерева, ветви и корни которого переплетались в причудливом узоре. В драгоценностях я не слишком-то разбиралась, однако вспомнила, что нечто подобное уже видела. На иллюстрации в книге! А если эта вещица происходила из Хальфдана, наверняка принадлежала когда-то той женщине. Я провела по граням подвески, обрисовывая кончиками пальцев изящную вязь, и внезапно ощутила знакомое покалывание. Колдовство во мне пробуждалось, откликалось на невидимые волны энергии, исходившие от украшения. Держа подвеску в ладони, я чувствовала, что с каждым мгновением становлюсь сильнее, и это ощущение дурманило, наполняло неведомым прежде могуществом и уверенностью в том, что мне все по плечу.

Я снова опустила подвеску в карман, но теперь в свой собственный, и встала. Прибрала в комнате, постаралась придать ей прежний вид. Лишь затем вышла и направилась в библиотеку.

– Ваша светлость, куда же вы запропастились? – всплеснула руками горничная, встретившаяся в коридоре. – Уже ужин закончился, а вы так и не появились в столовой! Госпожа Ортензия недовольна!

– Не важно, – отмахнулась я, даже не удивившись тому, что прошло так много времени. – Я не голодна. А госпожа Ортензия… – проглотив так и напрашивающиеся на язык не самые почтительные слова, я не закончила фразу и, скрывшись за дверью библиотеки, тут же бросилась к полке, на которой стояла книга о Хальфдане.

Нужная мне иллюстрация отыскалась почти сразу. Чтобы не ошибиться, я даже вынула из кармана подвеску и сверила ее с изображением на бумаге. Теперь сомнений не оставалось.

– Дерево жизни и судьбы… – благоговейно прошептала одними губами. Хальфданцы верили, что оно держит на себе все мироздание. Подвеска, вероятно, являлась не простым украшением, а амулетом. Может быть, несчастье случилось с его прежней обладательницей потому, что из-за порванного шнурка ей пришлось снять оберег? Но отчего мне показалось, что найденный мною предмет тоже узнал меня?..

Похоже, дел у герцога и поверенного в самом деле накопилось немало, поскольку за завтраком они не присутствовали. Это возвращало меня воспоминаниями к тем дням, когда Себастьяна не было в замке. Только я, Ортензия и Янис за слишком большим для троих столом. Несмотря на то что моя невинность подтвердилась и предки рода де Россо меня приняли, отношение ко мне единственной близкой родственницы супруга почти не изменилось. Я то и дело ловила на себе ее хмурые взгляды, от которых портился аппетит.

Хуже всего оказалось то, что она продолжала подозревать, что мы с хальфданцем могли чересчур сблизиться, и ее первостепенной задачей стало не оставлять меня с ним наедине. Я даже не смогла показать колдуну найденный в запертой комнате амулет на порванном шнурке, который продолжала носить в кармане. Перегрузив хозяйственные заботы на плечи экономки, Ортензия де Россо возобновила свои уроки. Она твердила, что теперь я уже не та, что раньше. Что я женщина. Жена. И обязанностей у меня значительно прибавилось, а вот права еще придется заслужить – бабушка герцога произносила эти слова так, точно мысленно прибавляла: «…Только через мой труп».