– Нет. Он встал и убежал.

– Да ну? – Он так вдарил по тормозам, что рыба упала у меня с колен. Какой-то старпер, выгуливающий собаку, остановился и уставился на нас.

– Ты хочешь сказать, что он ожил и… А! – Он заржал. – Прикалываешься, да? Встал и убежал, хе-хе.

Старикан по-прежнему пялил на нас свои окуляры. Псина начала лаять. Я тоже уставился на него и смотрел, пока он не пошел дальше.

– Блядь, двигай уже, – сказал я Финну. Через пару секунд он перестал ржать и сказал:

– Ну вот, с этим разобрались. Бухнем?

Отвязаться от Финни было сложно. Он считал нашим общим долгом нажраться, потому что у нас все получилось. Я застремал его, сказал, что собираюсь с Сэл пропустить по рюмашке, и пригласил его с нами. Финни всегда стремался баб. Моих, в частности. И особенно Бет. Он почти никогда ко мне не заходил, потому что дверь могла открыть она, а единственный раз, когда он попробовал прийти, она оставила его торчать за дверью. Потом сказала мне, что не хочет, чтобы такие, как он, болтались по дому и все пачкали. Конечно, смысл в ее словах был. Финни – чувак неряшливый, и это еще мягко сказано. И говорит он не так правильно, как я или Легзи. Но он мой друг, так, нет? Жена не должна так обращаться с друзьями мужа. Так я ей и сказал. Но она только пожала плечами и сказала, мол, что сделано, то сделано. И что если он снова припрется, она сделает то же самое. Но он больше не приходил. Она, типа, поставила его на место.

Короче, так я от него избавился. Он высадил меня около моей тачки и куда-то свалил. А я поехал в Норберт Грин, по дороге зашел к Олвину, взял пакет чипсов и банку пива. Я пил и ел, пока ехал, и это было не слишком удобно. Пакет у меня был зажат между ног, и от того, что чипсы были горячие, потел как последняя свинья. Я сожрал их поскорее, чтобы как-то заткнуть скулящих псин в желудке. Потом одним глотком выжрал пиво, от которого началась такая отрыжка, что народ на улице оборачивался, когда я проезжал мимо. А ведь у меня еще стекла были подняты.

Когда я припарковался около кладбища, как раз стукнуло девять. Рядом никого не было, кроме меня и мертвецов под землей. На углу вдали виднелась церковь, но я не думаю, что туда кто-то когда-то ходил, кроме как на похороны. В Мэнджеле церкви не особо нужны, и я не думаю, что когда-то было по-другому. Как говорил мой старик, есть одна важная причина. И это единственные слова, за которыми не последовали пиздюли, насколько мне помнится. Если верить ему, религия – это такая шутка, которая нужна только тем, кому в жизни чего-то не хватает. Понимаете, у них внутри пустота, и они заполняют ее церквами, викариями и прочей хренью. То же самое и со всем остальным миром, толпы народу с дырками внутри, с богами и храмами, чтобы затыкать эти дырки.

Ну вот, а в Мэнджеле у людей таких дырок нет. В Мэнджеле людям не нужно ничего, кроме хлеба, воды и воздуха. А еще пива. И сигарет.

Я сошел с дорожки и избавился от пивных газов, от которых у меня крутило кишки. Ну вот, теперь все. Я наконец узнаю, что это за хреновина, за которой все гоняются. Не то чтобы это сильно важно. Да будь это даже золотой телец, мне было насрать, если только мое имя будет над дверью «Хопперз». Я прошел мимо места, где Баз испустил свой последний вздох. Догадаться было невозможно. Я очень неплохо запрятал все следы. Сейчас, когда я на это смотрел, сложно было поверить, что это вообще случилось. И я был этому рад. А Баз уже плыл в море, я слышал, именно туда в конце концов впадает Кландж.

Конечно, Мэнди Мантон видно не было. Не то чтобы я сильно ожидал ее увидеть. По моим прикидкам, она прячется за деревом на другом конце кладбища и прыгнет на меня, когда я буду проходить мимо. И только дойдя до дальних ворот, я подумал о том, что ее братья могли заметить, что она ушла. Но было уже слишком поздно.

У меня даже почти не было времени выругаться, Джесс уже оказался на мне. Тяжелый, падла. Не такой тяжелый, как Баз, но у Джесса больше мускулов, чем жира. Он точно огурец из поговорки: ни окон, ни дверей, в глазах ни намека на мысль, кирпичная стена, да и только, и рот он почти никогда не открывал. Но меня беспокоил не его вес. И даже не то, что он херачил меня по животу правым коленом. С этим я мог справиться. Привык бы со временем. Меня взбесил его запах. Он вонял так, будто насрал в штаны. И мне это ни хуя не понравилось. Драка – это ж физический контакт, мог бы хотя бы жопу подтереть. Да, меня это вывело из себя.

Он как раз использовал мою голову вместо мяча для спидбола, когда во мне что-то стало происходить. То же, что заставило меня замочить База, когда он меня достал. Это была какая-то темнота, рождавшаяся в животе, и я весь будто немел, и во мне просыпалась жажда крови. Руки и ноги стали как чугунные болванки. Я отбросил Джесса в сторону. Это было совсем не сложно. Он сразу вскочил, выставив вперед челюсть на манер бульдозерного ковша.

Я вдарил ему левой, не обращая внимания на его правую, которой он пытался двинуть мне в лицо. Он заехал мне прямехонько в левую бровь. И в другое время меня бы это вывело из строя. Но не сейчас. И он это знал. Я засветил ему ботинком ровно между ног.

Ничьи яйца не выдержали бы такого удара, и, думаю, вышло что надо. Я отступил назад, чтобы разобраться с этим бульдозером и посмотреть, не смогу ли я свернуть ему ковш, пока он будет падать.

Но вместо этого упал я сам.

Сначала на меня обрушился запах. Тошнотворно-сладкий мясной запах. Тот самый, с которым я уже практически сроднился. Да, когда я пришел в себя, на меня первым делом обрушился запах разлагающегося трупа.

– Эт не я. Эт машина.

И судя по всему, на меня обрушилось еще что-то потяжелее вони, прям туда, где шея переходит в голову, сзади. Такое у меня возникло ощущение, когда я попытался пошевелить головой.

– От этой вони сложно избавиться. Я как-то возил половину козы, работа, знаешь. Всего пару дней. Но запах остался. Воняло аж до рая и обратно. А когда жарко, снова начинает вонять.

Мне нужен был воздух. Вокруг воняло, я уже говорил. И воздух был какой-то плотный, как индюшка на Рождество. Нужно было как-то от этого избавиться, открыть окно, перестать дышать. Все что угодно. Я открыл глаза, чтобы понять, что можно сделать. И примерно в это же время я понял, что со мной кто-то разговаривает.

– Освежитель воздуха поможет. Слышь, Блэйки, одолжи мне бабла на освежитель воздуха.

– Фин, – сказал я. – Фин, какого хуя я делаю в твоей «Аллегро»?

Он опустил стекло и посмотрел по сторонам. Духота и вонь уступили место воздуху Мэнджела, который, прямо скажем, ненамного лучше. Потом он снова поднял стекло, закурил и сказал:

– Прячешься, вот что.

– От кого?

– От кого? От Мантонов, ясен пень.

Он припарковался в закоулке около манфилдской дороги. Я сразу узнал это место. Мы, когда были мелкими, ограбили здесь ремонтную мастерскую. Такое дерьмо не забывается.