Я почувствовала, как краснею. Слова отца об этом смущали. Еще сильнее смущали мысли о том, что с Кристобалем мы не только целовались.

— Он не спрашивал, хочу ли я этого. И вообще, если бы твои стражники не пялились, а были расторопнее, они бы успели и заметить этого Гилберта, и остановить перемещение! — заявила я, оскорбленная в лучших чувствах. Мне показалось, что возмущение вышло вполне натуральным.

— Да, ты права, — мрачно кивнул отец. — Они порядком провинились. И уже получили по заслугам, — снова пауза, которую я не решилась нарушить. — Ты сможешь показать, откуда пришла? Где они скрывались?

— Да. Думаю, да.

Я видела эту перемену на лице папы. Он поверил. Должно быть, ему просто было сложно представить, что я могу сбежать с преступником, а затем вернуться и солгать об этом. Я и сама еще месяц назад не могла и подумать о подобном.

Мне стоило усилий сохранить лицо, чтобы не выдать своего восторга.

После нескольких вопросов, на которые я ответила, не дрогнув, мы вышли на улицу. Я показала направление, в котором находился лагерь. Идти нужно было через густой хвойный лес, в гору.

Отец немедленно отправил на разведку нескольких людей лорда Теймура и пообещал прислать своих гвардейцев в подкрепление. Я знала, что они там найдут: пустые шатры, остывшее костровище, а еще теплые одеяла и три чугунных котла, о которых так переживала Эрмина.

В поместье лорда Теймура мы пробыли до вечера, пока придворный маг восстанавливал силы. Затем последовало знакомое мне головокружение от перемещения — и я оказалась дома.

Родные стены не вызвали радостного трепета, но папа истолковал мое замешательство иначе:

— Не волнуйся, теперь ты в безопасности. Я не позволю ничему подобному повториться, — сказал он и потрепал меня за плечо.

Отец всегда был скуп на эмоции, поэтому даже такое проявление заботы показалось мне трогательным. Я кивнула, испытывая угрызения совести оттого, что приходится лгать. Он делал ужасные вещи — и все же оставался моим отцом.

Папа предупредил, что завтра еще вызовет меня к себе завтра, чтобы расспросить подробнее. Я выразила готовность помочь всем, чем смогу.

Это возвращение домой было еще более странным, чем прошлое. Но на этот раз я не чувствовала никакой растерянности. У меня была цель.

Эдна расплакалась, едва увидела меня. Мне пришлось усадить её на кушетку и налить ей чаю, потому что руки у горничной дрожали.

— Я так переживала, когда вы пропали, — прошептала она, опасаясь говорить в голос о нашем секрете. — Винила себя, что помогла с той затеей. Даже думала во всем признаться, чтобы помочь вас найти. Только не решилась.

Я едва не пискнула от облегчения. Если бы Эдна из лучших побуждений рассказала отцу, что я добровольно пошла к Кристобалю в темницу, да еще и усыпила стражников — плакала бы моя легенда о похищении.

— Ты все правильно сделала. Не нужно никому ни о чем рассказывать, — сказала я также тихо. — Спасибо тебе.

— Так что на самом деле случилось? — горничная смотрела на меня во все глаза.

Я ужасно хотела рассказать ей обо всем: правду о Кристобале, о Бредвине, о том, как я провела последние недели и что мне предстоит сделать теперь. Но было нельзя. Я понимала это и сама, а Кристобаль особенно настаивал на том, чтобы я никому и ничем себя не выдавала.

— Прости, — я сжала ладони Эдны в своих. — Отец строго запретил мне рассказывать об этом.

Это было хорошим оправданием, и Эдна понимающе кивнула.

— Но как только что-то изменится, я сразу же тебе расскажу, — пообещала я.

Я скучала по Эдне. Горничная казалась одной из немногих, кому я могу доверять — особенно после того, как я подслушала сплетни Каллист. Конечно, я понимала, что Эдне платят за работу со мной. И все же я была рада, что после моего исчезновения на нее не пали никакие подозрения.

Утром я проснулась раньше обычного. Даже не думала, что успела к этому привыкнуть. Чтобы как-то убить время, я спустилась с книгой в сад, где через пару часов меня и нашла Вививан.

— Вета! — сестра бросилась мне на шею. Глаза у нее блестели от слез. — Я так за тебя волновалась! Как ты могла снова пропасть!

— Ну Вивиан, я ведь не специально, — соврала я, гладя её по плечу.

— Я так беспокоилась, — снова всхлипнула Вивиан, все еще держась за меня руками. Ничего общего с тем, как она встретила меня после первого похищения, с любопытством и кокетливыми вопросами о красоте Кристобаля. — Тебя снова похитили? Что случилось? Как ты вернулась? С тобой все в порядке?

Вопросы сыпались быстрее, чем я успевала на них ответить. Я мягко отстранила от себя Вивиан и взяла её под локоть. Мы двинулись вперед по садовой тропинке.

— Я бы очень хотела тебе обо всем рассказать, правда. Но папа запретил, — снова соврала я, и глазом не моргнув. — Вопрос государственной безопасности, сама понимаешь…

— Вопрос государственной безопасности, — Вивиан передразнила меня, смешно наморщив нос. — Да я только это и слышала последние недели! Папа, — она понизила голос до громкого шепота, — вообще ни о чем мне не рассказывал! А я имею право знать. Я вообще-то твоя сестра!

Вивиан тряхнула головой. Её кудри, более светлые, чем мои, очаровательно разметались по плечам.

Мне стало стыдно за собственную ложь. Отец и правда разговаривал с Вивиан еще меньше, чем со мной — он считал её слишком легкомысленной и наивной, чтобы доверять ей важные вопросы (говоря откровенно, в этом он был прав), а о неважных вещах и вовсе предпочитал молчать. Теперь и я вела себя так же.

Но все-таки рассказывать ей о Кристобале и моих планах было никак нельзя.

— Прости. Я правда не могу дать тебе никаких подробностей, — сожаление у меня в голосе не было наигранным. — Но я расскажу, как только смогу.

— Обещаешь? — она капризно поджала губы, и я поняла, что действительно скучала по сестре.

— Обещаю.

— Вот и славно, — Вивиан заметно повеселела, чмокнула меня в щеку, а затем пригрозила мне пальцем: — И не думай, что я забуду твои слова! Я устала получать новости из сплетен и слухов. Но может хоть папа сейчас подобреет. Знаешь, он