В самом конце асфальтовой дорожки, по которой я ехала перед тем, как оказаться на ровной широкой ухоженной площадке, посыпанной желтым песочком, над дорогой нависало некое непонятное сооружение, чем-то напоминавшее гирлянду. Гирлянда двумя ножками стояла на земле по обеим сторонам дороги.

Молодцы в камуфляже обошли ножки со стороны сада. Стоило же «Саабу» оказаться под гирляндой, как она стала издавать странные звуки и на ней замигали две лампочки.

Ничего не понимая, я поехала дальше и притормозила перед крыльцом. На нем стояли еще два типа в камуфляже. Сопровождавшие меня открыли дверцу с моей стороны и даже помогли выбраться. Двое других предложили пройти в дом. Насчет непонятного поведения гирлянды не было сказано ни слова. Она, кстати, уже прекратила и мигать, и сигналить.

– А моя машина? – спросила я.

– Это не ваша машина, – ответили мне с невозмутимым видом.

– У меня на нее доверенность, – ответила я и извлекла доверенность из сумочки. Саша-Матвей все-таки предусмотрительный человек. А Александров Ивановых (его настоящее имя) у нас в городе, как я подозреваю, живет не два и даже не десять.

Доверенность изучили самым внимательнейшим образом, потом мне вернули, сказали, что машину отгонят в гараж, и снова пригласили меня в дом.

– Господин Хабибуллин здесь? – спросила я, стоя у машины. Сейчас она была развернута таким образом, что Саша-Матвей мог снимать и особняк, и сад.

– Господин Хабибуллин находится на пути сюда, – ответили мне все с тем же невозмутимым видом и без улыбок. – Вас велено проводить в дом.

– А я могу погулять по саду?

– Нет.

Я решила, что лучше не выпендриваться, может, в гараже Саша-Матвей найдет немало интересного и запишет разговоры шоферов или охраны, а то и выберется украдкой из тайника, для меня же главное – дети, так что я проследовала за парнями.

У меня создалось впечатление пребывания во дворце арабского шейха. Мне, конечно, не доводилось их посещать, но я именно так их и представляла, в особенности после чтения «Тысячи и одной ночи». Не написать ли и мне какой-нибудь очередной шедевр на восточную тему? Или хотя бы в восточном интерьере? Я стала внимательно смотреть по сторонам, собирая материал для следующего романа. Вот, например, на этих огромных креслах можно устроить оргию, не говоря уже о коврах, которые украшали и пол, и стены. Если снаружи дом все-таки был сделан скорее в европейском (или античном) стиле (хотя с определением стиля возникали сложности), то внутри царил Восток. Вазы, включая напольные, кувшины, шкатулки… Более того, в воздухе витал какой-то сладковатый восточный запах. И нигде не было ни души. Пожалуй, я напишу роман о групповом сексе с восточным колоритом, а в качестве прототипов использую гостей депутата Госдумы во главе с ним самим. Депутат, по-моему, лучше всего пойдет на роль евнуха. Фотомодели будут исполнять свои прямые обязанности, ради которых их и держат в фотомоделях, бизнесмены станут развлекаться, как и обычно. Ну и схватку на кинжалах добавлю. Виталий Суворов победит всех соперников меткими ударами прямо в сердце. Финал: все женщины отдаются Виталию. Профессиональный убийца по сложившейся в последние годы традиции должен быть героем положительным и вызывать у читателя симпатии.

Меня усадили в огромное, обитое бархатом кресло перед окном, выходящим на залив. Вскоре один из провожавших меня молодцев вернулся и поставил передо мной стакан с апельсиновым соком, моим любимым. Откуда они узнали? Или просто совпадение?

Я смотрела на воду, озаренную лучами заходящего солнца, меня слегка одурманивал сладковатый запах, витающий в комнате. По-моему, он усилился после того, как меня оставили одну и плотно закрыли двери. «А меня тут не отравят?» – на мгновение мелькнула мысль и тут же ушла. Мне было комфортно в мягком глубоком кресле – и не жарко, и не холодно. По телу стала разливаться приятная нега, я закрыла глаза и расслабилась.

И не заметила, как заснула.

* * *

Проснулась я в широкой постели, на шелковых белых простынях, накрытая тонким одеялом. В первое мгновение не поняла, где нахожусь. Потом память стала возвращаться.

Приняв на кровати сидячее положение, я прислушалась к своим ощущениям. Ожидала головную боль (ведь мне же подсыпали снотворное?), но боли не чувствовала. Во рту не было сухости, вообще какие бы то ни было неприятные ощущения отсутствовали. Только хотелось есть.

Что со мной сделали?! Зачем?! И я-то сама идиотка, добровольно приехала в капкан… И выпила сок… И не убежала из комнаты, почувствовав тот дурманящий аромат.

Как теперь отсюда выбираться?!

Я зажгла ночник, встроенный в стену над ложем. Спальня тоже оказалась оформлена в восточном стиле, стены обиты зеленой тканью, пол опять же застелен огромным ковром, низкая кровать (нет, не кровать, это слово не подходит, она должна называться как-то по-другому) была непривычной для меня, вечной обитательницы «хрущобы».

Кстати, а где моя одежда?!

Все лежало на небольшом пуфике, аккуратно сложенное. Я сама была полностью обнажена. Кто меня раздевал? Что тут со мной делали?!

Я проследовала в ванную, соединявшуюся с комнатой. Там на стене висели два огромных махровых полотенца и белоснежный халат. Осмотрела себя в зеркале. Никаких синяков, ссадин, даже крошечных царапин на родном теле не обнаружила. Вроде бы никаких гадостей со мной не делали… Родное тело ни на что не жаловалось.

Унитаз оказался с музыкой. Мог ли предположить Бетховен, что его «Лунная соната» будет использована нефтяным королем Муратом Хабибуллиным для глушения звука спускаемой воды? Хотя в последние годы у нас в стране наблюдается большая любовь к классической музыке, в особенности во время всяких путчей и переворотов. Чайковский прекрасно подходит для замены телепрограмм.

Кстати, и унитаз, и ванна, и раковина были изумрудного цвета, стены – из изумрудного кафеля, а размер ванной комнаты, по-моему, не меньше, чем большой комнаты в моей «хрущобе», где проживают отец и дети.

Дети. Я ведь сюда приехала из-за них. И сама попала в плен, в золотую клетку. То есть изумрудную. На глаза навернулись слезы.

И где Саша-Матвей? Неужели так и лежит в тайнике? Я-то тут все-таки устроена с комфортом, а он… Или ему удалось выбраться? И он сейчас фотографирует тут все, до чего доберется? Но удастся ли ему незамеченным выбраться за пределы территории? Ведь только он и сможет сообщить моим родственникам, где я оказалась, ведь мобильный мне не оставили. Но если Сашу самого надо спасать?

Я бросилась к пуфику, на котором также оказались и мои часы. Пятнадцать минут второго. А приехали мы сюда где-то в половине восьмого. Хорошо же я поспала…

Я встала под душ, включив холодную воду, потом облачилась в свою одежду и решила прогуляться по дому.

Дверь, к моему удивлению, была не заперта. Или понимают, что из этого особняка не убежать? Если только вплавь через озеро? Хотя и там вполне могли поставить какие-нибудь сети для крупной рыбы.