– Ага, Далия.

Ирландец одарил ее глуповатой улыбкой. Получилось довольно фамильярно, и Эвану сразу захотелось повалить нахала на землю.

До этого мгновения ему даже в голову не приходило, что у нее может быть любовник. Что один из этих мужчин, родившихся в Гардене и воспитанных им, может принадлежать ей.

Он резко втянул в себя воздух. Это невозможно. Всего неделю назад она распадалась на части в его объятиях. Под его губами, запутавшись пальцами в его волосах… Она выбрала той ночью его.

«Только на сегодняшнюю ночь», – прошептала она.

Одна ночь. Это все, что она ему обещала. Фантазию на одну ночь.

«Нет». Он отверг эту мысль. Одной ночи недостаточно.

И никогда не будет достаточно.

«Моя».

И пока он воображал себе кончину громилы, она повернулась и пошла прочь, оставив его. Ее обтянутые кожей ноги словно поглощали пространство двора. При мысли, что это может быть все, ему отпущенное, вспыхнули гнев и досада.

– А ты, Далия? – закричал он, назвав ее именем, которое присвоил ей Гарден. – Как насчет тебя? Такие, как ты, для герцогов?

По толпе пробежал ропот – слишком дерзко звучал вопрос. Она застыла. Обернулась. Он ее поймал.

– Если ты не хочешь, я его приберу! – выкрикнула какая-то женщина.

На мгновение она застыла, как камень. Но Эван увидел, как в ее глазах сверкнула ярость. А когда заговорила, ее слова рикошетом отлетали от стен зданий, так что все собравшиеся хорошо слышали ее превосходство.

– Этот франт хочет доказать, что он крутой, и бог свидетель, у нас у всех руки чешутся устроить ему драку, на которую он напрашивается. Но он не для вас.

Вспыхнул гнев, и Эван сделал шаг в ее сторону, но плечо сразу пронзило острой болью, словно лизнуло огнем.

Она посмотрела на крышу, откуда наблюдали за происходящим его братья, и повторила:

– Он не для вас.

Что она делает?

Тут Грейс взглянула на него, и в ее глазах он увидел то, чего не ожидал. Она долго удерживала его взгляд, и он бы отдал все на свете – заплатил любую цену, сделал все, что угодно, – лишь бы понять, о чем она думает.

– Он получит бой, которого так жаждет, – произнесла она, и слова ее прозвучали боевым кличем. – Но послушайте меня: это моя битва. – Его охватил трепет, а она уже повернулась к Гардену. – Понятно, парни?

И по двору прокатилось согласное гудение.

Она посмотрела ему в глаза.

– Это будет мой бой.

Его тело напряглось, когда он услышал прозвучавшее в ее словах обещание. Они еще не закончили поединок.

Она пришла за ним.

Затем Грейс отвернулась и исчезла, пройдя сквозь толпу, а его охватил трепет предвкушения.

Она пришла за ним, и теперь настал его час. Идти к ней.

Грейс удалилась, точно рассчитав стратегию.

Когда шла через двор, через заполнившую его толпу, ускоряя шаг, желая от него избавиться и одновременно надеясь, что он пойдет следом, она знала: он не оставит мысли о ней. Грейс пошла еще быстрее, стремясь войти в лабиринт улиц, подальше от него и от тех чувств, которые он ей внушал. Подальше от того факта, что он возродил ее чувства.

Она свернула в ближайший переулок, затем еще в один, ступила на длинную, извилистую улицу Гардена, прошла мимо полудюжины ребятишек, игравших в камешки, мимо стайки женщин у железной лохани – они заканчивали стирку, вовсю сплетничая и греясь на послеполуденном солнышке.

Две знакомые женщины улыбнулись ей, подняли руки в знак приветствия, но ни одна не помахала ей, приглашая присоединиться к разговору.

– Я никогда не видела, чтобы герцог так выглядел, – сказала Дженни Ричли.

Одобрительные нотки в ее голосе вызвали у Грейс вспышку воспоминаний, и это ей совсем не понравилось.

– Да ты в жизни ни одного герцога не видела, и все тут, Дженни, – фыркнула Элис Нейборз.

Дженни засмеялась.

– Как вы думаете, они все такие красавчики?

«Нет, – подумала Грейс. – Не все».

Все они должны быть старыми, с лошадиными лицами. Дряблыми, с начинающейся подагрой. А он не такой.

Потому что он никогда не должен был стать герцогом.

Она цепляется именно за это: сын герцога, укравший у нее герцогство. И сделал он это, бросив ее на съедение волкам. И позаботился о том, чтобы волки не прекращали охоту.

Разве не так?

Сомнения, только что возникшие и тревожащие.

В дальнем конце улицы есть место, откуда можно подняться на крышу – в стену дома встроены опоры для ног. Туда Грейс и направилась, зная, что это самый надежный способ сбить его со следа.

Она хотела, чтобы он потерялся.

Ведь хотела?

– А вот я не отказалась бы глянуть на него еще разочек, просто увериться, правда ль он такой смазливенький, как кажется.

Грейс взялась за кирпич, выдающийся из стены, и уже начала подниматься, как вдруг услышала ответ, причем вовсе не от женщин:

– Я буду просто счастлив дать вам возможность посмотреть еще раз, леди.

– Боже праведный! – взвизгнула одна из женщин. Грейс ее не знала. – Это ж он!

Грейс застыла, прильнув к стене, полы ее пальто развевались на ветру. Она не могла сдержать охватившего ее восхищения. Он нашел ее быстрее, чем она ожидала!

Она слегка повернула голову и увидела его в начале улицы. Кровь на щеке уже засохла, когда-то белая рубашка испачкана так, что ее уже не спасти, порвана на плече и прилипла к упругим мускулам на груди.

Он поднял бровь, заметив, как она старательно не замечает его.

Грейс спустилась обратно на землю и медленно повернулась.

– Если спросить меня, так ты выглядишь довольно потрепанным, герцог.

Женщины захихикали.

– Это правда. Мужчины у вас в Трущобах умеют драться.

Он поднял руку и потрогал синяк, наливавшийся под левым глазом.

– Женщины тоже, – сказала одна из прачек, тихо, гортанно рассмеявшись.

Эван ухмыльнулся, но не отвел глаз от Грейс.

– Ага, с этим я тоже сталкивался.

Она вскинула голову.

– Если спросишь меня, так ты разозлил не ту компанию.

– Нужно время, чтобы выучить свой урок.

Женщины засмеялись.

– Ну, меня он ничем не злил, – сказала Элис, сунув руку в корзинку, стоявшую рядом. – Вы голодны, милорд? Может, хотите лепешку?

– Он не хочет лепешку, – отрезала Грейс.