Алекс уткнулся носом в стекло. Это была витрина лавки автографов Коттрелла, очаровательного магазинчика, расположившегося на полпути между Невилл-Корт и фешенебельным центром Лондона. Внутри он увидел первые издания знаменитых книг, коллекционную стеклянную посуду, подписанные портреты и потертую парчу кресла с восседающим на ней китайским драконом, изготовившимся к прыжку. Внутри он узрел пачки из-под сигарет и почтовые марки. Театральные программки и рождественские открытки. Свидетельства о рождении и носовые платки с вышитыми монограммами. На стене висели фотографии знаменитостей… фотографии, которым знаменитости дарили свои прикосновения и подписи, теперь выставленные на продажу. Можно было приобрести эти фотографии и приобщиться (слегка-слегка) к славе великих людей и их замечательной способности обмануть Смерть — которая не сумела, к своей радости, низвергнуть их в бездну небытия. И великие здесь повергают посетителей то в благоговение, то в ярость, как идея Бога. Сегодня Алекса охватила ярость. Он вообще был не вполне нормален.

Внутри он увидел несколько человек, вполне реальных. Стройная симпатичная девушка, в черном бархатном кашне. Румяный толстяк в твидовом пиджаке с карманными часами, активно жестикулирующий. Внутри он увидел зрителей.

3

Вот ведь как получается. Если ты хорошо принял на грудь и к тому же обкурился, у тебя слегка едет крыша. Но стоит погулять под дождиком, да еще если на тебя ни с того ни с сего наорет посреди улицы какая-то милашка, в голове тут же проясняется. Но непонятливая Бут так и сыпала вопросами. Например:

— Что все это значит? Совсем с ума сошел? Хочешь, чтобы меня уволили? На кого ты похож? Понимаешь, что на тебя могут в суд подать? Остатки мозгов пропил? Решил, что повыделываешься и это тебе поможет? Ты что, ударился? Вызвать врача?

— Повтори-ка последний вопрос? — Алекс зажал пальцами нос, чтобы остановить кровотечение.

— Господи Иисусе. Пойдем со мной. Возьму тебя с собой. У меня дядя рядом живет — на Харли-стрит. Ты совсем рехнулся. — Бут схватила его за руку и попыталась потащить за собой, но Алекс не тронулся с места. — В чем дело? Ноги болят?

— Не хочу идти к белым врачам, — оборвал ее Алекс, с ужасом осознавая, что стоит с разбитым носом, промокший до нитки, с налитыми кровью глазами перед девушкой, которая старается и не знает, как ему помочь. — Знаю одно местечко в Чайна-тауне. Успокойся. Пойдем туда.

У Алекса начали подкашиваться ноги, и он камнем рухнул бы на пол, не вцепись в него Бут железной хваткой. Все-таки какая она сильная! И какая красивая! Со времени их последней встречи подстриглась коротко, как мальчишка, и сделалась еще более скуластенькой. Коричневая юбочка из грубой материи ей очень шла, хорошо сочеталась с цветом волос, а высокие черные сапожки поскрипывали, касаясь друг друга. Прекрасно упакованная и ухоженная, как породистая кобылица, высокая девушка. Она подхватила Алекса и буквально потащила его на себе, не обращая внимания на стекавшие по лицу дождевые капли.

— Одного не могу понять, — яростно прошипела она, когда их поглотил людской водоворот на любимой лондонцами площади, по обеим сторонам которой высились кинотеатры, — как тебе хватило наглости припереться в таком состоянии в наш магазин, прикинуться простачком и затем… затем попытаться втюхать ему свою Александер. Господь свидетель, ты сам во всем виноват. Заработал по носу. И это после того случая!

Двумя годами раньше Алекс успешно перепродал несколько поддельных автографов Китти, которые сам только что купил, попавшись на удочку какого-то ловкача. И забыл, что одним из облапошенных им простачков был сэр Эдвард.

— Угу, — согласился Алекс. — Два года ведь прошло.

— Горбатого могила исправит.

Бут остановилась. Дождь начал стихать. Она прислонила Алекса к стене. Здания кинотеатров вздымались над ними, как сверкающие королевские дворцы, кафедральные соборы. За плечом Бут Алекс увидел двадцатифутовое изображение популярной актрисы Джулии Робертс с ясно видной жилкой у виска и улыбкой шире, чем у Будды. Алекс попытался было опуститься на колени, но Бут подпирала его локтями. Алекс уставился на Бут, силясь взять в толк, кого она ему напоминает. Как-то он пришел к выводу, что чем больше смотрит фильмы, тем хуже воспринимает живые человеческие лица. Но Бут не вызывала такого разочарования, какого можно было бы ожидать. Ее губы, глаза раздували какие-то искры в его памяти.

Она сказала:

— Ну а теперь поцелуй меня, если хочешь.

— Прошу прощения?

Совсем рядом с ним оказалось широкоскулое лицо Бут, с парой прикрытых мохнатыми ресницами карих глаз, сотней веснушек и большим вздернутым носом. Она высунула язычок и провела им по своим зубам.

— Я говорю, ты можешь меня поцеловать. Полагаю, это все, на что я могу рассчитывать. На такое твое выражение любви ко мне и так далее. Хоть и неуклюжее.

— Бут, — взмолился Алекс, умоляюще воздевая руки, — у меня вроде нос сломан.

Бут тряхнула головой, словно в крайнем изумлении, и прикусила нижнюю губу. Сразу видно, что любит в кино ходить. Только и ждет, чтобы ее поцеловали.

— О! О’кей. Ничего, ничего, все в порядке. Все хорошо. Я ничуть не смущена. Полагаю, ты думаешь, что я чувствую… О, дорогой! Даже не знаю. Я только решила…

— Да все о’кей, Бут, правда…

— Я всего лишь… понимаешь, я думала, ты на самом деле…

— Ты же видишь, Бут. Я…

— Ладно, ладно, — буркнула она, сдерживая дрожь в подбородке. — Она тоже однажды пыталась поцеловать Литтона — или Литтон пытался ее поцеловать?[60]В любом случае, они сильно из-за этого не переживали. Так что не думай, будто я очень расстроилась.

У Алекса сильно заболело лицо:

— О ком это ты?

— О Вирджинии Вулф. Я читаю ее дневники. Ты вообще слушаешь, когда я тебе что-то говорю?

…Как же не слушать. Кое-что… Скажем, двадцать пять процентов в день — в лучшем случае. И намного, намного больше, когда он пытался убедить ее отпроситься с работы, чтобы они где-нибудь соорудили с ней на пару некое чудище о двух спинах. Но теперь был совсем другой случай. Она схватила его за руку и поволокла под арку в азиатском стиле, означавшую начало Чайна-тауна.

— Должна сказать, для человека, который в меня влюблен, ты не слишком активен.

— Но Бут… Бут, я не влюблен в тебя. Никогда этого не говорил. Мы едва знаем друг друга. У меня есть подруга.

Бут саркастически улыбнулась. Два ручейка крови встретились у Алекса на подбородке. Бут промокнула их вытащенным из сумки носовым платком.